Форум » КУЛЬТУРА » Спор хозяйствующих субъектов продолжается - власть разгоняет ВЦИОМ. » Ответить
Спор хозяйствующих субъектов продолжается - власть разгоняет ВЦИОМ.
Vlad Zaytsev: Только глупый король может казнить гонца за плохие новости, потомы что больше ему плохих новостей не принесут пока не свергнут. См. предостережение Левады. Кстати за Саддама тоже голосовало 100% избирателей. Vlad. Original: http://www.wciom.ru/vciom...s-conference_05.08.03.htm И.Палилова: Добрый день, дамы и господа. Мы начинаем нашу пресс-конференцию. Тема ее вам уже известна: "Что происходит со ВЦИОМ?". Как вы могли ознакомиться в наших пресс-релизах, проблема стала теперь более ясной, мы ее немного расшифровали. Теперь я хочу предоставить слово Юрию Леваде — директору ВЦИОМ, который пояснит вам ситуацию. Ю.Левада:Я хочу немного с опозданием представить вам нашего пресс-секретаря, Иру Палилову. Она ведет пресс-конференцию. Вопросы и прочие проблемы к ней. Начну с того, что мы много раз встречались с прессой по разным поводам, имели случаи рассказывать, комментировать, обсуждать наши данные, наши соображения о том, что происходит в обществе в связи с разными ситуациями - более спокойными, более напряженными, выборными и другими. Сейчас у нас, к моему сожалению, другая тема. Мы вынуждены, а я считаю себя обязанным рассказать о том, что происходит с нашим центром. Краткое изложение представлено. Я хочу вам немного это пояснить. За последние месяцы на протяжении примерно полугода мы за спиной чувствовали странноватые звуки. Странные разговоры, которые имеют серьезное значение для нашей работы. На первых порах я полагал, что речь идет о довольно мелких интригах или каких-то случайных недоразумениях. И что я, не тревожа наш коллектив, постараюсь разъяснить все что можно, убедить кого можно в чем-то, и все эта проблема рассосется. Оказалось, что это не так. Я не знаю, нужно ли было с самого начала знакомить широкую публику с тем, что там начали нам предъявлять. Так или иначе, что было, то было. А сейчас, возможно, у нас не так много времени для того, чтобы объяснить. Дело состоит в том, что с самого начала этого странноватого процесса кем-то затеянного, как я теперь понимаю, т.е. с начала года вопрос стоит не просто о том, что нас за что-то бранят, или в чем-то подозревают, или ставят какие-то условия. Нет, ничего подобного. С самого начала вопрос стоит довольно просто и прямо: сменить руководство ВЦИОМ и изменить направленность его действия, чтобы он кому-то там не мешал. Особенность этого процесса состоит в том, что около нового года мы отметили некоторую юбилейную дату — 15 лет. У нас как раз была ежегодная конференция, зачитали нам приветствие от министра труда, которому мы каким-то образом принадлежим. А через 2 недели пришли ко мне ответственные лица оттуда же и сказали: а теперь давайте менять все. Это уж такая драматургическая особенность. Я должен теперь вам пояснить формальную сторону дела. Почему возникает возможность такого, немного неожиданного и для меня, и для многих поворота, переворота, как хотите. Формальная основа событий состоит в том, что до настоящего времени ВЦИОМ имеет статус государственного предприятия — ФГУПа по документам. Первоначально он создавался как государственное научное учреждение, а потом несколько лет спустя приобрел такой статус. И этот статус нас долгие годы, больше десятка лет, никак не стеснял. Он означал, что мы полностью самостоятельны в своей хозяйственной и содержательной деятельности. Мы не получаем никаких средств от государства, единственно, что получаем иногда заказы от государственных ведомств, впрочем их немного, и в нашей доле работы это небольшой процент. Это заказы обычного коммерческого типа. Заказано — оплачено. Все остальное мы зарабатываем сами, включая наши зарплаты, наше имущество, технику, связь, поле и т.д. и то, что входит в нашу профессиональную деятельность. И мы достаточно эффективно это делали, никому не будучи в тягость. А в тоже время нашими уставными документами (а наш устав был недавно только обновлен), предусмотрено, что ни министерства, никакие другие государственные ведомства никакого вмешательства в нашу практическую деятельность не могут иметь. И действительно никто не вмешивался. Мы работали так как могли, так как считали нужным, ставили те вопросы, которые мы считаем нужным, по той технологии, которая принята в нашей профессии. Получали необходимые ответы, обрабатывали, представляли обществу без каких-либо сложностей. До последнего времени. Тут возникла проблема как будто бы совершенно формальная. Как будто бы чисто формально юридическая, а именно: преобразование государственных предприятий в акционерные, а потом в частные, или какие-то иные. Согласно существующему законодательству (извините за скучные подробности, но они необходимы) это производится так. После подготовки разнообразных анкет, документов, балансов и прочего, предприятие преобразовывается в акционерное общество, акции которого целиком принадлежат государству. От имени государства положено действовать министерству госимущества. Вот такой процесс и был запущен. Надо сказать, что мы относились к нему сначала плохо и в течение примерно двух, а то и трех лет доказываем, что нам это преобразование не нужно, никакой финансовой пользы от этого государство не получит. Вторая ступенька — это продажа акций на аукционе. Если продают какую-нибудь "Связьинвест", или "Славнефть", что-нибудь в этом роде, то государство может, по крайней мере пытается, получить солидный куш, а от наших преобразований и продаж никто ничего не получит, потому что мы фактически неприбыльное предприятие, мы свою работу окупаем, но особых прибылей не приносим, и заработать на нас никто никогда не сможет. Это уже характер нашей деятельности такой. Поэтому мы долго доказывали, что это ни к чему. Доказывали неудачно. Внесли нас в список, убедили в том, что это преобразование чисто формальное, и оно никак не касается ни нашей работы, ни нашей структуры. Ладно. И вот где-то с полгода назад я узнаю, что дело вовсе не ладно. Процедура предусматривает создание государственными инстанциями, от имени которых действует Минимущества, совета директоров из государственных представителей, потом они назначают управляющего директора и оказываются как будто новыми хозяевами. Повторяю, сначала мне сказали, тут дело формальное, все всех знают, все работой довольны, никаких проблем нет, хотя немного непонятно, почему чужие лица распоряжаются тем, как мы живем, и кто у нас в какой структуре действует. Но когда начался вот этот процесс наступления, то оказалось, что всю эту юридическую процедуру взяли в свои руки без нас, за нас, и против нас. В настоящее время довершается оформление совета директоров, который, насколько я знаю, состоит из представителей Минтруда, Минимущества и президентской администрации. Знаю я не из прямых источников, а из косвенных, потому что нас к этому не звали не только для участия, но даже и для информации. Процесс этот, по сведениям, которые у меня есть, из вполне официальных источников (я их только затрудняюсь назвать), он должен через 2-3 недели завершиться. После чего этот совет директоров, утвержденный правительством, и это утверждение сейчас как будто на мази, неизбежно, потому что очень сильно проталкивают, назначит новое руководство центра. Все. Вот вам суть дела с точки зрения формально юридической. Формально, по нашим существующим законам, оказывается нет такого порядка, чтобы нужно было считаться с тем, кто работает, как работает, в нашем центре в данном случае. Унитарных государственных предприятий много тысяч в стране. Спрашивать, чтобы здесь как-то интересы этой деятельности учитывались, традиции, опыт и т.д. - вот этого, оказывается, в законе не предусмотрено. А между тем мы отличаемся от любого завода, компании, гиганта тем, что никакой собственности у нас практически нет, то что есть — наша техника и мебель это то, что мы купили сами, по цене это немного, у нас нет ни одного предмета, который хотя бы за рубль был куплен на государством данные нам средства. Все наше достояние, то на чем мы работаем - это люди, это опыт людей, это репутация, это имя, которое нами самими за наши долгие годы работы заработано. Заработано в нашей стране, в мире, среди тех, кто пользуется информационными услугами ВЦИОМ, да и в профессиональной среде тоже, конечно. Вот вам суть дела. С точки зрения формально юридической все правильно, с точки зрения реальной оценки ситуации, по-моему, это безобразие, наглое, глупое, непорядочное безобразие. Более крепких слов говорить не хочу, дело не в эмоциях сейчас. И вот я пытался рассказать людям, замешанным в эту процедуру, что речь практически идет о разрушении ВЦИОМа, разрушении его структуры, его деятельности, того достояния, которое он имеет. Мы не рота солдат, где можно сменить лейтенанта, прислать другого, и ать-два дальше пошли. Хорошо или плохо. Здесь это не пройдет. И я очень удивился, когда увидел, что есть люди, обладающие большей или меньшей властью, которые нас рассматривают примерно так. Сменить лейтенанта, капитана и - пожалуйста, чего там особенного. Теперь дальше. Можно попытаться представить, в чем дело. Мы работаем 15 с половиной лет. В конце года будет 16. Как мы работаем, я уже вам сказал, да многие из вас и так это знают. Возможно, были у нас какие-то слабости и огрехи, как и у всех. В нормальном рабочем порядке можно об этом говорить, можно спорить, можно исправлять, это мы стараемся делать. Но дело в том, что речь об этом и не заходит, и не упоминается, и когда я пытался спрашивать людей: есть претензии ко мне? Нет. К ВЦИОМу? Нет. По крайней мере так говорили. А что? Да вот, говорят, кому-то не нравится, кого-то не устраивает, кто-то не доволен. Кто, понять тоже не могу, потому что никто не произнес — кому. Я немного отойду от своего стиля, до сих пор я говорил только то, что я знаю сам, на личном опыте. Единственное, что не произношу фамилий, потому что все фамилии лиц, с которыми мне приходилось объясняться, а я вам скажу, что это больше было чиновных людей, чем я за всю жизнь имел в качестве партнеров в разговорах. Я не очень склонен участвовать в таких, а тут мне пришлось пройти примерно по трем лестницам государственной вертикали, на разных ее уровнях, условно говоря от лейтенанта до генерала, и дело в том, что все эти люди были исполнители. Все исполнители, а никто не инициатор. Одни делали вид, что они понимают, другие даже обещали, что они помогут, третьи разводили руками говоря, что они ничего не могут сделать, четвертые обозначали активное злорадство, но никто из них не был источником, все они были исполнителями, поэтому я думаю называть их не имеет смысла, просто мучительно неинтересно. А вот то, чего я не знаю, и могу только строить некоторые соображения или ловить какие-то разговоры за спиной, это в чем же дело все-таки? Что подвигло людей, целую часть государственной машины на то, чтобы заняться таким процессом? Мы работаем как исследовательский центр и доверие к нам, наша репутация строится на том, что мы работаем профессионально, что мы работаем независимо от чьих бы то ни было пристрастий, указаний и симпатий. Наши результаты поступают самым разным людям, если говорить о политике, то разным силам. Например, сейчас идет некоторый подход к избирательной кампании, есть к этому интерес, и к нам обращаются, нам делают заказы и люди, которые очень близко стоят к нынешней власти, и люди, которые довольно далеко от нее отстоят, и относятся к ней критически, а также различные информационные, наблюдательные и прочие центры, также множество людей не ввязанных в политику. Я думаю, что всегда это было так, всегда было нормальным, и никогда ни одним ни другим всерьез мешать не могло. Конечно, я не думаю, что это всем нравится. Обычно данные, которые мы представляем публике и заказчикам тоже, естественно, не нравятся тем, кто проигрывает, или тем, кто имеет недостаточную поддержку, а может быть еще и тем, кто как будто не проигрывает, но крайне не уверен в своей позиции. И отсюда есть доля недовольства. Опять же тоже нормально. Мы не такая девица, которая стремится понравится всем, это не наше дело. Но по содержанию, по реальной работе никогда никаких упреков нам предъявить не мог. Сплетни и слухи, правда, в последнее время я слушал. Самые странные. Будто бы кто-то где-то в каких-то темных глубинах нашего центра может подтасовывать и искажать данные, кого-то поднимая, а кого-то опуская и обижая. Слышал такой вариант, что будто бы вот Левада он тут ни при чем, а за его спиной что-то такое ужасное происходит. Слышал другие, что вот мы, дескать, мешаем укреплению престижа то одной партии, то другой. Я не знаю, может быть речь идет о партии Жириновского, а может быть о партии Грызлова. То и другое одинаковая глупость, потому что, во-первых, я знаю, что происходит, но дело не в этом. Дело в том, что по характеру нашей работы, я должен вернуться еще раз к тому, о чем уже сказал, главное наше богатство — это наша репутация. Это наше честное имя. Заняться махинациями - значит ее потерять. А поскольку у нас нет никаких источников жизни кроме нашей работы, у нас нет ни спонсоров, ни хозяев, ни кормушек, то это значит просто погибнуть. Понятно, что никто у нас этого никогда не делал, не может делать, даже не по своим принципам, а просто по характеру работы. К сожалению, это вроде бы не все понимают, или делают вид, что не понимают. Отсюда возникает такая странная ситуация. Странная, хотя, может быть и не очень странная. Я теперь уже перехожу к заключительной части своих рассуждений перед вами, я неизбежно должен ставить такой вопрос. Это что — наша такая особенность, что мы кому-то попали на зуб, что мы кому-то чем-то не угодили специально, или это часть каких-то более широких процессов, которые мы видим в нашем обществе? Конечно, существует много чего, и много чего неприятного, мягко выражаясь, происходит на наших глазах. Можно искать какие-то аналогии, можно подозревать, что есть люди, которые пытаются, говоря принятым сегодня языком, зачистить информационное поле в стране то ли перед выборами, то ли перед тем, что должно произойти после выборов, что важней самих по себе выборов, то ли еще для чего-то нам сегодня не очень понятного, то ли существует чья-то такая активная неприязнь к нам. Ну если и существует…и что? Тем не менее результаты пока такие. И повторяю: по тем данным, которые у нас есть, нам не так долго осталось ждать. Где-нибудь, возможно, в пределах месяца, будет, по всей видимости, новое руководство, новая направленность, новый тип организации под названием ВЦИОМ. Теперь, что дальше. Мы написали в пресс-релизе, и я хочу повторить. Я не собираюсь жаловаться и не собираюсь просить какой-то поддержки, я с большим уважением отношусь к коллегам по работе, журналистам, которых всегда интересовала наша работа, сам к этой профессии бывал причастен когда-то, но я знаю реальное положение нашего общества и реальные возможности. Поэтому задачей сегодняшнего нашего мероприятия является только информирование СМИ о том, что происходит. Далее — предупреждение о том, что если через какое-то время, предположим через месяц или два вы увидите на информационное поле продукт, отмеченный маркой ВЦИОМ, пожалуйста, внимательно к нему относитесь и посмотрите какие там есть к этому пояснения и примечания. Чаще всего это будет продукт того образования, которое к ВЦИОМу, вам и нам известному, никакого отношения иметь не будет. Это мы тоже считали нужным сказать сегодня. И, наконец, о возможностях дальнейшей работы. Мы и я, в частности, не видим никакого криминала, никакого правонарушения в том, как мы работали, что мы сделали, наоборот, я думаю, что у нас всегда будет основание гордиться тем, что нам удалось сделать. Пусть с какими-то слабостями, ошибками, мы не все можем, не все умеем. Мы использовали в своей работе ту возможность, которая была создана нашей почти уже забытой гласностью. Одним из элементов изменений того времени, а мы тогда и появились на свет, надо сказать, была возможность серьезного независимого изучения общественного мнения и также независимого свободного информирования об этом нашего общества, всех остальных, включая даже и власть. Я думаю, что такая возможность, пусть с некоторым трудом, она существует, и не думаю, что ее целиком кто-нибудь может ликвидировать. Даже если ему очень захочется. Я думаю, поэтому, что у нас возможность работать будет. У нас, теперь - я говорю не о ВЦИОМе, а о людях, о разных людях. Обо всех говорить не буду, каждый решает сам. Какие будут организационные формы работы, опять-таки говорить пока рано, разные люди по-разному, наверное, будут это решать для себя, разные группы людей, может быть. Я думаю, в том, что мы уже сделали, огромный есть запас. Запас для анализа, для понимания. Мы это будем делать. Кстати, мы сейчас кончаем очередную волну нашего периодического исследования о человеке советском и постсоветском, это материал для анализа надолго, ну и некоторые другие вещи продолжаем делать. Я думаю, что будем иметь возможность и работать с социальной информацией, ну, как и что это, будет ясно позже и сообщено уважаемой публике тоже. Пожалуйста, задавайте вопросы. В.Боде, радио Свобода: Откуда же эти нападки идут? Чем именно не устраиваете Вы власть? Ю.Левада: Тут, наверное, надо спрашивать власть, а не меня, или, может быть, разные уровни и разные уголки нашей власти. Я думаю, хотим мы того или не хотим, но мы живем в обществе странным образом плюралистическом. Власть наша многолика, многоголова, многоэтажна, многоподъездна, и все это объять я не могу и не пытаюсь. Я уже говорил, что нам нет никаких таких формальных упреков. Я не видел никаких бумаг, никаких резолюций, никаких сколько-нибудь серьезных мнений. Кстати, этим отличается нынешнее время от того, которому оно пытается подражать. Еще лет 30 с небольшим мне и некоторым присутствующим здесь пришлось переживать разгром и разгон одного, по тем временам очень недурного, социологического коллектива. Но тогда были обвинения, были комиссии, перекомиссии, резолюции, ЦК, академия, бог весть чего тогда было, сейчас у нас более простое время. Единственное, что я сумел выудить, это то, что где-то кто-то не то бровью пошевелил, не то резолюцию начертал, но я не видел ни этой брови, ни этой резолюции, даже не представляю, в какой каморке и на каком этаже это произошло. Поэтому здесь чистые догадки. И вам я их перечислю. Не то данные кажутся слишком уж неприятными, хотя этого я не понимаю. Мне самому кажутся данные неприятными, это верно. Я предпочел, чтобы они были другими, гораздо более разумными, более продуманными, но мы имеем дело с общественным мнением в этой стране, в этом году и в этих условиях. Л.Московкин, Московская правда: Юрий Александрович, Вы уйдете в любом случае или попытаетесь остаться? И где искать ваши данные потом? Ю.Левада: Я вам сказал в последних словах, что мы скажем где их искать, если они будут. Это заранее я сам не знаю. Надеюсь, что смогу что-нибудь досказать, где-нибудь они да и будут. Если произойдет то, что происходит, то, что на девять десятых кажется сегодня неизбежным, может быть даже больше, чем на девять десятых, то я к этому никакого отношения иметь не могу ни в каком виде, ни в каком качестве. Пилар Бонет, El’pais: Не видите ли Вы причин для резкого падения рейтингов? Ю.Левада: Понимаете, я думаю, что в этой стране в этом направлении ничего найти нельзя. Мы постоянно следим за различными рейтингами президента, ничего тревожного в них для того, на кого ориентированы эти рейтинги или для его команды мы не находим. Мы отслеживали рейтинги Горбачева, потом Ельцина, видели подъем, видели спад, вызывали этим огорчение или даже раздражение данных лиц, это все было, но это было тогда, а сейчас мы видим довольно устойчивый, подверженный только небольшим колебаниям рейтинг президента Путина. Конечно, трудно сказать, что будет, но пока что на горизонте не видно никаких факторов, которые бы могли серьезно этот рейтинг поколебать. Оценку этой тенденции я оставляю за кадром, может она кому-то нравится, может кому-то и не нравится, но так есть. Мы об этом говорим, докладываем, и говорим постоянно. Что касается партии "Единая Россия", то мы тоже на нее, конечно, смотрим. Это любопытное явление на нашем горизонте, но с некоторыми колебаниями она сохраняет свое положение и даже несколько его укрепляет. И подозрение у меня состоит в том, что ближе к выборам, возможно благодаря некоторым спецоперациям на этом поле, ее популярность может несколько и подрасти. Но это мы увидим, если будем живы-здоровы поближе к выборам. France Press, О.Ротенберг: Возможно, для власти неприятны ваши данные о Чечне…? И как Вы относитесь к опросам, проводимым в Чечне? Ю.Левада: Я начну с хвоста. Мы никак не связаны с опросами, которые сейчас проводятся в Чечне, мне трудно представить, как это делается. Хотя я кое-что слышал об этом, но судить не берусь. Там если ничего не сорвется, будут выборы и будет ясно, что это означает, хотя трудно судить, насколько это будет аккуратно. Я имею в виду выборы и т.д. Да, наши данные о Чечне неприятные для сторонников продолжения войны. Неприятны давно, примерно с середины 2000 года, может быть со второй половины 2000 года, когда большинство людей определенно стали высказываться за то, что войну надо каким-то образом кончать. Вот сейчас в июле месяце мы получили такие данные, что хотя очень многие не любят чеченских боевиков, как их называют, крайне плохо судят о том, что это за люди, для чего они идут на террористические акты, включая самоубийственные, очень многие считают, что это связано с международным терроризмом, что это наемные бандиты и убийцы и т.д, тем не менее, все эти люди, которые так думают, готовы согласиться с тем, что войну надо кончать. И те, которые одобряют действия президента, и те, которые не одобряют, практически в равной мере согласны с тем, что из этой войны надо вылезать. Кому-то это, может быть, не нравится, но что есть, то есть. …: Назовите имена ваших гонителей? Ю.Левада: Я думаю, что это неудобно. Неудобно и не имеет значения. К сожалению, это все исполнители. …: скажите, какие требования к вам предъявлялись? Ю.Левада: Из того, что я вам рассказал, ясно, что никаких конкретных пожеланий, требований, настояний, адресованных ко мне, я не слышал по очень простой причине, потому что первая задача, которую пытаются решить наши гонители состоит в том, чтобы ВЦИОМ перестал быть ВЦИОМом, чтобы у него не было того руководства, которое существует сейчас. Если выражаться уж чересчур просто, чтоб не было там Левады. Поэтому мне никаких претензий и не высказывали. Я мог только по намекам, большей частью заспинным намекам, пытаться реконструировать, в чем же там дело. В том, что мы непослушны, а нас собственно и никто не пытался делать послушными, в том, что мы даем неприятные данные, а мы даем такие как они есть, поэтому я вразумительно ответить на ваш вопрос, к сожалению, сам себе не могу. Я поэтому сказал, что это не только возня недостойная, но глупая, а глупая это та, которая не имеет разумных оснований. Увы, такова жизнь. …: Как объясняют свои действия ваши гонители? Ю.Левада: Насколько я знаю, сидящая в первом ряду Вероника Боде пыталась кого-то из исполнителей найти. Я слышал, что она очень невразумительный ответ получила. Впрочем, это она сама когда-нибудь скажет. Я не знаю. Я уже привел вам некоторые сравнения со временами прошлыми, когда были объяснения, обвинения, а также попытка защиты, не очень удачная, но все-таки была. Сейчас нет этого. У нас упрощенная сейчас процедура, немного похожая на известную сказку. Сначала надо произнести приговор, а потом искать, а собственно, за что, кому. Или, проще говоря, сначала посадить и наказать, а потом найти доказательства для этого. Но нас пока не сажают, но… В.Костиков, АиФ: Я по своему опыту знаю, что надо называть имена…чиновники этого боятся. Слышали ли Вы, что были наезды на других ваших коллег из социологических служб? Ю.Левада: Я пока не слышал, но я может быть не все знаю о том, как живут многочисленные параллельные нам структуры. Просто не слышал. Что касается того, не ошибаюсь ли я, не переводя дело на имена…Я думал над этим, когда готовился к нынешнему разговору. Я все-таки решил, что не надо. Так мы сведем дело к мелким сплетням. Не нужно этого. Я ведь не знаю кто, что, кому приказал, кто согласился, кто вынужден, кто напуган, еще чего-то. Это для патологоанатомического исследования немного потом. Е.Натаров, Газета.ру: Был момент, когда рейтинг "Единой России" сильно упал, Вы тогда вели переговоры о приватизации, и как тогда отразилась эта ситуация на ведении переговоров? Ю.Левада: Приватизацию нашу через акционирование мы готовили довольно давно. Мы со всем нашим аппаратом готовили соответствующие документы и примерно вплоть до февраля нынешнего года сами считали, и нас уверяли, что это чисто формальная процедура, несложная, никому не опасная, ее нужно пройти для того, чтобы на самом деле оформить реальное самостоятельное наше существование. А потом, когда столкнулся с представителями одного ведомства, которые говорят, вот, мы вас оформим как акционерное общество только без вас, только мы назначим людей, которые будут здесь сидеть. Причем я тоже не хочу называть людей, потому что может мы их и увидим вскорости. Будет ли это какой-нибудь Акакий Акакиевич или Полиграф Полиграфович, ну не все ли равно, есть люди взаимозаменяемые, по крайней мере так мне кажется. Теперь насчет "Единой России". Да, у нас был такой момент в начале года, когда мы отметили определенное колебание книзу показателя "Единой России". Мы связывали его с тем, что накануне, в конце года, реальным первым лицом туда назначен был министр МВД Грызлов, человек не очень популярный из ведомства, которое пользуется очень малыми общественными симпатиями. Мы и такое предположение высказали публично тоже. После этого, насколько я понимаю, людьми, которые продвигают эту партию, был организован ряд мероприятий, которые показывали в более выгодном свете и деятельность Грызлова, и деятельность МВД. Последнее мероприятие в этом ряду - это известная всем охота за оборотнями так называемыми. Кстати, общественное мнение в большей своей части очень хорошо заметило, что это прямая предвыборная акция. После того, как это было сделано, рейтинги поправились, и люди несколько лучше стали думать и о "Единой России" и о Борисе Грызлове. Но это такое технологически понятное изменение. Пилар Бонет, El’pais: Почему Вы упоминаете министра труда? Знаете ли Вы, кто будет входить в совет директоров? Ю.Левада: При чем тут министр труда? Видите ли, мы до последнего времени в какой-то мере считались придаными министерству труда. Почему? Потому что у нас такая биография. Вначале 15 с лишним лет назад, когда формировали ВЦИОМ еще как всесоюзный центр в советских горбачевских условиях, тот был организован при Госкомтруде СССР и ВЦСПС. ВЦСПС — профсоюзный центр почил в бозе, а наследником Госкомтруда осталось Минтруда, сейчас российское. Поэтому видимо министерство имело какие-то здесь указания и задачи. Я сказал вам, что я знаю по поводу совета директоров. Он формируется формально министерством госимущества. Я думаю, что он уже сформирован, потому что это все придумывается заранее. И, насколько мне известно, в него входят представители трех ведомств: Минтруда, Минимущества и Администрации президентской. Повторяю, нас туда и не звали, и не информировали. Знаю я это из косвенных источников. И примерное представление имею о том, кого они назначат в качестве управляющего директора ВЦИОМ. Может быть это будет один или другой человек - скоро увидим. М.Войцеховский, Wyborcza: Готовы ли Вы основать новую фирму? Ю.Левада: Мы готовы искать разные способы продолжения своей работы. Какие они будут, я потом расскажу. Е.Конева, “КОМКОН” /рассуждение о состоянии страны и общественного мнения/ Разве много есть сейчас параллельных вашему центров? Ю.Левада: Спасибо, Елена Львовна. В основном у вас выступление. Я могу подозревать, что вы правы, но может быть как-то иначе можно об этом сказать. У нас даже записано в пресс-релизе, я недавно написал в одной статье, у меня есть такое подозрение, что борьба идет не за результат выборов, а за то, что будет после выборов. И что положит дорожку к следующему избирательному циклу, потому что здесь много темного для нашего общества и для нашей власти. То, что будет на ближайших выборах, оно ясно и никакая катастрофа, по-моему, этого не изменит. Вот дальше не знаю. Теперь насчет того, какие параллельные структуры. Но вот здесь сидит Маша Волькинштейн, и она представляют тоже одну из структур. Кроме того, существуют разные другие, работающие в более или менее параллельном режиме. Много их или мало, это не так важно пока. Ю.Левада: Исчерпываются вопросы - очень хорошо. Остальное будет видно в работе. Большое спасибо всем, кто пришел, это на сегодняшний день важно.
Ответов - 16
БорисЕ: Реплика Черкизова 29 августа 2003 года Черкизов Андрей 29 Августа 2003 Журналист Герман Галкин, зам главного редактора "Вечернего Челябинска", недавно судом был признан виновным в клевете и оскорблении двух вице-губернаторов Челябинской области и приговорен к одному году исправительных работ. Клевета, хочу я вам напомнить, это - "распространение заведомо ложных сведений". Говоря по-русски: знаю, что вранье, но отношусь как к правде. Это, если мягко толковать. А если толковать по-советски, в соответствии с традицией, то всякое неугодное властям - есть клевета. Помните: в светлые времена колбасы по два двадцать и водки по три шестьдесят две существовала формула: "клевета на советский строй"? Точности для замечу, что эта же формула жила себе припеваючи и во времена водки по два восемьдесят семь и во времена водки по четыре двенадцать. То есть водка ценой менялась; статья - нет. Ты говоришь: вы нарушаете то-то и то-то. Тебе отвечают: клевета! Разве вы не знаете, что за то-то и то-то мы не наказываем? Мы наказываем только за это... Журналиста Галкина осудили именно что по-советски. На западе, который цивилизованный и по поводу демократии выдрессированный, возникли вопросы. Два серьезных европейских начальника - Генеральный секретарь Совета Европы Вальтер Швиммер и представитель Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе Фреймут Дуве озаботились. Их озабоченность свелась к следующим пунктам. Первый: приговор суров и беспрецедентен с 91-го года. Второе: такой приговор может иметь серьезные блокирующие последствия для свободы СМИ в России. Третье: во время предстоящих парламентских и президентских выборов беспрепятственная реализация свобод для СМИ должна быть важным фактором. Четвертое: все соответствующие органы власти России должны обеспечивать эти основные свободы в соответствии с действующими международными стандартами, - это имеет жизненно важное значение. Пятое: "мы также хотели бы напомнить, что во всех демократических странах освещение деятельности государственных служащих является частью профессиональной обязанности журналистов, и что госслужащие должны проявлять больше терпимости к критике, по сравнению с обычными гражданами". Наконец, шестое: дело Галкина следует пересмотреть, как и положения российского уголовного законодательства, касающиеся наказаний за клевету. Удивляться этим посланиям, конечно же, не следует: еще СССР подписал Заключительный Хельсинский акт, в котором, как известно, наличествует так называемая "четвертая корзина". А уж Россия, в свой черед, стала полноправным членом Совета Европы, для которого права человека - основной аспект внимания. Письмо двух европейских начальников, однако ж, очень удивило начальников российских. Алексей Симонов, который по защите гласности, сказал в интервью нашему радио, что для Генеральной прокуратуры России "такая реакция Запада была шоковой, они не были готовы к ней. Вчера на связь со мной выходили представители отдела по связям с общественностью Генеральной прокуратуры, которых интересовало, неужели на Западе нет уголовной ответственности за клевету?" Вся эта история самым зримым образом доказывает, что нынешняя властная система изо всех сил пытается возродить советские порядки. Даже намордники шьет по прежним выкройкам...
Кр Ра: Благородный муж никогда не отступает от правды. ------------ Но зачем этим флудить? - Вступайте в Демократическую партию и боритесь за свободу ;)))
BorisE: В моей профессиональной нише был хорший человек (не знаю жив ли он сейчас) - некто Дядькин. Когда ему исполнилось 50 лет он решил начать говорить только правду. Было это в обожаемый Вами брежневский период, когда одни были секретарями райкомов, а другие сидели в лагерях (как Галанков, Якунин, Щаранский) или были в ссылке (как Сахаров или Бродский). Идея говорить правду (помните может солжениценскийц текст: "Не жить во лжи") быстро его привела именно туда... Так что Конфуцию повезло - не дожил до прихода легистов...
Кр Ра: Да и отличались оба учения незначительно. А Мо-цзы - так тот вообще почти социалист. Секретарем райкома я был не так уж долго - 4 года. Не горячитесь, юноша, - мне глубоко безразличен Брежнев, равно как и Сталин, равно как и Путин. Я не хожу на выборы. И я никому не лгал, даже при советской власти. Жив, и в лагерях бывать не довелось. А ОБОЖАЕМЫЕ ВАМИ диссиденты вызывают в большинстве своем даже не жалость...
BorisE: Терпеть не могу сжигающих книги и запрещающих мысли. И до и после ДемРоссии ни в одной партии не состоял. А устав ДП RR мне не импонирует - типичная верхушечная партия....;-(
jorika: Каждому свое - "Jedem das seid" по -немецки... Такая надпись висела над воротами Бухенвальда... Ай да БорисЕ... :-))
BorisE: А еще раньше она была у Данте. И что из этого? Импонирует политреклама. А в другом лагере висело: ТРУД ДАЕТ СВОБОДУ А в колхозах куда отправляли картошку копать любили в столовой писать: МЫ РАБОТАЕМ НЕ ДЛЯ ТОГО ЧТОБЫ ЕСТЬ, А ЕДИМ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ РАБОТАТЬ Так что это не политреклама.... ;-)
jorika: Труд - дело чести, дело славы, дело доблести и геройства ! - это в колымских лагерях писали... Интересно читать порой...
BorisE: ТРУДОВОЙ ПОДВИГ - НОРМА КАЖДОГО ДНЯ!
BorisE: 03.09.2003, [14:08-14:30] В гостях: Ольга Крыштановская Ведущий: Владимир Варфоломеев 3 сентября 2003 года В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" О. Крыштановская – руководитель Центра изучения элиты Института социологии РАН Эфир ведет Владимир Варфоломеев В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Ну что же, сегодня началась в России предвыборная кампания, и об одном из ее аспектов мы поговорим сегодня с нашей гостьей. Ольга Крыштановская, руководитель Центра изучения элиты Института социологии РАН сегодня у нас в гостях. Ольга Викторовна, здравствуйте. Несколько дней назад в одном германском издании появился большой материал, касающийся нашей страны. Он был озаглавлен так – "Как соратники Путина по КГБ берут власть в свои руки". И автор этого материала, германский журналист привел очень любопытные данные, которые касаются присутствия выходцев или даже может быть и до сих пор действующих сотрудников российских органов госбезопасности в самых разнообразных властных структурах. И при этом автор ссылается на материалы исследования, проведенного вами и вашими коллегами. Можно ли сейчас говорить о некоем засилье силовиков, такая странная фраза получилась в наших властных структурах и вообще в политической жизни России? О. КРЫШТАНОВСКАЯ - Наверное, можно. В. ВАРФОЛОМЕЕВ - Тяжело вам дались эти слова О. КРЫШТАНОВСКАЯ - Да, слово "засилье" такое нагруженное все-таки негативным смыслом. А это еще отдельный вопрос, что означает это и каковы последствия этого, а процесс-то начался еще при Ельцине. Количество силовиков достаточно резко возросло в конце правления Ельцина, с приходом же Путина просто лавинообразный процесс начался. В. ВАРФОЛОМЕЕВ - Если мы говорим об истории новейшей России. Ведь были же времена Юрия Владимировича Андропова, человека, пришедшего из КГБ, да и остававшегося в нем на самом деле до последних своих дней. Разве тогда в позднесоветский период не было такого большого присутствия людей в погонах? О. КРЫШТАНОВСКАЯ - Не было. Не было действительно. Смотрите, высший орган власти в стране – это было Политбюро. Туда входило только два силовика, это председатель КГБ традиционно, и министр обороны. Даже министр МВД не входил. В составе ЦК было уже достаточно много, порядка 7% военных было, в основном за счет армейских, там широко были представлены Генштаб и заместители министра обороны. Но конечно, это не означает, что военные играли невысокую роль в политике, это понятно, что их роль была достаточно высокой и роль ВПК не только непосредственно военных была высокой, наша экономика была ориентирована на это. Но все-таки этот процесс был такой латентный, такой скрытый и роль военных в советском обществе была большой постольку, поскольку они включались в политические структуры. А включены они были на порядок меньше, чем сейчас. Я имею в виду совершенно официальные статусные должности. Ведь сейчас, понимаете, процесс затронул не только непосредственно военные ведомства, число которых увеличилось за счет распада КГБ, прежде всего, этот процесс еще имеет и совершенно другую сторону. Люди в погонах стали наводнять экономические ведомства, они стали курировать различные министерства, направления политики, связанные скажем, с деятельностью федеральных округов… В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Но мы заметили это, кстати, действительно несколько лет назад, когда в самых разных министерствах, например, по налогам и сборам или экономического развития появляется человек из органов на должности, как правило, первого заместителя министра. Это напоминает, кстати, советскую систему партийных органов в наших бывших республиках. О. КРЫШТАНОВСКАЯ - Совершенно точно. В. ВАРФОЛОМЕЕВ - Где первый секретарь известно, узбек или азербайджанец, в зависимости от республики, а его первый заместитель из Москвы. О. КРЫШТАНОВСКАЯ - А еще больше это напоминает роль таких комиссаров при командирах в армии. То есть это просто прямая аналогия, потому что там были люди именно, связанные с государственной безопасностью, которые были включены в эти структуры. Потом это еще напоминает одну вещь, хотя аналогия совсем уже неприятная, знаете, такой есть термин – "смотрящие", который мафия широко использует. Внедряются люди в разные структуры на территориях, и они отвечают за то, чтобы на этой территории был контроль их структуры, их клана, их организованной преступной группы. В. ВАРФОЛОМЕЕВ - Такой представитель крыши. О. КРЫШТАНОВСКАЯ - Да, я их даже называю "смотрящие Кремля". В. ВАРФОЛОМЕЕВ - Их функции, кстати, именно такие, как вы сейчас описали? О. КРЫШТАНОВСКАЯ - Но это было, наверное, слишком смело и резко утверждать, что они просто эту функцию откровенно исполняют. На бумаге, по крайней мере, это выглядит все очень благопристойно, то есть эти люди занимаются своим прямым делом, если кто-то является заместителем министра экономразвития, то значит, это человек исполняет какую-то группу функций. И все было бы неплохо, если бы у большинства из них не сохранялся статус так называемый ОДР, как это называют в кагэбэшных кругах. В. ВАРФОЛОМЕЕВ - Что это такое? О. КРЫШТАНОВСКАЯ - Это офицер действующего резерва. Этот статус появился давно еще в советское время. Люди, увольняясь из органов, не уходят совсем, не теряют свои должности, они не теряют зарплату. В. ВАРФОЛОМЕЕВ - То есть дело не в том, что не бывает бывших разведчиков, а у людей сохраняется определенный статус. О. КРЫШТАНОВСКАЯ - Да, совершенно формальный статус и зарплата и поскольку им платят зарплату, то естественно и какие-то функции. То есть, как только мы узнаем, что какой-то человек, работающий заместителем министра в экономическом ведомстве, сохранил статус ОДР, а эта информация, конечно, не разглашается, то тогда становится ясно, что он выполняет дополнительные функции, не связанные с деятельностью этого министерства. В. ВАРФОЛОМЕЕВ - Когда вы сейчас говорите – когда мы узнаем, создается впечатление, что ваш институт и Центр некая тоже разведструктура. О. КРЫШТАНОВСКАЯ - Знаете, любую социологическую организацию можно сравнить с разведструктурой. Социолог всегда идет в поле, чтобы собрать информацию. Иногда эту информацию ему предоставляют охотно, а иногда нет. В исследованиях элиты информацию предоставляют крайне неохотно. И доступ к нашим объектам изучения всегда очень сложен. В. ВАРФОЛОМЕЕВ - Вы проводите исследования по собственной инициативе или это чей-то заказ? Заказ в хорошем смысле. О. КРЫШТАНОВСКАЯ - Да, это можно и так сказать. Просто как финансируется наша наука, ведь Академия наук платит совершенно крошечные деньги, ниже прожиточного минимума. И каждый ученый должен подавать какие-то заявки на финансирование и исследования в разные фонды. Российские наши фонды, Российский Гуманитарный научный фон, есть другие, РФФИ и так далее. Если фонду кажется это достаточно интересным, то тогда это исследование начинает финансироваться и тогда оно, можно сказать, выполняется по заказу, хотя оно инициировано самим исследователем. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Мы продолжим нашу беседу через минуту. НОВОСТИ В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Мы воспользовались выпуском новостей с тем, чтобы достать конкретные цифры, которые говорят о том, какова доля военных в органах управления, органах власти. Мы вспоминали позднесоветский период и начало перестройки, и нынешнее время. Можно ли сравнить эти цифры, Ольга? О. КРЫШТАНОВСКАЯ - Да. В 1988 году в ЦК КПСС было 4,8% военных. В. ВАРФОЛОМЕЕВ - То есть каждый двадцатый. О. КРЫШТАНОВСКАЯ - А сейчас более 50%. В. ВАРФОЛОМЕЕВ - Каждый второй. О. КРЫШТАНОВСКАЯ - Да, в высшем руководстве, речь идет только о высшем руководстве. По правительству цифры немножко другие. Конец советского периода 5% и сейчас почти 33%. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Все-таки кто-то должен еще и заниматься экономикой, а не только политические директивы выпускать. Вот вы как социолог, как ученый как это объясняете? О. КРЫШТАНОВСКАЯ - Что именно, приход военных? В. ВАРФОЛОМЕЕВ - Вот этот резкий рост в последние годы. Вы упомянули в самом начале беседы о том, что начало это происходить в позднеельцинский период. О. КРЫШТАНОВСКАЯ - Здесь есть и объективные причины, и субъективные. Объективная причина - просто раскол КГБ на множество независимых военных структур. ФАПСИ скажем. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Был один председатель, стало пять. О. КРЫШТАНОВСКАЯ - Да, стало пять или даже больше. Это объективная просто реальность и все эти люди представлены в структурах власти. А другой субъективной главной причиной является, собственно, наш президент. Потому что ему, для того чтобы создать какую-то группу поддержки, необходимы были свои люди, конечно. И он привел несколько своих бывших сослуживцев, те сослуживцы, действуя как собственно в каждой, наверное, элите, а в России уж, особенно по принципу обойм так сказать или клановый принцип, он создает свою клиентелу, он создает группы людей, которые ему верны. И если человек всю жизнь работал в ФСБ, естественно, для него это тоже так. Поэтому человек один, которого привел Путин, приводит еще 25 людей. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – И все возрастает в геометрической прогрессии. О. КРЫШТАНОВСКАЯ - Это самая настоящая геометрическая прогрессия. Поэтому, экстраполируя этот процесс, я могу сказать, что через несколько лет таких людей будет еще больше. Сейчас идет очень активное наполнение всех этажей власти, не только верхушка, пять министров, которых мы знаем, а на всех этажах, второй, третий, четвертый, начальники департаментов. И через несколько лет эти люди будут расти, подниматься наверх и власть просто изменит свой характер. В. ВАРФОЛОМЕЕВ - Мы сейчас с вами констатировали то, что происходит. А как к этому относиться? О. КРЫШТАНОВСКАЯ - С опаской. И знаете, меня, честно говоря, настораживает то, что в нашем обществе этой опаски почти нет. Где наши правозащитные какие-то организации или где голос интеллигенции, который выражает озабоченность, экспертное сообщество, которое формирует во многом общественное мнение, публикует статьи какие-то серьезные? Где все эти голоса? На самом деле процесс идет, и я боюсь, что когда все это заметят, будет немножко поздно. А процесс этот ведет, на мой взгляд, к одному – к нарастанию авторитарных тенденций. И главное, в чем это выражается – это восстановление этой самой вертикали власти, о которой с самого начала говорило руководство Путина. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – И это естественно, поскольку люди в погонах и привыкли существовать именно в такой системе координат, когда есть командир, отдающий приказ. Ты в свою очередь этот приказ раздаешь другим подчиненным и так далее. О. КРЫШТАНОВСКАЯ - Конечно, эти люди всю жизнь работали, формировались в иерархиях, поэтому они понимают иерархический принцип. А иерархический принцип на гражданской службе называется просто-напросто бюрократией. Бюрократическое государство мы имели в советское время, когда оно было выстроено сверху донизу и так далее. Ни о какой независимости ветвей власти в этом случае речь просто не идет. А ведь независимость ветвей власти это и есть демократия, это залог демократии. Когда власть не сосредотачивается у одного самодержца, который творит что, хочет, когда законодательная власть ограничивает действия исполнительной, а исполнительная ограничивает власть законодательной, судебной. Вот эта система сдержек и противовесов, на которой стоит демократическое общество и правовое, конечно. А у нас одно время была одна ветвь власти относительно независимая, короткое время при Ельцине, парламент, законодательная власть, а закончилось это стрельбой по Белому дому. В. ВАРФОЛОМЕЕВ - Вы не подсчитывали, сколько у нас в той же самой Госдуме или в Совете Федерации таких людей? О. КРЫШТАНОВСКАЯ - Каких? В. ВАРФОЛОМЕЕВ - Людей в погонах или вышедших из этих структур. О. КРЫШТАНОВСКАЯ - Подсчитывали. В Верхней палате в Совете Федерации сейчас 15%, в Нижней палате в Госдуме около 10%. В. ВАРФОЛОМЕЕВ - По сравнению с данными, которые были в целом приведены, то это такая еще оптимистическая информация. О. КРЫШТАНОВСКАЯ - Да, но рост идет и быстрыми темпами. В. ВАРФОЛОМЕЕВ - А как вы полагаете в новом парламенте ситуация изменится? О. КРЫШТАНОВСКАЯ - Да, я думаю, увеличится. Это общая закономерность сейчас в элите. И рост идет, видно, как наполняются партии кандидатами, это уже сейчас проглядывает. Но я точные вам цифры смогу сказать, когда выборы уже состоятся, и ЦИК просто опубликует все федеральные списки и тогда можно будет сказать точно. А сейчас пока… В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Какая, может быть, партия или какие партии наиболее милитаризированы, скажем так? О. КРЫШТАНОВСКАЯ - Все партии, связанные с властью, а таких партий сейчас несколько. Таких кремлевских кулонов, можно сказать. Есть главная кремлевская партия – "Единая Россия", мы знаем, кто ее возглавляет, в руководстве просто стоит главный милиционер и главный спасатель страны, люди все военные. Но потом и в других партиях, и в "Партии жизни", и в "Народном депутате" особенно много, в ЛДПР поменьше. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Вопрос от нашего слушателя, поступивший на наш интернет-сайт от Бориса Равича: "А есть ли какие-то исследования, насколько сильно влияние спецслужб на власть и их взаимосвязь в развитых капиталистических странах?" Для сравнения. О. КРЫШТАНОВСКАЯ - Я не знаю таких исследований. В. ВАРФОЛОМЕЕВ - По вашим наблюдениям, взять США, Великобританию, может быть, Европа: Германия, Франция, насколько там сильны люди в погонах? О. КРЫШТАНОВСКАЯ - Всем известно, что в Америке несколько президентов были те, кто возглавлял когда-то ЦРУ. Просто люди спецслужб. И в Европе такие примеры есть, и конечно, это зависит от ситуации в мире и в этой стране. То есть какие-то напряженные периоды, когда самый был пик холодной войны, конечно, влияние спецслужб усиливается на власть. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Но при Буше-старшем, который как раз в свое время был руководителем ЦРУ, ведь Америка не скатилась в маккартизм. О. КРЫШТАНОВСКАЯ - Но, тем не менее, в окружении главных действующих лиц на политической арене достаточно много присутствует людей из спецслужб, которые являются советниками, консультантами и так далее. Кто президент - это неизбежно все-таки оказывает влияние на то, какая элита формируется вокруг него. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Просто, наверное, имеет смысл вспомнить или говорить о традициях, демократических традициях той или иной страны, где они не насчитывают 5 или 10 лет как у нас. О. КРЫШТАНОВСКАЯ - Да, конечно, но все-таки я бы не стала очень преувеличивать этот фактор демократический на влияние спецслужб. Спецслужбы, почему они "спец", а не какие-то другие службы, именно потому, что, они осуществляют нелегитимные действия, но под прикрытием государства. Их деятельность всегда как бы вне закона. В. ВАРФОЛОМЕЕВ - Или как минимум на грани. О. КРЫШТАНОВСКАЯ - Да, а чаще все-таки за гранью. Поэтому демократическое государство существует отдельно, а эта зона, которая непосредственно не контролируется, то есть она контролируется формально, но ей позволено то, что не позволено другим институтам в демократическом обществе. В. ВАРФОЛОМЕЕВ - Вопрос, который я обобщу по некоторым сообщениям от наших слушателей – можете ли вы сказать, какой нормальный процент доли выходцев из спецслужб должен быть в государственных органах власти? Суть этого вопроса такова. 5% было в советские времена, 50% сейчас. То, наверное, может быть, было мало или достаточно, сейчас явно много. Или нет таких данных? О. КРЫШТАНОВСКАЯ - У меня есть, конечно, свое мнение на этот счет. Мне кажется, совершенно нормально, когда военные люди в погонах разного типа наполняют специализированные структуры, такие, например, как Совет Безопасности. Конечно, кто должен входить в СБ, если не люди, профессией которых является безопасность. Это нормально. Нормально, когда главы крупнейших структур, отвечающих за безопасность страны, входят в какие-то коллективные органы политической уже власти. Но когда большое количество военных генералов возглавляют региональные просто субъекты Федерации, когда они возглавляют экономические ведомства, здесь мне кажется, опасность непосредственно для того дела, которым они занимаются. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Александр спрашивает: "Может ли этот процесс привести к полностью закрытой, не контролируемой обществом власти и к разновидности сталинизма?" О. КРЫШТАНОВСКАЯ - Я думаю, что о сталинизме речи не может быть, и здесь знаете, какой фактор, международный, по-моему, фактор сыграет самую большую роль. Ведь нашим нынешним руководителям нравится быть в "Большой восьмерке". Нравится путешествовать, встречать уважение к себе и к стране в мире. Для них это одна из важнейших сфер деятельности, которая доставляет им еще к тому же и удовольствие большое. Поэтому это будет красной линией, за которую переходить нельзя. Терять придется слишком много теперь. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – То есть они не хотят стать Ким Чен Иром, путешествующим только в одну сторону и то в бронированном вагоне. О. КРЫШТАНОВСКАЯ - Да, наше руководство ни за что не пойдет на то, чтобы Россия стала страной-изгоем или была нанизана на "ось зла" рядом с Кореей и с другими странами, достаточно одиозными. Мы хотим быть цивилизованной страной, и наше руководство это хочет и это очень позитивный фактор. Это сдерживающий фактор. В. ВАРФОЛОМЕЕВ - Еще одна тема, которая касается принципов подбора кадров в современной России. В свое время было весьма широко распространено так называемое землячество, оно и сейчас есть. Питерские прибывают в Москву и продолжают прибывать. Есть ли какие-то у вас данные по этому процессу? О. КРЫШТАНОВСКАЯ - Да, есть, конечно. Доля земляков главы государства, если сравнивать с тем, как это было 10 лет назад, ведь Ельцин тоже привез своих земляков, изменения таковы – в 1993 году земляки главы государства составляли 13% в элите, а сейчас 21%. И это если сравнивать период Брежнева, Сталина, Горбачева, это самый большой процент. Так много земляков не привозил еще с собой никто. Но я могу это объяснить тем, что Путин совершил фантастическую карьеру, это человек большого скачка. И он оказался в кадровом вакууме, который как-то необходимо было… У него совершенно не было опоры здесь в Москве. Потом часть его команды стала складываться еще при Чубайсе. Петербуржская команда, на самом деле, была создана Чубайсом, в свое время и Путин в нее входил. Ну а теперь все изменилось, это первая причина, а вторая причина то, что Путин сам работал в спецслужбах, и вот это братство, которое объединяет этих людей, это доверие, которое он испытывает, оно очень принято в таких закрытых структурах, поэтому это понятно. На самом деле последствия этого сами по себе, что пришли люди из Петербурга, они не такие уж грозные. Для политики все равно, из какого города этот человек. Главное, что он несет, какую идеологию, и какие намерения у него есть. В. ВАРФОЛОМЕЕВ - Мы знаем, что существует даже несколько так называемых питерских команд. И питерские чекисты, и питерские либералы-реформаторы и так далее. Люди самые разные. Большее спасибо. Сегодня в гостях на "Эхе" была руководитель Центр изучения элиты Института социологии Академии наук Ольга Крыштановская.
BorisE: Угроза демократии или Подарок либералам Вчера в клубе «Гражданские дебаты» должно было состояться обсуждение темы «Владимир Путин накануне второго президентства: С партиями или без них». Реальность, как всегда, несколько отклонилась от замысла: обсуждение вращалось вокруг недавних текстов Глеба Павловского об активизации «оппозиционного курсу Президента РФ меньшинства» – блока бизнес-гэбистов – и опасности реализуемых им политических проектов. Выступление Павловского строилось вокруг той же идеи: силовое меньшинство в окружении президента, подталкиваемое наиболее авантюристической, зарящейся на чужое частью бизнеса, подняло голову, в тени президента, от его имени и вместо него оно пытается ревизовать основы политического курса страны. Направления ревизии: захват контроля над бизнесом, огосударствление экономики, получение силовиками реального контроля за властью и основными процессами в стране, развитие и внедрение в массы лево-популистской, квазиправославно-патриотической идеологии. Реакция присутствовавших аналитиков, политиков и политтехнологов была достаточно разной: эмоциональная напряженность, политическое направление, интерпретация происходящего, прогнозы и т.д. Более или менее все сошлись на радости от того, что проблема вынесена в публичную плоскость. Первым высказал эту мысль Марк Урнов в связи с тем, что появился еще кто-то говорящий на эту тему – сам Урнов примерно так интерпретировал события еще в июле. Многочисленные публикации «Полит.ру» (например: Обыкновенный гэбизм: Угрожает ли России националистический переворот?, Кто остановит реванш? и т.д.) на эту тему также содержали похожую трактовку событий. Версия возникла с самого начала – не столько из какой-то особой информированности, сколько просто потому, что больше за этим стоять практически некому. Характерно, однако, что, в отличие от палестинских террористов, наши силовики не берут на себя ответственность – ни за PR-кампанию, ни за шаги к обрушению экономики – боятся публичности. Отсюда одним из лучших лекарств является максимальное освещение сцены. Если заставить этих людей говорить публично, от своего имени, а не через народолюбивых пиарщиков с перстнями на пальцах, многое станет более прозрачно, смешно, а значит – менее страшно. Еще один способ – заставить говорить через партийные структуры. В любом случае, это будет шаг к переходу от «схватки бульдогов под ковром» к здоровому политическому процессу. Известный публицист Александр Ципко усомнился в терминологии Павловского. По его мнению, указанных им взглядов придерживается отнюдь не меньшинство. А если и меньшинство – то в правящей элите. Большинство же населения склонно все эти взгляды поддерживать. Давно известно, что попытки апеллировать к народу – слева или справа, чреваты сильным искажением образа мыслей и чувств этого самого народа. Нелепо думать, что каждый не встроенный в бюрократическую вертикаль является стихийным либералом, не менее неадекватна и уверенность, что люди за пределами Садового кольца законсервировались в советском времени и ничего в новой действительности не понимают и не принимают. Несомненно – антиолигархический, да и вообще антибуржуазный пафос близок многим. Но почему-то, по свежим данным ФОМ, 49% россиян считает, что идущий сейчас передел собственности пойдет России во вред, и только 12% надеются на позитивные последствия. Более того, 41% наших сограждан убеждены, что передел крупной собственности нанесет вред авторитету президента В.Путина (лишь 11% убеждены в обратном). Аналитики Фонда отмечают, что такое распределение мнений наблюдается и в «пропутинском», и в «прозюгановском» электоратах. И здесь мы переходим к еще одной важной теме. Александр Коновалов отметил, что если атака Группировки продолжится, может последовать лавинообразное падение рейтинга президента. Почему? Потому, что к индексам РТС и прочим абстрактным показателям большинство не присматривается, а вот когда последствия летних, а также еще предстоящих акций реализуются в окружающей простого человека действительности, кого он будет винить? Власть. И, в первую очередь, человека, который объявил, что отвечает за все в России. Кроме того, продолжаются процессы сближения с Западом – и это на фоне антизападнической риторики рупоров Группировки. Кто пострадает, если «силовая» агитация и пропаганда увенчаются хоть каким-то успехом? Тот же президент. Куда более сложно был воспринят тезис об угрозе демократии со стороны Группировки. Прозвучало даже, что пусть и в такой форме, но хоть какая-то борьба – проявление демократии, а не угроза ей. Кроме того, Константин Затулин вспомнил митинги против «представлявшего угрозу демократии» Юрия Петрова («И кто сейчас помнит Петрова?»), Алексей Пушков – о борьбе с угрозой демократии в лице группировки Коржакова («И что – результат победы «хороших» Чубайса, Березовского, Гусинского – демократия?!»). Традиционная мысль «история не терпит сослагательного наклонения» – достаточно плоска. Любые сколько-нибудь разумные исторические детерминисты не могут отрицать определенной вариативности истории, наличия в ней развилок. А если так, то осталось понять, состоялась ли бы дискуссия об угрозе демократии в случае, если бы в 1996 победила другая группировка. Пушков справедливо напомнил, что она настаивала на том, чтобы игнорировать необходимость проведения президентских выборов. И что дальше? Пойдя на столь радикальный шаг, с чего бы это те же люди пошли бы на выборы чуть позже, оставили бы институт выборов парламентских? Как они имели бы дело с международными структурами? А далее – в условиях усиления международной изоляции – как строили бы пропаганду и политику внутри страны? Наличие «развилок» до ни в коем случае не отрицает наличия «развилок» после. Другой вопрос, что некоторое сходство структуры событий заставляет задуматься о закономерностях возникновения радикальных противоречий внутри правящей верхушки – начинающихся с бизнес-разногласий, а кончающихся кардинальными переменами в жизни страны. Новейшая история показывает, что как только одной из властных группировок удается добиться однозначной победы, режим становится жестче, затем возникают противоречия внутри победившей группы, общественная дискуссия по этому поводу, очередная победа и далее – по кругу. Возьмем относительно периферийный сюжет: как бы ни относиться к Владимиру Яковлеву, пока существовала борьбы между ним и полпредством, общественность, независимые СМИ могли существовать относительно свободно. При этом, как правило, поддерживая оппонентов губернатора. Как только более «демократичные» оппоненты победили, началась зачистка информационного поля. К чему все это? К тому, что угрозы демократии бывают, повторяются. И самые лучшие условия для этого повторения – получение одной из властных группировок полной победы. Но пока борьба продолжается, общественности, экспертам, СМИ вполне логично становиться на сторону, предлагающую более близкий им политический проект. Но почему речь идет об общественности, а не о политических структурах? Здесь мы, возвращаясь к предполагавшейся теме дебатов, заметим, что не менее, чем один из аспектов, затронутых Павловским в своих публикациях, касается ее непосредственно. Речь идет о некоторых неприятных наблюдениях в отношении наших политических партий: «принципиальная борьба и принципиальные разногласия вдруг оказались вне межпартийного диалога», «Они [партии – БД] оказались перед ситуацией, когда им предложена извне повестка дня, не контролируемая ими ни в какой степени и к решению которой с точки зрения избирателей они не имеют отношения», «мы видели, как в действительно серьезной и важной ситуации их [партий – БД] вдруг не стало» (цитирую по статье в «Независимой газете»). Отдельные заявления были, были и тихие поручительства за Платона Лебедева, чтобы изменили ему меру пресечения. Но почему не возникло серьезной политической дискуссии? Почему партии не бросились изо всех своих политических сил поддерживать атаку на бизнес или, наоборот, противостоять ей? Давайте пройдемся по спектру. Коммунистам защищать бизнес не с руки – противоречит всему пафосу деятельности, но и участвовать в откровенно чужом пиаре не хочется. К тому же, в руководстве партии сидят отнюдь не идиоты. Эти люди нашли в существующей систему свою нишу, были бы рады ее расширить, увеличить влияние; они прекрасно понимают, что в системе, предлагаемой Группировкой, им места просто не окажется. Эта система просто перестанет быть политической. Глазьевцы только-только возникли. Им частично близка разрабатываемая платформа, антиолигархический пафос. Прекрасно понимая некоторую стилистическую разницу с Группировкой, они, вероятно, попробуют ее кампанию немного оседлать, в то же время сохраняя здоровую дистанцию и акцентируя более конструктивные моменты, а также личности участников блока. «Единая Россия» очень не едина. Раздражение по поводу несколько смешавшего карты «силового» проекта велико, но в общественной дискуссии, оставаясь в центристской нише, им полноценно участвовать будет трудно. Уж слишком этот вопрос требует четкого самоопределения. Самая загадочная ситуация – на либеральном фланге. Там, похоже, просто сильно испугались – обвинений, что политическую защиту бизнеса примут за отрабатывание денег, жесткого противостояния с деятелями столь специфической профессии, наконец, все той же народной нелюбви к богатеям. Второй источник страха понять можно. С первым остается с мириться (или на время отказаться от финансирования наиболее прижимаемых бизнесменов – все это еще окупится сторицей). А вот учет третьего фактора для либералов глубоко ошибочен. Если существуют избиратели, готовые голосовать за либеральные лозунги, то желание их пойти на выборы будет тем сильнее, чем более четкую и жесткую позицию они займут. Именно это, а не бесконечные драки между собой, может увеличить электорат правых. Конечно – не до 49%. Но если позиции станут четкими и жесткими, то до суммарных 17 – 20%. Этим партиям тема защиты бизнеса – просто подарок – если правильно ее повернуть. Когда атака на бизнес продолжится (вряд ли ее захотят перед выборами так быстро остановить) и затронет очередные компании, важно показать избирателям, что дело, таким образом, вовсе не в отдельном ЮКОСе, а в курсе на уничтожение всего неподконтрольного бизнеса, на передел собственности, на то, чтобы вместо одних олигархов, которые уже перешли или переходят к цивилизованным формам ведения бизнеса, пришли новые – неизвестно, способные ли дойти до этого хоть когда-нибудь. Надо не просто абстрактно сообщать о том, что в регионах вовсю идет нечто подобное, а собирать информацию и рассказывать о каждом случае подробно, чтобы исчезла иллюзия, что речь идет только о крупном бизнесе, подробно объяснять людям, как именно залезут в собственный карман каждого. А дальше надо собирать митинги и демонстрации. Тратить рекламное время на объяснение, как бороться с атакой на бизнес и к чему ведет Россию подобный курс. Важно понять, что Группировка начала сражение на территории либеральных партий. И если есть политические силы, которые могут обратить происходящее в свою пользу – то это именно они. Конечно, если решатся на внятную и жесткую дискуссию. Борис Долгин 05.09.2003, 11:33
BorisE: 03.09.2003, [15:08-15:30] В гостях: Глеб Павловский Ведущий: Владимир Варфоломеев 3 сентября 2003 года В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" Глеб Павловский - политолог, президент "Фонда эффективной политики". Эфир ведет Владимир Варфоломеев. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Передо мной лежит трехстраничный документ за Вашей подписью, дотированный одним из последних чисел августа, то есть совсем свежий. Озаглавлен он следующим образом: "О негативных последствиях "летнего наступления" оппозиционного курсу президента России меньшинства". Я прочитал этот документ, просмотрел его несколько раз. Насколько я понял его суть, Вы выражаете тревогу усилением т.н. питерской или чекистской группы в окружении президента. Так ли я понял? Г. ПАВЛОВСКИЙ – Я не люблю неправильных названий, ни то, ни другое название не соответствует действительности. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Давайте уточним сразу. Г. ПАВЛОВСКИЙ – Само название моей записки несколько корявое, потому что это внутренняя записка, которая делалась в рамках моей обычной работы советника главы администрации по отслеживанию каких-то политических угроз, опасностей, проблем, которые возникают у действующей власти, у президента. Я не считаю, что есть какая-то специально чекистская или специально питерская группа. В администрации есть разные подходы. Они всегда были, кстати. Разные подходы людей, разные люди, разные взгляды на одни и те же вещи. Вообще говоря, это хорошо в определенных пределах. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Мы помним, нас еще со времен Ельцина приучили к тому, что должна существовать в высших сферах власти система сдержек и противовесов, чтобы ни одна группа не усиливалась в ущерб общему делу. Г. ПАВЛОВСКИЙ – Я думаю, главное даже не это, не то, чтобы сдерживать и противовесить, а главное, чтобы закрывать незанятые позиции. Потому что пришла новая команда с Путиным, миллион проблем, которые надо решать одновременно, нельзя какие-то отложить на потом. И приходилось все проблемы решать теми кадрами, которые есть. Это нормально. Проблема в том, что люди выходят в какой-то момент за рамки. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Вы не согласились с моим восприятием, как чекистско-питерская группа. Однако Вы в первых строках сего письма упоминаете господина Сечина, господина Иванова, один из которых из которых является заместителем главы администрации президента, второй - руководитель аппарата. Здесь же Пугачев, известный банкир и член СФ, и т.д. Все эти люди уже идентифицируются именно с этой группой. Г. ПАВЛОВСКИЙ – Вы можете называть эту группу как угодно. Чекистов хватает и в других группах. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – В документе Вы называете ее просто "Группа", с большой буквы. Г. ПАВЛОВСКИЙ – И президент у нас, я напомню, тоже из чекистов. Поэтому я бы не стал какой-то группе передавать почетный знак. Я хотел бы говорить о другом. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Давайте о сути. Г. ПАВЛОВСКИЙ – Что, собственно говоря, позволяет говорить о ней, как о группе? Действия. Не домыслы о том, что они на самом деле думают. Дела до этого в аппарате нет. Это группа, по моим оценкам и по оценкам СМИ, (я опираюсь на открытую информацию, здесь нет никакой должностной информации, поэтому эту записку я могу распространять), где-то с весны этого года резко активизировалась именно в политической сфере, перешла к попыткам новой интерпретации курса президента. Курс президента изложен в послании. Он достаточно ясен и может быть квалифицирован в политических терминах, как правоцентристский курс, и, я бы даже сказал, либерально-национальный курс. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Можете ли Вы коротко сказать, что, на Ваш взгляд, с весны этого года сия группа сделала не так, нечто противоречащее курсу президента? Г. ПАВЛОВСКИЙ – На мой взгляд, опять-таки, я опираюсь на открытые, более или менее известные вещи, сразу после послания президента, которое, видимо, членам этой группы показалось неправильным, опасным в том смысле, что президент двинулся в нем определенно в сторону построения демократического, общенационального, единого государства, либеральной экономики и безопасного государства, в котором только и можно преодолеть бедность. С их точки зрения, возникла угроза, которую они попытались предотвратить, развязав идеологическую кампанию в прессе. Это еще ничего, Вы знаете, были всякие доклады господина Белковского и Дискина... В. ВАРФОЛОМЕЕВ – С которых началась атака на ЮКОС. Г. ПАВЛОВСКИЙ – С которых началась и атака на ЮКОС средствами прокуратуры, что, в принципе, кстати, само по себе опасное явление. И если то, что утверждает пресса практически единогласно, что эта атака была инициирована именно этой группой, то перед нами факт использования прокуратуры в политических целях, что вдвойне опасно и полностью расходится с курсом президента. Потом, в регионах ведь происходило то же самое. По всем регионам начались претензии спецслужб и прокуратуры, милиции предпринимателям, смысл которых очень простой: "парень, откупись". Если это превращается в модель, то это прямо противоречит той кампании, которую развернул в противоположном направлении Борис Грызлов, МВД, дистанцирования, строгого разделения милиции и коммерции, чистки органов от всех, кто связан с коммерцией. А здесь наоборот. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Раз речь зашла о регионах, я процитирую Ваш документ, "Группе удалось стать ключевым игроком в ряде наиболее важных региональных избирательных кампаний (Башкирия, Чечня, Москва)". Что касается столицы, проясните, пожалуйста. О чем идет речь? Г. ПАВЛОВСКИЙ – Что касается столицы, здесь идет попытка... разные люди по-разному относятся к Ю.М. Лужкову. Я тоже по-разному относился в разные периоды моей жизни к Юрию Михайловичу. Я в том числе и воевал с ним открыто и впрямую в избирательной кампании прошлого цикла. Но идут, конечно же, попытки свалить Лужкова, используя аппаратную игру, подтягивая, подыскивая ряд кандидатов, которые бы "обкусали" его с разных сторон. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Скажите, а что же в этом плохого? Нормальная политическая борьба. Г. ПАВЛОВСКИЙ – Мы хотим именно нормальной политической борьбы. Пусть выйдут люди, которые хотят противопоставить себя Лужкову, но пусть эти люди не проходят тендер в кабинетах, причем тендер на неизвестных нам условиях. Я считаю, что Ю.М. Лужков по меньшей мере, при всех своих недостатках, общеизвестных, я бы сказал, соответствующих его популярности широко известных недостатках, заслуживает того, чтобы борьба против него велась принципиальными методами, а не с использованием имени президента, которое на самом деле используется ложно, что эта группа делает постоянно. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – А кого эта группа проталкивает в мэры? Г. ПАВЛОВСКИЙ – Я не хотел бы сейчас комментировать этот сюжет, но там, насколько я знаю, есть попытки "науськивания" разных политических фигур, потому что так быстро никто не готов идти, все понимают, чем это может кончиться. - В. ВАРФОЛОМЕЕВ – В продолжение той темы, которую мы затронули в конце первой части беседы. Василий спрашивает: "Является ли проверка Генпрокуратурой г. Москвы и снятие столичного прокурора со своей должности частью атаки на столичного мэра, как Вы думаете?" Г. ПАВЛОВСКИЙ – Это весьма вероятно. У меня просто нет более определенных данных, но по совокупности обстоятельств это похоже на правду. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – А какова цель этих людей, объединенных Вами в группу? Г. ПАВЛОВСКИЙ – Я думаю, конечная цель - поставить президента под контроль. Популярного, подчеркиваю, не вообще президента, а президента популярного, это совсем другое качество. За ним можно скрыться, как за каменной стеной, и проводить определенную свою... я не знаю, то ли политику, то ли бизнес. У этих людей не так просто это разделить. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – А чей должен быть президент? Семейный? Если иметь в виду "Семью" с большой буквы. Г. ПАВЛОВСКИЙ – Я думаю, это вопрос к президенту. Президент сегодня не ощущает себя зависимым. Если бы президент ощущал себя зависимым, я думаю, при такой популярности достаточно было бы обратиться к тем, кто его поддерживает, и зависимости бы не стало. Его как раз хотят поставить, развязав определенные манипуляции с прокуратурой, с силовыми структурами, под контроль группы, которую я называю новой силовой олигархией. Силовой не по качеству, силы-то у них особой нет, это все-таки меньшинство, а по происхождению. Вы говорили, Вы их называете чекистами. Я не хотел бы использовать это слово для этих людей. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – То есть Вы хотите сказать, что в данный момент президент далек от этой группы? Г. ПАВЛОВСКИЙ – Я думаю, президент равноудален от групп и реально. По простой причине, не потому, чего он хочет. У политиков не так много делается по их собственному желанию. Президент реально сегодня лидер как минимум 50-55% населения, политически, я имею в виду. Они говорят: "мы ему доверяем". Поэтому ему нет необходимости связываться с какой-то группой. Но, наоборот, разным группам очень хочется втащить его к себе и связать. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Про это как раз Ваш коллега Сатаров сказал не так давно на одном форуме, что у нас нет президента. Глава государства, который не вмешивается, который в течение месяца или большего времени просто следит за тем, например, как мочат ЮКОС, и который, по крайней мере, общественности об этом ничего неизвестно, не сделал ничего, для того чтобы остановить атаку этой группы на крупнейшую нефтяную компанию, у нас нет никакого президента. В этой связи кто за него может бороться, удалился он от всех... Г. ПАВЛОВСКИЙ – Насколько я понял, предполагается, что президент будет выполнять работу политических партий, общественных организаций, а там, наверное, уже и домкомов. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Гарант, он отвечает практически за все. Г. ПАВЛОВСКИЙ – А партии у нас существуют, или их уже нет? Это серьезный вопрос. Где т.н. либеральные партии, которые, по их словам, опираются на мощные слои среднего класса? В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Либеральные партии, насколько я понимаю, (хотя мы поменялись с Вами ролями, Вы задаете вопросы, я даю ответы), приходят к президенту и спрашивают разрешения идти на парламентские выборы. История с господином Чубайсом. Г. ПАВЛОВСКИЙ – Либеральные партии как бы вступили в конкурс на должность постельничих, что ли, в Кремле? Их задача - идти не к президенту, а к своим избирателям. С моей точки зрения, именно коридор для действий этой группы, провоцирование, складывание таких полулегальных структур, состоит в деятельности, в уклонении партий от решений своих основных задач. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Почему Вы называете эту группу полулегальной? Судя по докладу, который я прочитал, Вы относитесь внутри администрации президента, внутри, может быть, какой-то более аморфной структуры, не такой формальной или формализированной, как администрация президента, к "семейному крылу". Г. ПАВЛОВСКИЙ – Я не имею чести принадлежать, ни близко, ни далеко, к семье президента Путина. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Нет, мы говорим о другой "Семье". Г. ПАВЛОВСКИЙ – Нет, извините, я знаю, где я работаю и почему. Я являюсь рядовым команды президента, и этого мне для моего честолюбия вполне достаточно. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Мы же с Вами уже 15 минут говорим о том, что у президента получается несколько команд. Вы в какой команде президента? Г. ПАВЛОВСКИЙ – В той, которая помогает ему вырабатывать и проводить его курс. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Хорошо, позвольте мне, пусть я буду дальше ошибаться и буду упираться в своей ошибке, относить Вас к "семейному крылу" в данном случае, или к "семейной команде". Г. ПАВЛОВСКИЙ – Нет, пожалуйста, мы можем поспорить, но я не понимаю, о чем Вы говорите. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – В этой аналитической записке говорится об угрозе, но только со стороны тех, кого я, видимо, опять же ошибочно называю питерскими чекистами. Только они. И Вы затрагиваете в том числе и тему грядущих выборов. Вы рассказываете об их политическом проекте, коим называете "Народную партию" господина Райкова. На другой странице упоминаете о том, что эта группа создает препятствия в работе основному политическому крылу, поддерживающему президента. Это партия "Единая Россия". Г. ПАВЛОВСКИЙ – Это факт. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – И на основе всего этого у меня создалось впечатление, (поправьте меня или разъясните), что в данном случае Вы пытаетесь убрать политического соперника партии, с которой Вы работаете. Говорят, что Вы – один из пиар-технологов "Единой России" на грядущих выборах. И в этом, собственно говоря, причина появления и этого документа, и Вашей атаки или Вашего предостережения президенту об угрозе, исходящей от этого крыла. Г. ПАВЛОВСКИЙ – О "Народной партии" я много бы не говорил, потому что ее потенциал исключительно в разного рода лоббистском "присасывании" к определенным кабинетам. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Но "Народная партия" – это детище этого крыла, этой группы? Г. ПАВЛОВСКИЙ – Я думаю, да. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – "Единая Россия" в этой системе? Г. ПАВЛОВСКИЙ – "Единая Россия" – это партия, являющаяся пропрезидентской доказательно. То есть в течение 3 лет работающая, сформировавшаяся в работе по проведению законов, которые президент предлагает принять. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Можно ли отнести к числу тех, кто в администрации президента видит эту позитивную, положительную, истинную роль "Единой России", главу администрации Волошина и его заместителя Суркова? Г. ПАВЛОВСКИЙ – Я думаю, что да. Эти люди вполне могут идентифицироваться с курсом президента, потому что они в тени выполняют основную работу по консолидации администрации в команду. В том числе консолидации тех людей, которые работают против них. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Могу ли я предположить, что "Единая Россия" в преддверии выборов нуждается в некоем благословении со стороны президента? Дескать, "вот моя партия, на которую я опираюсь"? Г. ПАВЛОВСКИЙ – Мне кажется, такое представление распространено, но оно примитивное. И я несколько раз в прессе высказывался, что, с моей точки зрения, не нужно, не требуется президенту похлопывать Бориса Грызлова по плечу и говорить: "вот моя партия". Достаточно деятельности самого Грызлова, самой партии. Нет, вопрос не в том, чтобы президент как-то особенным образом выразил расположение к партии, а в том, чтобы он идентифицировался с программой, с тем курсом, который он изложил федеральному собранию и народу, который партия хочет выполнять. Он может сказать: "то мой курс" или "это не мой курс". А это отдельно поддерживать Бориса Грызлова необязательно, это сильный человек. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Эти околокремлевские партии борются за то, чтобы быть ближе всего к президенту? Г. ПАВЛОВСКИЙ – Это естественно. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – И не является ли в том числе и Ваша аналитическая записка отражением этой борьбы? Г. ПАВЛОВСКИЙ – Первое. Естественно, когда в стране есть очень популярный человек, может быть, вообще, не президент, а просто популярная фигура, то все борются за то, чтобы быть к нему поближе, авось, и тебе перепадет. Это естественно в избирательной кампании тоже, в этом ничего плохого нет. Многие коммунисты, между прочим, тоже стараются сфотографироваться с президентом, потом распространяют, клеят эти листовки. Дай бог господину Райкову такой пиар-кампании. Когда он предлагает пересмотреть итоги приватизации до 2000 года в качестве своего рекламного тезиса, то, извините, до 2000 года все без исключения российские граждане приватизировали свое жилье. Что, мы начнем пересматривать это? Здесь возникают вопросы, соответствует ли это курсу президента. Нет, не соответствует. "Единая Россия" нигде не дала повода заподозрить, что она пытается скорректировать президента или поставить его под контроль. Это просто смешно. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Удар, который группа, упомянутая в Вашей аналитической записке, нанесла и, наверное, продолжает наносить по ЮКОСу и Ходорковскому, наносит вред стране? Г. ПАВЛОВСКИЙ – Я думаю, да, как любые такие, теневые по сути своей, операции с использованием, что особенно опасно в России... мы же в России живем, у нас есть своя история, мы помним, что такое использование прокуратуры и суда в политических целях. Это в принципе опасно, потому что это сигнал сразу бесчисленной "стае" всякого рода "шакалов" в регионах, которые подходят к ларьку и говорят: "Ты видел? Плати". В. ВАРФОЛОМЕЕВ – В этой связи чем уже упомянутые Волошин и Сурков отличаются от группы чекистов? В свое время они (Волошин, Сурков) точно так же "мочили" холдинг "Медиа-мост", мочили другого олигарха, Гусинского. В чем различие-то? В чем опасность одной группировки, по сравнению с другой? Ни одно ли и то же? Г. ПАВЛОВСКИЙ – Различие в том, чем были реально системы влияния и, с моей точки зрения, я близко наблюдал это в 90-е годы, вторжения лоббистских структур Гусинского и Березовского во власть. Они вторгались во власть, они участвовали в операциях, связанных с дефолтом. Это достаточно известно. Они напрямую влияли, как бы атаковали в каком-то смысле центры принятия решений. Ничего подобного сегодня ни один крупный бизнесмен сегодня не делает. Они все бегают как взмыленные по коридорам. Конечно же, хотят себе что-то получить. Но это естественно. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Тогда получается, что надо "мочить" (именно в этой терминологии) Пугачева, Богданчикова, всех тех, кого Вы в том числе причисляете к этой группе, потому что она сейчас действует так, как Вы описали действия "Медиа-моста" в 90-х годах. Г. ПАВЛОВСКИЙ – Я думаю, все значительно проще. "Мочить"? Она не имеет такой силы, поэтому я говорю о меньшинстве. Сегодня достаточно легкого щелчка, щелобана, я бы сказал, Владимира Владимировича своим подчиненным, чтобы возникла дистанция между ними и банкирами. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – А будет этот щелчок, как Вы думаете? Г. ПАВЛОВСКИЙ – Я думаю, да, но вряд ли он будет проходить под телекамеру. - В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Вопрос мы сформулировали следующим образом. Все больше силовиков появляется в органах власти в нашей стране. Как рассказывала нам социолог Ольга Крыштановская, сейчас примерно 50%, может быть, даже чуть больше - это выходцы из спецслужб и армейских структур. Так вот, как Вы считаете, оттого что силовиков в органах власти появляется все больше, нашей стране больше вреда или пользы? Если вы считаете, что от этого больше вреда, позвоните 995-81-21. Если вы полагаете, что, напротив, от этого, скорее, польза для страны, 995-81-22. Вы могли бы однозначно ответить на этот вопрос? Г. ПАВЛОВСКИЙ – О пользе силовиков? В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Да. Г. ПАВЛОВСКИЙ – Силовики очень полезны в своих ведомствах и при исполнении своих обязанностей. Как только силовик выходит в бизнес или завязывает особые отношения с кем-то в бизнесе или политике, он просто портится, извините, эта порча называется коррупцией, он коррумпируется. И коррумпированный силовик – это большое зло. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – А возможно одно без другого? Чтобы их было много, но чтобы они не вмешивались? Г. ПАВЛОВСКИЙ – Довольно много в мире стран, где силовиков и во власти не меньше, чем у нас, но при этом они действуют как политики, в интересах своих нации, понимаемой как государственная демократическая нация, а не в интересах своего спонсора. Большая разница. И Грызлов как раз против силовиков с кредитными карточками развязал настоящую войну в своем ведомстве. Я думаю, это спровоцировало и контрудар по "Единой России". В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Возвращаясь к Вашей аналитической записке, случайно так получилось, что все те люди, которых Вы объединили в эту группу, силовики или близко связанные с ними те же бизнесмены? Это какое-то историческое родство или люди нашли друг друга в последние год-два на ниве совместного бизнеса, чего-то еще? Г. ПАВЛОВСКИЙ – Я думаю, это неслучайно. Хотя группы могут складываться на разной основе. Мы помним, как в советское время они складывались на территориальной основе: днепропетровская, молдавская, узбекская группа. Важно, не на какой основе складываются, а что они делают. Связь здесь есть определенная. Она состоит, по-моему, в том, что люди, которые... вообще-то, я проанализировал, успешные ли они силовики в прошлом. Советский Союз, из структур которого вышли эти люди, кончил, прямо скажем, в силовом отношении не лучшим образом. И безусловно, силовые структуры СССР несут часть ответственности за то, что произошло со страной. Поэтому я бы не стал переоценивать качества. Многие люди, которые не нашли себя как поэты, пошли в политику и стали еще более скверными политиками, чем поэты или художники. Бывают люди, которые не нашли себя как силовики и стали отвратительными политиками. Поэтому я не считаю, что они порочат ведомства, из которых они вышли. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Обращусь вновь к Вашему документу. Вы пишете, что если не удастся прекратить, приостановить деятельность этих людей, то все это приведет к нарастанию крайних позиций в политике накануне президентских выборов. Почему-то президентских, а не парламентских, Вы подчеркиваете. Возникновение лозунгов коренной реформы государства на экстремистский, не конституционный манер. И, вообще, Вы даете понять, что возможны новые потрясения, может быть, наподобие тех событий, которые у нас были в 91-93 гг. Неужели так серьезно все? Г. ПАВЛОВСКИЙ – Это экстраполяция процесса. Представим себе, что в этот процесс никто не будет вмешиваться, что он будет запущен и дальше будет развиваться сам. Тогда, действительно, он может привести к самым мрачным последствиям. Я просто не верю в то, что президент позволил запустить этот процесс, и политические силы. Я не высоко ценю их реальное состояние, но понимаю, что в опасной ситуации они могут консолидироваться. "Консолидация" – это важное слово. Я жду, что реальные наши партийные политики, непартийные политики, президент консолидируются вокруг определенных задач. А президентские выборы у нас, собственно говоря, уже начались. Просто первая фаза их называется "думские выборы". В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Вы не раз в ходе нашей сегодняшней беседы упоминали партию "Единая Россия", ее лидера Бориса Грызлова. Вы занимаетесь пиар-обеспечением этой партии? Г. ПАВЛОВСКИЙ – Нет, такой необходимости нет. Партия не нанимала, пока во всяком случае, никаких генподрядчиков на проведение своей кампании, потому что там очень сильная команда в самом исполкоме, формирующемся штабе. Но я работаю просто советником, консультантом. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Почему я задал этот вопрос? Некоторые приписывают Вам авторство идеи с разоблачением "оборотней в погонах". Г. ПАВЛОВСКИЙ – Господь с Вами! Такие вещи не делаются... как раз особенность Бориса Грызлова, что он, даже я бы сказал, чрезмерно, очень жестко щепетильно относится к разграничению политики. Это его политика уже последние два года, просто она была до сих пор незаметна. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Но для Вас как для специалиста, который занимается пиаром, разве это не пропаганда, за несколько месяцев до выборов подобное проведение шумных акций, как будто раньше никто не подозревал о существовании таких людей? И вместо пресс-секретарей какого-нибудь РУБОПа каждый раз выступает личный министр, он же лидер партии, и говорит: "Смотрите, еще задержали нескольких. Ах, какие они нехорошие! Но у нас есть чистые руки, холодное сердце..." Г. ПАВЛОВСКИЙ – По-моему, за последние два года, работая в министерстве, он уволил больше сотни генералов МВД. Просто это не очень интересовало прессу, а сейчас, в связи с тем, что он стал лидером "Единой России", это всех заинтересовало. Вот и разница. Это его политика, и с этим он пришел в министерство, для того чтобы усилить, вернуть доверие населения к МВД. Потому что мы знаем, чем стал милиционер в глазах населения в последние годы. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Завершился наш электронный опрос. В нем приняли участие почти 3 тыс. человек, 2922. Подавляющее большинство, 82% считают, что от силовиков... как Вы думаете, больше чего, пользы или вреда? Как ответили наши слушатели? Г. ПАВЛОВСКИЙ – На рабочем месте польза, а на рынке - вред. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Как Вы думаете, как наши слушатели ответили? Г. ПАВЛОВСКИЙ – Я надеюсь, что они ответили разумно. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Наверное, так. 82% считают, что от силовиков больше вреда. 18% считают, что от них, скорее, польза. Г. ПАВЛОВСКИЙ – Видимо, эти 82% сталкивались с ними преимущественно в темном переулке или на рынке. В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Но мы же речь ведем не о преступниках, а о сотрудниках органов. Г. ПАВЛОВСКИЙ – Должен Вам сказать, что эта цифра совпала с точностью до процента. Мы проводили опрос, как население относится к перераспределению собственности в пользу силовых структур и появлению силовых олигархов. 51% очень отрицательно, 31% - просто отрицательно. То есть ровно те же самые 82%. В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" был Глеб Павловский - политолог, президент "Фонда эффективной политики".
BorisE: о них по ссылке: http://www.borda.ru/re.pl...0000173-001.002-0-0-0-0-0
Л.А.: цитата...обсуждение вращалось вокруг недавних текстов Глеба Павловского об активизации «оппозиционного курсу Президента РФ меньшинства» – блока бизнес-гэбистов – и опасности реализуемых им политических проектов. Выступление Павловского строилось вокруг той же идеи: силовое меньшинство в окружении президента, подталкиваемое наиболее авантюристической, зарящейся на чужое частью бизнеса, подняло голову, в тени президента, от его имени и вместо него оно пытается ревизовать основы политического курса страны. - От его имени? Конечно. Вместо него? А как иначе? И он не протестует! цитатаИзвестный публицист Александр Ципко усомнился в терминологии Павловского. По его мнению, указанных им взглядов придерживается отнюдь не меньшинство. А если и меньшинство – то в правящей элите. Большинство же населения склонно все эти взгляды поддерживать. - И именно поэтому большинство населения поддерживает Президента, не задумываясь, КТО это реализует, связывая все изменения с личностью Президента. Меньшинство, которому не нравится реванш силовиков (под руководством президента) должны "поверить" хитрому Павловскому и изменить мнение о Президенте, то есть должен повыситься рейтинг Президента - борца с силовиками (?!) Молодец Павловский!
BorisE: О закономерностях явления серафимов, или особенности политического лета Российское общество – вечный «ежик в тумане». Национальная идентификация власти: заветная формула. Воссоединение власти и собственности под крышей «народности». Консервативный либерализм как идеологический симулякр. Александр Постников Русское лето в России, запахи свежей травы… Небо какой-то старинной, темной, густой синевы. Утро, пастушья жалейка, поздний и горький волчец. Ах! Если бы узкоколейка шла из Парижа в Елец… В. Набоков Политическое лето в России иногда бывает жарким, почти всегда кратким, но никогда (пока?) плодотворным. А все потому, что не привыкший к жаре российский человек, будь он даже политиком, переживает всякий июль и тем более август всего лишь как ожидание, предчувствие… того сладостного момента, когда начнется настоящая российская жизнь с ее привычными забавами и развлечениями. Например, в декабре или даже, не дай бог, в марте. Но нынче с климатом проблемы во всем мире, не только в России. Стоит ли поэтому удивляться, что на смену «охоте на премьеров» приходит «охота на олигархов». Охота пуще неволи… И как теперь не поговорить в тенечке о политике?! Тем более что до традиционного для новейшей России пароксизма политических страстей (осень-весна) остается еще некоторое время. И если по нынешней жаре подержать ноги какое-то время в прохладе, то и в голове наступает соответственно ногам частичное просветление, позволяющее вдруг озаботиться каким-нибудь небезынтересным сюжетом. Ну, например, по-прежнему популярным поиском «национальной идеи»… Как не зарезать клиента Все мы (такое милое отечественное кокетство!) вышли не только из гоголевской «шинели», но и из школьного, обязательного обожания «нашего всего», в миру и программе более известного как А.С. Пушкин. И как найдешь тенечек, так и сразу, буквально вдруг, откуда-то из глубин в незапамятные времена окультуренной души всплывает: «я памятник себе воздвиг» или «во глубине сибирских руд»… Конечно, ничего менее традиционного и всплыть бы не могло – да, дремота русского интеллигентского ума именно такова. А может быть, вот это, тоже вполне хрестоматийное? «Духовной жаждою томим…»? Как там дальше-то? «И шестикрылый серафим…» Серафимы, как утверждает народная молва (надо сказать, вопреки христианскому вероучению), существа, приближенные к ангелам, но все-таки как бы только занятые на вспомогательных работах. Ну там поднести что-нибудь, напомнить вовремя, иногда, редко впрочем, и вопросить с известной степенью грозной услужливости: «Что вы, грешные, там в невежестве своем возалкали? Щас мы вам дадим!». Российской власти во все времена трудно давалось общение с Богом без посредников. Разве что Иван Васильевич (порядковый номер IV) пытался обойтись без таковых, как бы теперь сказали, медиаторов. Но не получилось, надо признать. «Дураки, – говаривал Отто, граф фон Бисмарк, – учатся на своих ошибках. Я предпочитаю учиться на ошибках других». Российская власть, не исключая и нынешнюю, кажется, усвоила эту немудреную истину. И оттого выше серафимов предпочитала не подниматься. Ну их, ангелов, с их ангельским терпением, они ведь в пробках на подступах к Рублевскому шоссе не стояли, еще и шепнут что-нибудь Господу не вполне ангельское. То ли дело серафимы, существа попроще, попонятнее, с ними иногда можно и столковаться недорого. Земная власть, с тех пор как она осознала себя как власть, всегда нуждалась в легитимации или, проще говоря, в оправдании собственного существования. Тем паче что слишком часто как слово, так и дело власти не способны были пробудить в человеках потребное обилие добрых чувств. Да, Мандельштам, конечно, прав, «власть отвратительна, как руки брадобрея». Но ведь многое зависит от чувствительности кожи клиента, а главное – от слов, коими сопровождается сия неизбежная процедура общения властной бритвы с благородной, по некоторым вторичным признакам, частью бренного человеческого тела. Согласно одному бородатому (простите поверхностную игру слов) анекдоту на вопрос, не зарежет ли брадобрей своего клиента, первый ответил: «Да что вы, милый, как я могу вас зарезать, если я вас из-за пены даже и не вижу». Вот она, вечная, мучительная проблема власти, – как ей не зарезать клиента, если она его не видит. И каждая власть в меру своей догадливости искала и находила средства разглядеть это самое общество, «ежика в тумане», никак не желающего выйти из тумана и стать просто ежиком, да, возможно, колючим, но как решить вопрос с иголками – это уже вопрос техники для одного нашего хорошо известного всем ведомства. Очарование трех слов Династическое государство достаточно быстро нашло решение проблемы. Всевышний дарует первичную власть, а дальше искомую легитимность дает традиция. И не так уж важно, какова эта традиция: кровь, личная воля правителя, страсть стареющего патриарха к последней наложнице, вовремя представленной пред султанские очи верными евнухами, etc. Важно только правильно, как теперь бы сказали, отпиарить саму процедуру наследования. Но с определенного момента, сначала в некоторых европейских странах, затем все дальше и дальше по миру, власти пришлось искать иное, рациональное (читай – разумное), оправдание собственному бытию. А все эти гуманисты, просветители, либералы – одним словом, возрожденцы! – как стали твердить, что личность и есть первооснова бытия, так и твердят до сих пор… И приходится государству по возможности культурно вразумлять общество касательно соотношения цели и средств. Первым эффективным средством разумно оправдать себя в глазах нарождающегося гражданского общества стало отождествление власти с нацией, тем новым воображаемым сообществом, которое сначала появилось в испаноязычных колониях Нового Света, а затем победоносно вернулось в Европу. Современная социокультурная антропология определила это явление как «национальная идентификация власти». Когда традиционное, иерархически выстроенное общество рассыпалось как карточный домик, на множество мобильных и мало прогнозируемых в своих желаниях групп, тогда единственным средством нового собирания пространства под властной рукой стала именно национальная идентификация. Но династическая власть (достаточно вспомнить хотя бы отечественную романовскую династию) давно утратила биологическое единство с обществом или, вернее, с численно доминирующей этнической частью этого общества. Поэтому национально идентифицироваться и тем самым оправдать свое существование, свою законность власть могла только посредством новых идеологем, должных отождествить власть с нацией. И хотя, как в редкую минуту откровения написал К. Маркс, «этикетка идеологического товара часто обманывает не только покупателя, но и продавца», другого, столь же эффективного – во всяком случае, до вступления мира в эпоху глобализации и информационного общества – средства запудрить собственную отвратительность у власти не нашлось. Европейское национальное государство оказалось столь удачным опытом вновь явить обществу родное и до безобразия дружелюбное лицо власти, что перед соблазном получить такое удовольствие не устояли многие, почти что все – в том числе и империи, включая Российскую. Неглупый, хотя, возможно, в некоторых вещах ограниченный до царственного неприличия император Николай Павлович (порядковый номер I) достаточно быстро озаботился поиском интеллектуальных серафимов, способных воссоединить под своим совиным крылом уже начавшее распадаться патриархальное общество. И хотя «голубизна» министра народного просвещения графа С.С. Уварова плохо соответствовала тому, что до сих пор было известно о сексуальной ориентации серафимов, все прощается создателю заветной идеологической формулы. Очарование трех слов («Православие! Самодержавие! Народность!») оказывается в этом случае сильнее второстепенных, сугубо бытовых предубеждений. Наш Тянитолкай: власть по-старому, общество по-новому Постмодернистская мысль века прошедшего ввела в обиход один на первый взгляд замысловатый термин – «симулякр». Отсылая (за точным значением этого слова) читателя к любому справочнику по современной философии, заметим, что в отечественной традиции первый симулякр был описан К.И. Чуковским в «Докторе Айболите». Если вам еще не сто лет, вы должны помнить одного персонажа сей поучительной национальной аллегории, известного как Тянитолкай – соединение несоединимого, существование того, чего не может быть и проч. Официальный национализм Российской империи второй четверти XIX века был первой, отчасти успешной попыткой соединить несоединимое, а в России особенно плохо поддающееся соединению: династическую власть и нарождающееся гражданское общество. История, увы, действительно повторяется. Легитимность передачи престола Николаю Павловичу была достаточно сомнительна, чем и попыталась воспользоваться часть тогдашней аристократической олигархии, в отечественной исторической мифологии известная как «дворянские революционеры». Декабристы, то бишь тогдашние олигархи, отчаялись искать диалог с властью, компромисс или как там еще. Вот и пришлось выходить на Сенатскую площадь да еще и в Милорадовича стрелять (всегда-то непростой выходила судьба у губернаторов!). Отбив, правда не без помощи картечи, натиск оппонентов, власть обрела временное успокоение под сенью уваровской формулы. Но «народность» (иначе говоря, традиционность, укорененность российской самодержавной власти в бездонных глубинах «народного духа») была всего лишь домотканой, посконной интеллектуальной калькой германских поисков «народного духа» как консервативной реакции на беспредельный либерализм французской Liberte! Кто-то сказал, что «свобода приходит нагой». К сожалению, не всякая нагота, как данный в конкретных ощущениях материальный объект, прекрасна. Пляж кратковременной российской «демократии», что уж тут кривить душой, оказался заполнен не только той наготой, от которой млели в восточноевропейских резервациях «социалистической свободы» выездные, кто по работе, кто по тихой радости, жители бывшего СССР. Это верно. Но также верно и то, что проект свободы, явленный в позапрошлый век пестелями и нечаевыми, тоже не радовал глаз. Уваров, Победоносцев, Катков, Леонтьев, Тихомиров и другие российские консерваторы того времени, должно быть, слишком остро почувствовали невозможность легитимировать династическое государство, не познав, пусть даже и в слегка извращенной форме, европейского либерализма. Национальная идея России, воспроизведенная уваровской троицей и усовершенствованная аксаковской «народной монархией», оказалась искомым идеологическим симулякром. Династическая власть самооправдалась своей мнимой народностью. Православие + самодержавие + народность = новая историческая общность (ну, например, советский народ). Арифметика иногда оказывается, даже при нарушении правил сложения и вычитания, гораздо более точной наукой, чем высшая математика. Оплодотворение властного тела Современная российская власть, mutatis mutandis, пребывает нынче в положении, чреватом нарождением очередного идеологического симулякра. Оно и понятно. Династическое государство, лишенное «зова крови», нуждается в сильных позывах иного рода. Три года президентства нынешнего главы государства российского, ушедшие на объяснение who is who, оказались ненапрасны. Имевшие уши услышали, для других органов чувств нашлись иные аргументы. «ВВП-режим», обреченный (в силу весьма условной законности собственного появления на свет до истечения положенного срока) на поиск новой идеологемы, способной хотя бы на время своего существования удержать расползающееся тело квазисоветской империи, наконец приблизился к той точке своего естественного движения, где на смену «она утонула» должно прийти «она всплыла». «Стабильность и консолидация» этого режима, как аналогичные потуги Николая I или еще не забытого советского любителя бюрократических вертикалей и околовластных интеллектуалов Юрия Владимировича Андропова, есть не причуда, не маневр и даже не просто страстное желание продлить свое существование во времени и пространстве. При всей условности исторических аналогий нельзя не признать, что похожесть часто есть подобие или, простите за неприличное слово, «изоморфизм». Отечественный мыслитель по фамилии Плеханов любил говорить: «Дело не в людях. Дело в обстоятельствах времени и места». Уже помянутый нами ласковым словом носитель «нашего всего» выразился еще более художественно: «Зимы ждала, ждала природа». Вы еще помните следующие строки? Тогда я рад за вас. Вы сделаете в наступающем сезоне правильный выбор, как бы он ни назывался, пусть даже Партией жизни. Некто В.И. Ульянов-Ленин (что-то тянет по летней московской жаре на советские ремейки) заронил в нестойкие умы всегда мечтающей прислониться к теплому боку власти интеллигенции весьма глубокую, услаждающую мысль. А именно: ни одно тело (даже пролетарское) не способно само породить нужное сознание. Постсоветский интеллект, что бы он сам ни думал по этому поводу, все еще одергивает полы кургузого ленинского пиджачка. И кепочку нахлобучивает поплотнее. Случившееся совсем недавно явление обществу современных серафимов есть, однако, тенденция – все то же неизбывное стремление интеллекта оплодотворить властное тело. Национальная идея, о которой не раз заговаривал предыдущий претендент на вечность, новыми серафимами сформулирована и, как теперь любят говорить, позиционирована. Консервативный либерализм – это вполне съедобная в нашей стране соевая шоколадка. Обстоятельства времени и места теперь таковы, что требуют именно сои, а не шоколада. Для трогательного воссоединения этой власти с этой собственностью под крышей народности не хватает именно консервативного либерализма, такого идеологического симулякра, который не просто придаст этому воссоединению приемлемый для Запада флер либеральной равноудаленности, но и целомудренно прикроет наготу желания «иметь» фиговым листком «быть». Ослабленный, но не устраненный из политической реальности натиск внутреннего национал-сепаратизма означает, с одной стороны, зависть «нищего, но гордого» к «богатому и сильному», патологический выброс которой в родимой стороне мы наблюдали в период «иракского шоу», с другой стороны – создает необходимый питательный бульон для новейшего издания «тотальной стабильности и консолидации». Пока, простим власти ее интеллектуальную медлительность, ей трудно еще дается понимание удобства той идеологемы, которую явили пред ее светлые очи своевременно спустившиеся с журнальных и интернетовских страниц серафимы новорусского консерватизма. Что поделаешь, уваровские продолжатели пока отделены от властного тела. А как хочется!.. Однако и власть можно понять: признать, что какие-то там интеллектуалы, никогда не нюхавшие пота «полевой работы», способны сказать нужные слова, трудно. Для этого нужна все-таки некоторая степень властного мазохизма. Проблема по большому счету в другом. Чтобы легитимно «быть», власть должна легитимно «иметь». И не только олигархов, это-то для людей, принципиально отличающихся от своих собратьев, «похожих на», раз плюнуть. Беда в том, что надо «иметь» общество, которое пока явно не доросло до предлагаемого симулякра. Осталось потерпеть 50 лет Ну да и черт с ним, с обществом. Очередная российская легитимация «власти-собственности» требует не столько единения власти, сколько единения собственности. Дворянству второй четверти XIX века было проще. Их право собственности было освящено вековыми традициями. А нынешняя традиция обладания собственностью еще столь недолговечна, что как тут обойтись без идеологического «тянитолкая»? Если называть вещи своими, а не заимствованными именами, нынешний серафимский консервативный либерализм есть всего лишь талантливо исполненная идеологическая пустышка, призванная ссылкой на традицию обосновать незыблемость новой собственности. И в этом сладостная прелесть нынешнего dejavu. И как только власть не слышит этот позыв интеллекта? Может, слышит, может, нет. Власть, она, знаете ли, иногда способна еще удивлять. Мы не будем гадать. Просто вспомним, что уваровская идеологема стала в полной мере реализовываться лишь при Александре III. То есть спустя почти пятьдесят лет после того, как было произнесено само слово. Поэтому, может, и поспеем увидеть не только расцвет, но и закат. Остается пожелать власти ангельского терпения, серафимам – смирения.
BorisE: У ВЦИОМА ПОЯВИЛСЯ КЛОН Социологи из команды Юрия Левады пересели на запасной аэродром Александра Самарина Вчера было объявлено о создании новой исследовательской компании в области социологических услуг - "Аналитической службы ВЦИОМ (ВЦИОМ-А)". Компания уже зарегистрирована, и ее торговая марка запатентована. Учредителями стали сотрудники известного Всероссийского центра изучения общественного мнения. А возглавил новый ВЦИОМ директор старого, профессор Юрий Левада. Появление "клона" стало, без сомнения, следствием конфликта социологов с Минимущества РФ. Напомним, что в начале августа указанное министерство решило преобразовать ФГУП ВЦИОМ в ОАО "Всероссийский центр изучения общественного мнения", с чем коллектив категорически не согласился. Многие наблюдатели сочли, что речь идет по сути о замене специалистов высокого класса сговорчивыми клерками, способными представлять властям "нужные" результаты опросов общественного мнения и других исследований. Новая компания будет заниматься тем же, чем и раньше: "Мы готовы к деловому сотрудничеству с самыми различными партнерами - близкими к нынешним властям или далекими от нее, вне зависимости от каких бы то ни было идейных или политических склонностей", - подчеркнул представитель пресс-службы ВЦИОМ-А. В интервью радио "Эхо Москвы" Юрий Левада заявил: "Я работал и работаю на средства, которые мы получаем. Но может быть, нам придется брать кредиты. По нашим законам, оборудование, которое покупали на собственные деньги, мы должны оставить Минимущества, потому что хозяин его - государство. Ну да это наживное дело". ВЦИОМ # 2 намерен сотрудничать и с региональными центрами. "Это первичное и чрезвычайно важное звено нашей работы, - говорит Левада. - Мы очень внимательно относимся к предложениям, которые поступали к нам раньше и поступают сейчас". Сайт новой компании в интернете сейчас переделывается, в ближайшее время будет объявлен его новый адрес. Пока же Юрий Левада предлагает искать его по старым координатам ВЦИОМа.
полная версия страницы