Форум » КУЛЬТУРА » ГРАНИ//Страна понемногу выправляется, стряхивает злые чары и вот-вот сделается достойна своего мифа » Ответить
ГРАНИ//Страна понемногу выправляется, стряхивает злые чары и вот-вот сделается достойна своего мифа
bne_Ханты: Открытка Рубинштейну Дорогой Лева, на днях прочел твое эссе "Возвращенный рай". Оно по обыкновению хорошее, но у меня возникло одно дополнение/уточнение по существу дела. Если бы круг соотечественников, жалеющих об "утраченном рае" социализма, ограничивался только мясниками (в прямом и переносном смысле) и их родными и близкими, это бы легко объяснялось корыстью и было бы, увы, в порядке вещей: имеется убедительная причина – имеется и следствие. Но круг советских "болельщиков" качественно шире, чем общность, так сказать, материально заинтересованных лиц. И причинно-следственная связь, мне кажется, далеко не всегда прямолинейно-шкурная - здесь есть над чем поразмыслить, здесь можно различить этакий психологический выверт, точно переданный И. Эренбургом: А мы такие зимы знали, Вжились в такие холода, Что даже не было печали, Но только гордость и беда. Предамся и я пустячному воспоминанию в доказательство правоты эренбурговского парадокса. В одной экспедиции на Чукотке я вечерами захаживал в бытовку нашего шофера и его жены, экспедиционной поварихи. Он был видавший виды угрюмый дядька с богатым уголовным прошлым, сплошь в татуировках и с луженой глоткой, даром что кожа да кости. Она, наоборот, толстушка, болтушка, хохотушка. Хозяин по большей части помалкивал, прикуривая сигарету от сигареты, потягивал чифирь, иногда разражался лагерными байками, сдобренными виртуозным сквернословием (собственно, из любви к искусству слова я и заглядывал на огонек), а жена тараторила без умолку. Болтовня ее представляла собой такой ностальгический, но горделивый монолог о временах, когда глава семьи еще не стал теперешним доходягой-трезвенником, а был мужчиной что надо - бесноватым и запойным, мордовавшим спутницу жизни почем зря и однажды даже метнувшим в нее топор, который чудом просвистел в сантиметре от жениной головы. И муж кивал со скромным достоинством в подтверждение, что так оно все и было. Больше всего в этом бытописании меня впечатляла интонация гордости и снисходительного сожаления ко мне, слушателю, - хрестоматийный укор: "Богатыри - не вы!" Эту колоритную супружескую чету я частенько вспоминаю, когда смотрю ток-шоу главных телевизионных каналов – везде примерно одно и то же: кроится и шьется мифология, она, собственно уже готова, осталось только снять почтительными перстами пушинки и ниточки, приставшие кое-где к рукавам и лацканам. Мифология как мифология. Дескать, жила-была могучая, гордая, великая советская держава – временами, само собой, случались ошибки и перегибы, но не ошибается, как известно, только тот, кто ничего не делает. ("Ошибками и перегибами" в наших широтах принято называть зверства, но без них, получается, и вздыхать было бы не о чем – так, преснятина...) Любили, дружили, воевали, работали в поте лица, на рубль обедали и еще на папиросы и кружку пива (с подогревом) оставалось - словом, жили по-людски. Лучше и честнее всяких прохановых такое отношение к отечественной истории выразил покойный Денис Новиков в стихотворении "Россия". Оно с начала и до конца замечательное, но приведу одну строфу: Мы ехали шагом, мы мчались в боях, мы ровно полмира держали в зубах, мы, выше чернил и бумаги, писали свое на рейхстаге. Свое – это грех, нищета, кабала. Но чем ты была и зачем ты была, яснее, часть мира шестая, вот эти скрижали листая. А потом ни за что ни про что приключилась с этой родиной напасть, будто сглазили ее, наслали морок на целые 90-е годы ХХ столетия... Но теперь страна снова понемногу выправляется, стряхивает злые чары и вот-вот сделается достойна своего же славного былого. Народ, судя по результатам телеопросов, в своем подавляющем большинстве приветствует этот миф. Вполне вероятно, что есть в стройном хоре и звонкий голос моей поварихи. Сергей Гандлевский
Ответов - 31, стр:
1 2 All
bne3: От уязвленной гордости к процветанию Джон Ллойд Убийство Александра Литвиненко привлекло внимание мировых СМИ к России и стоящим перед ней проблемам Давайте подумаем не о такой мрачной стороне российского государства, как вероятные отравители из ФСБ. Мы знаем, что среди прочих импульсов, тенденций и влияний, толкающих Россию туда-сюда, огромное значение имеют следующие. Во-первых, бизнес переживает бум. Дело не в том, что нынешнее процветание России целиком зависит от очень высоких цен на нефть и газ, хотя это часть истории. Вторая часть – это то, что мелкие и средние компании растут теперь повсюду, а не только в Москве. Сравнительное процветание страны в последние несколько лет – по существу, в годы Путина, – стимулировало сектора, где в 1990-е годы, несмотря на государственное стимулирование, царил относительный застой. Теперь, при более авторитарном режиме, бизнес процветает. Во-вторых, правление гораздо авторитарнее. Ни один крупный телеканал сегодня не осмеливается передавать в эфир критику власти, а один из последних независимых и критичных радиоголосов, смелую журналистку, занимающуюся расследованиями, Евгению Альбац, недавно вынудили уйти с "Эха Москвы". Газеты свободнее, но мало кто из них готов идти в лобовую атаку на власть, а большинство значимых газет находится в руках друзей Кремля. Единственный относительно свободный сектор СМИ – это интернет, но надолго ли? В-третьих, это не возврат в СССР. Авторитарное правительство – не диктатура, усиление Кремля – не партийное государство. Хотя Анна Политковская (и другие, менее известные, журналисты) поплатилась жизнью за свое мужество, а Евгения Альбац лишилась работы, другие – более или менее открытые противники власти – продолжают писать, говорить, собираться вместе и протестовать. Теперь это сопряжено с реальным риском, но пространство существует. Как сказал в недавнем интервью Дмитрий Фурман из Института Европы Российской академии наук, "да, нас опять загоняют на кухню, но эта кухня настолько больше, чем была когда-то. Сеть либерального инакомыслия сильна. Она только начинает понимать, насколько безнадежен нынешний режим". В-четвертых, проблемы, стоящие перед Россией, огромны – и все их затмевает здоровье и численность ее населения. Алкоголизм и СПИД берет свою дань преимущественно с взрослого мужского населения, продолжительность жизни которого не дотягивает и до 60 лет – показатель бедной страны третьего мира. Численность населения сокращается очень быстро, вытесняя страну с Крайнего Севера, Дальнего Востока и из Сибири в европейскую часть России. Новое сравнительное процветание страны можно направить на решение этих проблем, но пока этого не произошло. В-пятых, правительство очень популярно. Последние два десятилетия для многих бывших советских народов были, в лучшем случае, неспокойными, а часто смертельными. Лишь три маленьких балтийских государства, Эстония, Латвия и Литва, совершают, и даже совершили, успешный переход к демократии и рыночной экономике. В других местах – тирании, мягкие или жесткие, являются нормой в Центральной Азии; войны, продолжающиеся или замороженные, являются нормой на Кавказе; обессиленный мир на руинах является нормой в Чечне. В трех славянских государствах мы видим полудиктатуру в Белоруссии, борьбу за власть и коррупцию на Украине и авторитаризм в России. В таких условиях люди голосуют за силу и ищут врагов – некоторые из них настоящие. Власть Путина принесла, или использовала, некоторую степень процветания, говорит о восстановлении российской сферы влияния, громит чеченских террористов, а в настоящий момент злобно борется с грузинским правительством Михаила Саакашвили. Большинство россиян все это одобряет. Грузин выгоняют в Москве с работы, включая, как мне недавно рассказали, один либеральный аналитический центр. Альбац лишилась работы отчасти под давлением слушателей. На темнокожих людей (похожих на кавказцев) нередко нападают граждане. В такой ситуации тенденция освещения в России убийства Александра Литвиненко – в том духе, что рассуждения западных СМИ о руке в этом деле являются спланированной провокацией – находит благодарную аудиторию. Невозможно выразить, как униженно чувствовали себя россияне в последние десятилетия из-за внезапной утраты их государством мощи и влияния, из-за внутреннего хаоса. Власть, которая восстанавливает эту гордость, будет популярной. Мученическая смерть Литвиненко не вызывает большого сочувствия на Востоке.
BNE: "Камасутра" и дикие коты Корреспондент Чтобы понять современную Россию, взгляните на ее аэропорты Работать журналистом в России, с ее одиннадцатью часовыми поясами, ее бесконечными степями и бескрайней тайгой, значит проводить много времени в воздухе. Это значит летать на самолетах, которые скрипят так, что их приземление в целости и сохранности всегда оказывается приятным сюрпризом, а потом – выгружаться в аэропорту, который столь негостеприимен, что некоторым хочется немедленно снова подняться на борт. Но если у человека, который часто летает, найдутся на это силы, несмотря на завывания двигателей "Туполева" и раздолбанные взлетные полосы, то он сможет найти в российских аэропортах поучительную квинтэссенцию проблем и странностей этой страны. Будучи похожими друг на друга как члены одной семьи, российские аэропорты показывают, как далеко зашла советская система в подавлении разнообразия на всем обширном пространстве страны; своими характерными особенностями они напоминают, что советской системе так и не удалось этого добиться. Они иллюстрируют, как многое из этой системы и из созданной ею ментальности продолжает жить, несмотря на то, что формально 15 лет назад старая империя рухнула. Российские ужасные, мрачные, безвкусные аэропорты показывают, что многое еще не изменилось в самой большой стране мира, но, при ближайшем рассмотрении, и то, как много всего начинает меняться. Шереметьево. Приземлившись в московском аэропорту "Шереметьево", прилетевшие в первый раз могут занервничать, видя, как их более опытные попутчики продираются вперед, словно рвутся на футбольный матч или на бой гладиаторов. Когда самолет останавливается, или даже раньше, завсегдатаи "Шереметьева" начинают бежать. "Шереметьево" – это война. Международный терминал был построен к Олимпиаде 1980 года, чтобы продемонстрировать миру, что Советский Союз – современная страна. Сейчас он напоминает о повседневном бездушии прежнего режима (внутренний терминал, где царит анархия, еще хуже). В иные дни очередь на паспортный контроль тянется чуть не до взлетной полосы. В "Шереметьево" новичок вскоре сталкивается с разнообразными породами московских любителей проходить без очереди: наглый громила; непременная бабушка; мигрирующий по очередям клан, который толпой перемещается, если один из его представителей достигает начала очереди. Пограничник – обычно это пергидрольная блондинка на двадцатисантиметровых каблуках и в короткой юбке – позволяет уже на этом этапе догадаться, как в России представляют себе обслуживание клиентов. Отражая неоимпериалистическую самоуверенность, бланк иммиграционной формы большую часть времени доступен только по-русски (на нем написано "раздается бесплатно", на случай, если у кого-нибудь возникнет острое желание заплатить). Как и в случае большинства российских проблем, шереметьевского кошмара можно избежать, заплатив наличными: красивые девушки встречают випов у входа и провожают прямо к стойке. Если пассажир благополучно преодолел таможню, он оказывается в плотной толпе криминального вида таксистов. Если на Ленинградском шоссе, ведущем в город, движение затруднено (а оно непременно затруднено), водитель может попытаться угодить вам, руля по тротуару; а если его остановит милиция, дело можно уладить переданной из рук в руки 50-рублевой купюрой. Оказавшись на обратном пути снова в "Шереметьево", пассажир, чтобы добраться до своего выхода на посадку, должен будет преодолеть пугающую серию очередей, начиная с той, что стоит у входа в здание: если он не проявит должной настойчивости, то так и будет стоять в одной из них в то время, когда его самолет будет взлетать. Присесть негде. Несчастные африканские студенты расположились лагерем в коридорах на втором этаже. Работники безумно дорогих киосков с едой являются живым доказательством того, что получение прибыли еще не стало универсальным стимулом – хотя стюардессы на российских авиалиниях предлагают за разумную плату повысить вам класс обслуживания. За небольшую сумму они иногда делают одолжение курильщикам на дальних рейсах, отключая в туалете детекторы дыма. Минеральные Воды. Чтобы добраться до этого аэропорта на Северном Кавказе, пассажиры проходят через ряд военных блокпостов, где сутулые милиционеры проверяют документы и автомобильные багажники в поисках оружия или террористов. Однако разумный террорист оставит свое оружие дома и купит новое в аэропорту, где представлен большой выбор огромных ножей и украшенных кавказских кинжалов. Можно также купить рог для питья и множество экземпляров "Камасутры" брежневских времен. Аэропорт Минеральных Вод – это нижний круг ада. В советские времена, до того как регион, обслуживаемый этим аэропортом, был разорен восстаниями сепаратистов, кровной местью и зверствами властей, близлежащие минеральные источники были популярным местом отдыха. Здание несоразмерно велико для той части России, которая сейчас, несмотря на все свое "мачистское" гостеприимство и веселье, насилием, бедностью и коррупцией больше напоминает Африку, чем Европу. В здании чудовищно холодно. Можно встретить диких котов. Пол не мыли со времен перестройки; грязь в туалетах потом долго не забывается. Табло вылета и прилета давно не работают, зато на той стене, где они расположены, есть большая гордая карта Советского Союза. Владикавказ. Этот город, название которого означает что-то вроде "править Кавказом", находится к югу от Минеральных Вод; он был старым царским гарнизоном, а теперь является столицей Северной Осетии, одной из полуавтономных национальных республик на Северном Кавказе. Опирающийся на Кавказских хребет и разделенный бурной рекой Терек, Владикавказ мог бы быть приятен, если бы не периодические вылазки террористов и взрывы, устраиваемые противоборствующими мафиозными группировками. Осетины – христиане, если не считать некоторых остатков язычества, и традиционные союзники Москвы в борьбе с беспокойными мусульманами других республик. Как и многие другие местные народы, их соседи ингуши были депортированы Сталиным в 1944 году; осетины заняли часть их территории, из-за чего эти народы в 1992 году воевали. Владикавказский аэропорт на самом деле ближе к другому, менее значительному городу, который был никому не известен и ничем не примечателен до сентября 2004 года, – к Беслану. Дорога в аэропорт ведет через новое кладбище, на котором хоронили жертв массовой гибели заложников после теракта в бесланской школе; на могилах видны игрушки и напитки, потому что террористы не давали захваченным детям пить. В аэропорту должны были бы уделять повышенное внимание вопросам безопасности. Однако это, похоже, не так. Когда ваш корреспондент проходил мимо, то заметил пару подозрительных личностей и их громадного телохранителя, которые разговаривали с сотрудником аэропорта. Сотрудник отнес их документы в службу безопасности. "Кто они?" – спросил сотрудник службы безопасности. "Бизнесмены", – ответил ему служащий аэропорта, и документы были проштампованы. Компания, судя по всему, добралась до взлетной полосы через боковую дверь, а их огромную сумку, очевидно, никто не проверял. Калининград. У этого аэропорта есть своего рода загон для скота, в котором пассажиров держат перед тем, как выпустить на летное поле. Если понаблюдать за собравшимися, с их стандартными гангстерскими пальто и татуировками, то становится очевидно, почему Калининград имеет репутацию пристанища контрабандистов. Раньше это был Кенигсберг, город Канта и прославленной прусской архитектуры. После того как нацисты, британские бомбардировщики и Красная армия сделали свое дело, от довоенного Кенигсберга мало что осталось. После этого он понравился Сталину, который депортировал оставшихся немцев и присоединил область к СССР. Сейчас это островок России посреди моря Европейского союза; такая аномалия очень выгодна определенного рода бизнесменам. Помимо контрабанды, этот эксклав может похвастаться самыми большими в мире запасами янтаря и стареющим российским Балтийским флотом. Кремль беспокоится о том, что поляки или немцы могут попытаться забрать Калининград обратно, но, по правде говоря, никому он особенно не нужен. Когда по загону для пассажиров разносятся ароматы водки и дагестанского коньяка, нервный путешественник может утешать себя тем, что если одна группа непредсказуемых пассажиров затеет в воздухе что-то нехорошее, другая, вероятно, сможет это пресечь. Владивосток ("править востоком"). Расположенный на другом конце российской империи, близ китайской границы и на берегу Японского моря, Владивосток является конечной станцией Транссибирской магистрали. Он получил известность в годы Гражданской войны в России как дальневосточный перевалочный пункт для беженцев и интервентов; сейчас его описывают (в основном те, кто никогда там не был) как российский Гонконг или Сан-Франциско. Здесь вы сталкиваетесь с классической дилеммой русского аэропорта. Вы забирались внутрь царского форта и списанной советской подлодки. Вы видели детей верхом на оленях на пляже, усыпанном сигаретным пеплом, и пялились на безутешного аллигатора в аквариуме. Вы также встречались с мэром, которого в городе немного неласково прозвали Винни-Пухом. Он получил это прозвище во время своего легендарного правления в качестве главаря мафии. Мэр сумел вскочить в постсоветский социальный "лифт" и подняться от криминала через бизнес в политику, получив свой пост после того, как его главный соперник на выборах был ранен гранатой. В ответ на вопросы о своем прошлом мэр интересуется, были ли вы сами когда-нибудь в тюрьме. И вы не уверены, спрашивает он или приглашает. Приезжает сомнительного вида машина, чтобы отвезти вас в аэропорт. Он расположен примерно в часе езды от города; дорога идет через лес, который, наряду с крабом и лососем, является большим, но хрупким призом, который получает победивший в борьбе за власть на российском Дальнем Востоке. Вашему водителю больше хочется поболтать, нежели уделить внимание дороге. "Китайцы для нас слишком хитрые, – говорит он, с каждой новой жалобой сбрасывая скорость. – Мы уступаем им наши природные ресурсы". Все фабрики закрыты, для людей старше 40 в новой России нет места. Становится ясно, что водитель не совсем трезв. Вы все сильнее опаздываете на рейс из Владивостока. Стоит или не стоит сказать ему, чтобы он ехал побыстрее? Мурманск. Уже давно наступил май, а взлетная полоса в Мурманске все еще присыпана снегом, он покрывает сосны, все еще замерзшие пруды и речки, над которыми снижаются прилетающие самолеты. В ложе VIP аэропорта стоит набор пугающе безвкусной мягкой мебели. Основной терминал практически пуст, за исключением бара, бильярда и нескольких игровых автоматов. Внизу, рядом с туалетами, располагается странный рисунок человека в мягкой фетровой шляпе, изображенного против солнца. А наверху на стене – симпатичный металлический барельеф, изображающий все, что производится в Мурманской области, или когда-то производилось. Мурманск, самый большой город, расположенный за Полярным кругом, был построен для войны и сформирован войной. Основанный во время Первой мировой войны, он был пунктом назначения знаменитых морских конвоев союзников во время Второй мировой и практически полностью подвергся разрушению. Когда в 2000 году подводную лодку "Курск" подняли со дна Баренцева моря, полный телами остов отбуксировали в расположенные здесь сухие доки; обычными их клиентами являются атомные ледоколы. В память о погибших моряках была построена церковь, которая теперь стоит посреди других памятников погибшим воинам. В остальном же Мурманск заполоняет обычный постсоветский хлам: статуя Ленина, ободранные ларьки, залы игровых автоматов, тротуары, которые будто растворяются в проезжей части. При всем при том у арктического пейзажа есть своя привлекательность. Пусть он еще скован льдом, но уже в конце весны мурманские девушки надевают короткие юбки, а ночью светло как днем. На рассвете в порту чайки носятся над подъемными кранами, которые остаются неподвижными, как гигантские парализованные насекомые на фоне подсвеченных розовых облаков. На холме над городом крутится колесо обозрения. Южно-Сахалинск. В царские времена остров Сахалин был гигантской тюрьмой. Приезжавший сюда в 1890 году Чехов считал это самым депрессивным из всех депрессивных мест в России. С 1905 года, когда Россия проиграла войну Японии, южная часть Сахалина попала под власть японцев. Россия вернула ее себе в 1945 году, как и четыре небольших острова, которые до сих пор остаются предметом спора двух стран. Следы японской архитектуры можно заметить до сих пор, как и потомков корейских работников, практически рабов, которых ввозили сюда японцы. Советский эксперимент оставил потомкам редкие площади и вездесущего Ленина. После того как эксперимент закончился провалом, многие жители Сахалина сбежали от его исчезающей красоты. В сезон нереста в его реках по-прежнему можно ловить семгу руками, но большая часть рыболовецких судов ржавеет в гаванях. Между тем Сибирь и российский Дальний Восток всегда были землями возможностей, как и ссылки. На Сахалине сегодняшние возможности в основном сосредоточены вокруг нефти и газа – западные консорциумы выкачивают их из недр холодного Охотского моря у северного берега острова. Леса и горы прорезают новые трубопроводы, идущие к экспортному терминалу на юге. А рядом живут пожилые русские, которые питаются тем, что смогут выловить в реке и найти в лесу; немногочисленные оставшиеся оленеводы-аборигены довольствуются еще меньшим. Но в столице, Южно-Сахалинске, есть новые гостиницы, бары и рабочие места. Примитивный внутренний терминал аэропорта оснащен громкоговорителем, но объявления не слышны, поэтому их основная функция – пугать. Названия пунктов назначения вывешиваются, снимаются и снова вывешиваются над стойками регистрации. Верхний этаж украшен сверхъестественно пышными советскими люстрами. В прошлом году семейство медведей проникло на взлетную полосу, и руководство аэропорта безуспешно пыталось их прогнать. Но есть и новый международный терминал, который обслуживает полеты в Японию и Южную Корею. Персонал там говорит по-английски и не считает желание зарегистрироваться на рейс непростительной наглостью. Иркутск. Иркутск, на пять часов опережающий Москву, расположен в Восточной Сибири. Это ближайший город к озеру Байкал, самому большому в мире пресноводному водоему, где вода настолько прозрачна, что у многих начинает кружиться голова. Дорога к озеру проходит через обширные леса, мимо придорожных шаманских капищ местной народности – бурят, под бескрайним сибирским небом. В XIX веке Иркутск стал домом для так называемых декабристов и их жен, которые последовали за ними в ссылку после восстания 1825 года против царя. Эти люди и события могли изменить историю России, да и мира. Непреклонный командующий Белой армией Александр Колчак был расстрелян в Иркутске в 1920 году, а его тело брошено в ледяную реку Ангару. Самолеты снижаются к городскому аэропорту над похожими на фоторобот советскими многоэтажками и рахитичными сибирскими дачами. Нынешний зал прилета представляет собой палатку на площадке летного поля. Пассажиры ждут на улице, пока грузчики, отвечающие за багаж, соизволят передать чемоданы через дыру в стене палатки. После этого багаж ездит по кругу на чудовищном металлическом устройстве, позаимствованном, судя по всему, из средневековой камеры пыток. Соседний зал вылета представляет собой хаос, но, поднявшись по неприметной лестнице, пассажиры могут найти интересную фотоэкспозицию, посвященную "минералам Восточной Сибири". Однако палатка – временное явление. Строится новый, современный терминал. Он понадобится, если местные власти хотят привлечь всех тех туристов, на которых они надеются. Озеро Байкал, фантастической красоты главная приманка, оказалось под угрозой из-за нового нефтепровода – пока Владимир Путин не приказал перенести его подальше от берегов того, что буряты называют "священным морем". Екатеринбург. Люди, давно живущие в этом уральском городе, вздрагивают, вспоминая, в каком состоянии был аэропорт в 1990-е годы: там, по их словам, никогда не было такси и часто не было багажа. Зал прилетов и сейчас неуловимо напоминает скотобойню. Но рядом с ним есть советское здание с колоннами, превращенное в коммерческий терминал. Есть и новый международный терминал со стеклянными стенами и определенно скандинавским лоском и удобством, недавно построенный с использованием средств частных инвесторов. Там – шикарный бар, в котором продается еда, которую можно есть. Там – интернет-кафе, и можно выйти в интернет. "Аэропорт, – с гордостью говорит один из его менеджеров, – это визитная карточка города". Не так уж странно рассматривать столь непохожие части екатеринбургского аэропорта как метафору развития города. Именно в Екатеринбурге большевики убили в 1918 году последнего царя. За городом, недалеко от границы Европы и Азии, есть памятник жертвам сталинских репрессий – редкое и волнующее место в этой в общем-то беспамятной стране. На близлежащем кладбище можно увидеть то, что циничные местные жители называют памятниками жертвам раннего капитализма: статуи в человеческий рост (даже с ключами от машин) похороненных гангстеров, из-за которых город получил в 1990-е годы прозвище "Чикаго-на-Урале". Как один из центров военной промышленности, которую перевели сюда во время войны, Екатеринбург был закрыт для иностранцев до 1990 года. Но сегодня большинство выживших бандитов исправились или пошли в политику. Владельцы гостиниц используют дурную славу города как средство привлечь туристов, открываются консульства иностранных государств, а бизнесмены и туристы прилетают прямо в новый аэропорт. Шереметьево. Не обращайте внимание на огрызающихся официанток и взгляните снова на "Шереметьево": тут что-то происходит. Руководство аэропорта чувствуют растущую конкуренцию со стороны "Домодедова" – другого основного аэропорта столицы, который был реконструирован несколько лет назад и куда в таком количестве перебежали авиалинии, что его просторные помещения часто переполнены. "Шереметьево" занялось модернизацией (как и несколько других аэропортов из тех, что упоминались в этой статье). Появилось новое кафе. На багажных транспортерах засветились электронные экраны, показывающие количество прибывших рейсов и откуда они (ну и что же, что пока они не всегда соответствуют багажу, который ездит по кругу под ними, причем многие чемоданы и сумки по-прежнему обернуты пленкой от воров). Кошмарный внутренний терминал заменяют, и появится еще один, третий терминал. Новый поезд когда-нибудь придет на смену агонизирующему Ленинградском шоссе. Хромая и срываясь, но "Шереметьево", несомненно, начинает меняться – во многом как и сама Россия.
BNE: День рождения мумии Маршалл Маклюэн, прославленный исследователь масс-медиа, утверждал, что настоящие новости - это плохие новости. Вот до нас и доходят исключительно они, настоящие новости: про аномальную зиму и неспящих медведей, про бутерброды с радиоактивными деликатесами, про пострадавших через женский пол несчастных олигархов, про закупорки нефтегазовых артерий. Но должны же быть и хорошие новости, позитивные. Должны, конечно. И вот она, прекрасная новость, благая практически весть: истосковавшиеся граждане снова после затянувшихся профилактических мероприятий смогут в коллективном и индивидуальном порядке навестить основателя первого в мире государства рабочих и крестьян В.И. Ульянова (Ленина) в его последнем пристанище. Мавзолей открыт, господа! Ура, товарищи! Споры о Ленине и о его роли в истории, казавшиеся самым чувствительным нервом идейных брожений позднеперестроечных лет, давно утихли. Выросло поколение, в сознании которого Чингисхан, Наполеон Бонапарт, Петр Великий, Леннон и Ленин слиплись в одну гомогенную массу, существующую под девизом "давно это было, еще до меня". Хорошо это или плохо? Плохо, потому что плохо не знать историю. О социальных последствиях исторического склероза сказано много, и не будем повторяться. Но это и хорошо, потому что поколение не живет уже теми столь же бурными, сколь и малопродуктивными страстями, какими жили и продолжают жить поколения предыдущие. Потому что им не надо расставаться - смеясь ли, плача ли - со своим прошлым, это уже не их прошлое. Да и само имя мало что значит теперь - слишком далеко ушло время. Даром что мы делаем пересадку на "Библиотеке Ленина" и проезжаем по Ленинградскому шоссе, даром что на площадях русских городов по-прежнему стоит бодрый дядька с протянутой рукой. Казалось бы, конец страстям, проехали. Но не вполне это получается по причине того, что мы с вами имеем почти что в буквальном смысле "скелет в шкафу". То есть в Мавзолее. Поэтому можно с полным основанием утверждать, что дата, которая поджидает нас через пару дней, - это не столько день смерти реального исторического лица по имени Владимир Ильич Ленин, сколько день рождения одноименной мумии, вот уже восемьдесят лет прописанной в самом центре столицы нашей родины. Собственно, она-то и подменила собою того, кто умер в подмосковных Горках 21 января 1924 года. О нем, об этом открытом нескромному взору шедевре отечественной таксидермии, понаписано и понаговорено столько всего... Я, мягко говоря, не принадлежу к числу мистически настроенных граждан. Но я уверен, что до тех пор пока в одно и то же время в одной и той же стране все более настойчиво и грозно утверждаются христианские ценности и при этом посреди столицы торжественно и демонстративно располагается незарытый труп, ничего путного здесь не будет. Ибо все это плюс мирное сосуществование сталинского гимна с монархическим орлом, плюс многое другое совокупно и составляют ту самую подгорелую идейную кашу, что булькает в головах российских идеологов-пропагандистов. Да и какая может быть идеология, опирающаяся на триаду "нефть, газ, ФСБ"? Никакая. Телевидение в пароксизме блаженного исторического маразма показывает окормляемому пиплу фильмы про Брежнева и его непростую, но в общем-то славную эпоху, про Сталина - то плохого, то хорошего, то зловещего и коварного, то благородного и мудрого. Не надо вздрагивать. Не надо многозначительно переглядываться. Не надо говорить о чьих-то реставраторских поползновениях. Ничего такого нет и в помине. Обычная сытая лоснящаяся тупость гламурных ребят, не желающихся париться самим и не желающих парить народ, и без того запутавшийся в вопросах жизни. И Ленин, и Сталин, и Брежнев, да и нынешний, ныне действующий - никакие не исторические фигуры, чьими именами принято называть эпохи - для кого-то беспросветно мрачные, для кого-то окрашенные радужными павлиньими тонами. Они - бери выше - лихо раскрученные историческими вихрями брэнды, усердно работающие на рейтинги телеканалов. Ну а правда - почему бы и не Сталин, в конце-то концов? Чем Сталин хуже Ксении Собчак? Да ничем не хуже. Может быть, даже и поумней будет, поопытней в некоторых делах. Вот тебе и вся политика. Вот и вся идеология. Так что бояться не надо. Надо думать и помнить - это немало. И надо понимать, что исторические эпохи или эпизоды никогда не повторяются. Но они рифмуются. А рифмующиеся слова не одинаковы. Это разные слова. Общее между ними только одно, пустяк в сущности - они одинаково заканчиваются. Лев Рубинштейн 17.01.2007 11:43
BNE: Путин инструктирует писателей: "Вот темы для ваших романов" Леонардо Коэн На неделе, предшествующей Великому посту, которую русские называют Масленичной, когда все садятся за стол и едят блины (кто с икрой, кто с селедкой или сметаной, медом или вареньем), Путин впервые пригласил к себе в президентскую резиденцию в Ново-Огарево, что к западу от Москвы, группу молодых не самых известных поэтов и писателей и сказал им, что настал момент поговорить о русском языке и литературе. Почему возник этот интерес? Или, вернее, почему только сейчас? Ответ пытаются дать литературные критики: их догадки вызывают тревогу и прикрыты иронией, потому что Путину почти неизвестны его собеседники. Возможно, говорят критики, мы возвращаемся ко временам Сталина, Хрущева и Брежнева, когда советский коммунистический строй порождал легионы рифмоплетов и прозаиков, говоривших невыносимо скучным языком социалистического реализма. "Путин – зеркало русской литературы" – с таким дерзким заголовком вышла в субботу газета "Коммерсант". Известно, насколько большую роль играла идеология в советской литературе и искусстве. И Путину известно, что идти прежним путем дальше нельзя. Но искушение велико. И самое интересное, что это желание подогревали сами гости: некоторые из них были бедно одеты, но чувствовали себя авторами, отражающими современность, хотя и не имеющими доходов. Как можно писать, если не получаешь адекватного вознаграждения? "Доминируют детективные романы, по дороге мы растеряли великие традиции русской литературы", – сетовали Игорь Савельев и Герман Садулаев (автор книги "Я – чеченец!"). С ними согласен Денис Гуцко, единственный, кто обладает определенным авторитетом в рядах литературного авангарда. Так же, как и писатель Захар Прилепин. "Давайте так объективно посмотрим: она (литература) какой может быть? – спросил Путин. – Она может быть либо совсем элитарной – и это тогда просто кружок, как "Зеленая лампа", для узкого круга лиц, или она должна быть коммерческой – и тогда она должна быть интересной (я не буду говорить, что такое коммерческая, мы с вами знаем). Или это должно быть в рамках госзаказа, и тогда государство должно определить приоритеты, что государству важнее и на что оно будет готово тратить деньги, как оно формулирует этот свой интерес". После этих вещих и многообещающих слов лица молодых писателей и поэтов просветлели. "Коммерсант" так прокомментировал этот эпизод: "Они с надеждой внимали речи Путина". Они уже видели путь к спасению. К сожалению, они не понимали, что по собственной воле оказались пленниками идеологической сети Кремля. "Можно тратить государственные деньги, но необходимо понять, какими могут быть темы", – разъяснял Путин. И сразу же предлагал: "Пропаганда здорового образа жизни, семьи, армии, безопасности, борьбы с наркотиками – все что угодно". "Если я сказал, что 160 национальностей говорят на русском языке – разных совершенно людей, – это значит, что русская литература, русский язык – это государствообразующий фактор, это совершенно очевидная вещь", – сказал российский президент. Сталин, Хрущев и Брежнев тоже не забывали подчеркивать эту мысль. Порой Сталин предлагал бокал вина, как "добрый друг", устанавливая жесткие нормы в литературе. Как 7 марта 1932 года, когда он приехал в дом к Горькому в сопровождении партийной номенклатуры и сказал, стоя перед буфетом, что "социалистический реализм" должен стать стилем и методом.
BNE: Ахеджакова на ЭХЕ ======================= К.ЛАРИНА – Антон спрашивает Вас: «Уважаемая Лия, в последнее время многие деятели культуры, режиссеры, скульпторы, актеры и певцы публично признаются в любви к действующей власти с экранов телевизоров и в прессе. Многие из этих людей – признанные авторитеты, я бы даже сказал, нравственные ориентиры для многих миллионов граждан и горячо любимы народом. Я не прошу Вас давать оценку этим людям, а просто хочу понять, что движет ими: искренняя любовь к власти, ностальгия по диктату, или, может быть, страх быть раздавленными системой? А как же совесть и честь?» Л.АХЕДЖАКОВА – Есть несколько вариантов. Первый… первый вариант: театру нужны деньги. Жутко нужны. Иначе театр просто погибнет. Вот, начинаем лизать. На картину нужны большие деньги – где их брать? Огромное… там такое, понимаете? Их нужно где-то доставать, и ссориться с властью нельзя. Ее нужно поцеловать в одно место. Уже давно подали на звание – вот звание, вот-вот дадут, а без этого звания, там… ну, плохо. У всех есть звание, а у меня нету звания. И мне нужно это звание, чтобы кое-что получить. Допустим, новое помещение для театра. А подпишу-ка я против Ходорковского – вор должен сидеть в тюрьме. Или пойду на вот этот вот митинг за власть. К.ЛАРИНА – За Путина. Л.АХЕДЖАКОВА – За Путина, да. Разное. А есть еще одна вещь. Вот я – ну, я имею в виду не себя, а вот того, кто… К.ЛАРИНА – Я понимаю, да. Л.АХЕДЖАКОВА – Я думаю, что бедная моя страна… если вот этот уйдет, будет хуже. Но нам всем тогда хана, потому что мы столько прошли, у нас такая хорошая память, я так долго живу в этой стране, я знаю, чем это пахнет. Уже… ну, уже пусть этот будет. На переправе коней не меняют. И я начинаю безоглядно, нагло, наступая на простой закон – то, что происходило во время этих выборов… я была в Нижнем Тагиле, и 900 рублей стоило проголосовать, за кого надо. Вот. И когда зарплаты не давали… К.ЛАРИНА – В смысле, человек получал 500 рублей за правильный выбор? Л.АХЕДЖАКОВА – Да. За то, что покажешь: «вот я, да». Пожалуйста. К.ЛАРИНА – Т.е. это еще показать надо, естественно? Л.АХЕДЖАКОВА – Начальнику цеха, да. Да, начальник цеха там покажет, а там покажут выше, выше… Я это все видела, я была в Екатеринбурге, я была в Челябинске, я это видела. Да. И вот это «готов»… Вы знаете, цель оправдывает действия. «Вот я желаю России, я хочу послужить России, и только этот человек нас спасет от демократов!» К.ЛАРИНА – Т.е. сам себя уговариваешь? Л.АХЕДЖАКОВА – От демократов! Как мне однажды сказала женщина: «Ну ты, дерьмократка, подвинься». И такое бывает, да. Ну, вот тут разные цели и поводы, поэтому записывать всех этих людей в каких-то моих личных врагов, что я по другую сторону, вот я не буду. К.ЛАРИНА – Но есть вещи, которые Вы не понимаете? Л.АХЕДЖАКОВА – Конечно. Конечно. Конечно, я… Иногда прогнуться очень даже полезно. Но еще полезней не прогнуться. Вот это такие вещи, которые человек делает один раз в жизни. Человек, который всеми своими ролями, всеми своими фильмами заслужил всенародную любовь, и вдруг неприлично, непристойно, на глазах у всех… не просто прогнулся, не просто лизнул, а лизнул прямо ниже пояса. И вот просто плюнул себе в лицо. Ну это… надо беречь себя от этого. Надо беречь себя от таких вещей. Но вот бывает, это диктует любовь к Родине. http://www.echo.msk.ru/programs/dithyramb/58239/
BNE: воз и ныне там Катя Тихомирова Как говорят в народе, у русских испокон веков только две беды – дураки и дороги. Дума, российский парламент, констатировала, что ситуация ухудшилась. По дорогам, состояние которых уже никуда не годится, ездит все больше дураков. Народные избранники подсчитали, что за прошлый год – с января по ноябрь – произошло 203 777 аварий, унесших жизни 31 093 человек. Резко повысив штрафы за дорожные правонарушения, парламентарии планируют как-то изменить ситуацию. Теперь нарушения правил дорожного движения обойдутся водителям дороже, пригрозил спикер парламента Борис Грызлов. Проезд на красный сигнал светофора сегодня обходится нарушителям достаточно дешево, около 2,29 евро. Однако после введения необходимых поправок за это правонарушение придется заплатить уже 43,63 евро, не считая налога за денежный перевод. Поездка без ремня безопасности – запрещенная на улицах Москвы – обойдется в 9 евро вместо 1,40. Существенную расплату повлечет за собой, прежде всего, управление автотранспортным средством после употребления алкоголя. Как и раньше, содержание спирта в крови должно находиться на отметке 0 промилле. В зависимости от степени опьянения нарушитель должен будет либо заплатить внушительный штраф, либо трезветь за решеткой – максимальный срок задержания составляет 15 суток. Законодатели таким образом отреагировали на ставшее катастрофическим число пьяных дураков, на совести которых ежегодно 17 тыс. аварий, 2,5 тыс. погибших и 25 тыс. получивших повреждения различной степени тяжести. Транспортные эксперты и автомобилисты недовольны новыми правилами. По их мнению, повышение штрафов не гарантирует соблюдения правил дорожного движения. При этом совершенно точно, что российская транспортная милиция, ГИБДД, только выиграет, поскольку с ростом штрафов неизбежно вырастут и взятки. Скорее всего, на улицах Москвы и впредь будут придерживаться примитивных правил. Самое важное из них гласит: маленький уступает дорогу большому. Претензии на преимущество на дороге могут быть подкреплены голубым проблесковым маячком на крыше автомобиля (правительственный чиновник), знаком отличия правительства или черными номерами (пассажир может быть вооружен). Обе этих группы, несомненно, чувствуют себя вправе использовать тротуары в качестве объездных путей и (или) парковок. Дураки и дороги все еще продолжают представлять собой нерушимое целое.
BNE: Дураки и дороги Редакция Почему русские так часто погибают страшной смертью? Более 100 человек на этой неделе погибли во время взрыва в сибирской шахте. В нескольких тысячах километров от этого места более 60 человек погибли из-за пожара в доме престарелых на берегу Азовского моря. За несколько дней до этого в Самаре жизнь шести россиян унесло крушение самолета. Перестрелки на Кавказе стоили еще нескольких смертей. Россия полна парадоксов. С одной стороны, жизнь улучшается. Однако, как показывает череда катастроф на этой неделе, действует подводное течение страшного насилия. Показатели смертности в России по причине промышленных аварий вчетверо выше, чем в Америке. Один российский чиновник недавно сказал, что две трети всех несчастных случаев на дорогах Европы приходится на Россию. Учитывая соотношение к общему количеству машин на дорогах, получается, что российские дороги – самые опасные. Заказные убийства и убийства на национальной почве – это только одни из наиболее очевидных причин того, что уровень убийств в России в 20 раз выше, чем в Западной Европе. Самоубийства в пять раз популярнее, чем в Великобритании. Общий уровень насильственных смертей в России беспрецедентно высок. В сочетании со СПИДом, туберкулезом и другими болезнями это ведет к небывалому демографическому спаду. Почему? Часто проблема связана с разваливающимися инфраструктурами. Советские дороги и здания не были предусмотрены для комфорта или безопасности человека, а новые российские богатства практически не коснулись их. Службы спасения тоже далеки от совершенства: пожарные машины приехали к дому престарелых почти через час после начала пожара. Президент Путин на этой неделе публично выразил соболезнования, но это скорее исключение – обычно Кремль относится к подобным бедствиям со смесью бессердечия и стыдливости. Проблемы обходят, а их существование отрицается так долго, как это возможно; "охота на ведьм" оказывается предпочтительнее, чем реальные изменения. Непопулярные реформы, которые могли бы исправить положение, отметаются сразу. Часть наследия Советского Союза – это пренебрежение всякими правилами, выполнение которых не обеспечивается с максимальной тщательностью, и штат чиновников, вовсе не стремящихся добиваться их выполнения, если им достаточно заплатить. Новые планы увеличения штрафов за нарушения правил дорожного движения, такие как проезд по тротуару, рассматриваются как лазейка для того, чтобы сотрудники дорожной милиции могли брать еще более высокие взятки, а не как средство добиться более аккуратного вождения. Коррупция связана с высокой смертностью и более непосредственным образом. Группе бывших офицеров на этой неделе был вынесен приговор за подделку специальных кремлевских номерных знаков, которые продавались в комплекте с мигалками – такой набор позволял водителям не соблюдать правила дорожного движения. Торговля контрафактными запчастями для авиатранспорта тоже, говорят, процветает. Алкоголь, часто в форме жидкостей для дезинфекции и тому подобного, довершает эту пляску смерти. От отравления алкоголем ежегодно умирают более 30 тысяч россиян – для сравнения, в Америке от алкогольного отравления умирают несколько сотен человек в год. Однако за алкоголизмом, за неопределенностью и отчаянием постсоветской действительности кроется нечто более глубокое и древнее. Хотя может сложиться впечатление, что россияне – безбожники, многие из них являются приверженцами религиозного фатализма. Как иначе в такой высокообразованной стране – объяснить повсеместное пренебрежение ремнями безопасности, эпидемии отравления грибами в грибные сезоны или ошеломляющее количество любителей зимней рыбалки, которые ежегодно погибают, проваливаясь под лед? (Более 400 человек, некоторые из которых были пьяны, недавно были спасены с плавучей льдины, причем некоторые отказывались уходить.) Кампании, направленные на повышение стандартов безопасности, практически отсутствуют. "Жизнь вообще опасная штука, – сказал недавно туристический гид из Сибири, отвечая на вопрос, не опасны ли экстремальные виды спорта, которые он рекомендует. – Никому еще не удавалось выжить".
BNE: Победа над Полтавой В эти дни о футболе говорят более или менее все за исключением тех, кто пребывает в блаженном неведении относительно того, чем отличается вратарь от судьи и почему одним можно хватать мяч руками, а другим нельзя. Я, хотя и не отношусь к указанной категории граждан и более того, умею, как мне кажется, отличить хороший футбол от плохого, футболом все же интересуюсь, мягко говоря, не слишком интенсивно, ни за какие команды не болею и не сильно вдохновляюсь бурными и, главное, внезапными воплями, доносящимися время от времени из окон соседних квартир. Впрочем, такую штуку, как европейский чемпионат, я, когда удается, стараюсь смотреть. Это все-таки футбол, а не просто так. Посмотрел я и российско-шведскую игру. А за пару дней до этого я прилетел именно что из Швеции, где провел несколько дней в доме своего старинного приятеля. Там тоже смотрели футбол. Естественно, те матчи, где играли шведы. Хозяин - примерно такой же болельщик, как и я, но шведской команде он по понятным причинам отчетливо, хотя и как-то слегка стыдливо симпатизировал. Стыдливость эту я отнес на счет особо понятого гостеприимства: а вдруг гостю из другой страны, тем более из страны-соперницы, его патриотический порыв покажется бестактным. Впрочем, я скорее всего фантазирую - просто он счел, что интеллектуалу не пристало растрачивать, причем публично, свою эмоциональную энергию на такой в сущности пустяк, как потная беготня двадцатки пыхтящих мужиков по прямоугольному газону. Так или иначе, но когда шведы выиграли у греков, он явно приободрился, а вот когда шведы проиграли испанцам, отнесся к этому вполне философски. Мы, понятное дело, не только проводили время у телеэкрана. Мы гуляли по окрестностям, мы ели собственноручно замаринованного хозяином лосося, мы пили привезенную мною из Москвы шведскую водку "Абсолют", мы ели вкуснейшую местную клубнику и много разговаривали. О России, разумеется. Хозяин - драматург, переводчик Чехова, бывший журналист и дипломат, много лет проживший в Москве, а ныне - университетский профессор славистики. Так что о чем нам было еще и говорить, как не о России. "У вас сегодня, кажется, праздник, - сказал хозяин. - Что это за праздник, я не могу понять?" - "Да я тоже не очень могу понять. Никто особенно не может понять. У нас теперь такие праздники. А в этот день, если мне не изменяет память, Россия объявила о своей независимости". - "Независимости от кого?" - "От СССР. Она как бы вышла из состава Советского Союза". - "Понятно. - сказал хозяин. - Но поскольку здесь на Западе СССР и Россия воспринимались всегда как синонимы, то можно сказать, что Россия вышла из себя". Я решил, что для для иностранца такой каламбур можно счесть вполне удачным, и предложил выпить, что мы и сделали. Потом он сказал: "Я давно не был в Москве. Как там теперь?" - "По-разному". - "Ну а если одним словом?" - "Если одним словом, то это слово "тоска". - "Но почему?" "Сразу не расскажешь. Приезжай. У нас вообще-то теперь довольно интересно", - не вполне последовательно сказал я, и мы, сказав хором Skol, снова выпили по рюмке "Абсолюта". Потом мы снова заговорили о футболе и вспомнили, что "нашим" командам предстоит скорая встреча. "Наша болельщицко-патриотическая общественность, - говорю я, - в эти дни вдруг дружно вспомнила о Полтаве. А ваша?" Это хозяина страшно развеселило. "Наша? - спросил он. - Ну что ты - здесь не живут страстями трехвековой давности. И вообще давно уже не принято говорить о футболе в военных терминах. Футбол - не битва, а игра. Впрочем, говорят, у нас такие тоже есть. Но их очень мало, и они совсем маргинальны. А собираются они, как это ни смешно, у памятника Карлу Двенадцатому. А ваши, наверное, просто так шутят?" "Шутят, - не вполне уверенно согласился я. - Но, во-первых, они шутят почему-то именно таким образом, а во-вторых, шутят далеко не все". И мы сказали друг другу волшебное слово Skol. А игра российской команды со шведской оказалась честной и красивой. Пока я смотрел эту игру, я время от времени выбегал на балкон и пунктирно наблюдал за другой игрой. Разнообразной, надо сказать. Интересной. Неровной. Сначала под балконом прошли три юноши среднеазиатской наружности и с не очень трезвой пластикой, неся российский флаг и крича "Россия, вперед". Когда они скрылись за углом (думаю, что очень вовремя), появились пятеро в тельняшках, выкликающих оптимистичный слоган "Всех порвем на х..!" Когда они поравнялись с выходящей из магазина теткой с двумя пакетами в руках, один из них ласково поприветствовал ее: "Бабка, не ссы! Мы впереди всех! Оле-е-е-! Оле-оле-оле-ее!" Не знаю, насколько удалось тетке выполнить такого рода сыновний наказ, но, если судить по их не вполне ангелическому облику и стилю социального поведения, легко предположить, что она вполне могла бы и не сдержаться. Потом, сдирая с себя на ходу всяческие одежды, появилась весьма возбужденная группа вполне взрослого вида мужиков мясницкого типа. Один из них, подбежав к машине, послушно стоявшей на светофоре, с размаху треснул кулаком по ее капоту. Из машины вышел флегматичный водитель, оказавшийся еще раза в полтора крупнее владельца кулака, и своим кулаком деловито и абсолютно молча двинул того по кумполу. "Шведы - лохи и пидорасы!" - удержавшись каким-то образом на ногах, проорал в сторону отъезжающей машины обиженный в своих лучших чувствах ушибленный. Ну и петарды само собой. Одним словом, как сообщили наутро многие средства массовой информации, происходило стихийное народное ликование. Именно оно и происходило. Как умело, так и происходило. А прекрасно и, я бы сказал, по-взрослому сыгравшие свою игру футболисты никак не виноваты в том, что у них попадаются и такие именно болельщики, которые все больше не про футбол, а про поднятие с колен и про "всех порвем". Ну и про "Полтаву", разумеется. И это в XXI веке. Впрочем, это в современном мире XXI век, а у кого-то и XVIII еще толком не наступил. А футбол, повторяю, был отличный - современный, артистичный и свободный. И футболисты именно что играли, а не воевали. И победа их была совершенно заслуженной. Потому что не было в игре никакого "часовым ты поставлен у ворот", никто, слава богу, не представлял себе, что за ним "полоса пограничная идет", и не было там никакой "Полтавы". Это была победа не "под Полтавой", а "над Полтавой", и это было удивительно и оптимистично. Это была, возможно, временная, возможно, случайная, но все же победа. А уж о том, кто эту честную победу обязательно присвоит, что говорить? Понятно, кто. Те, кто и всегда узурпирует все чужие победы. Лев Рубинштейн 20.06.2008 12:08
BNE: Бросившим человека на Вечный огонь подросткам вынесен приговор Владимирский областной суд вынес приговор по делу четырех жителей города Кольчугино, которые обвинялись в том, что избили и сожгли на Вечном огне случайного прохожего. Как сообщает "Интерфакс", все они признаны виновными в умышленном убийстве. Наибольший срок получил Александр Андреев – 18 лет лишения свободы. Михаилу Данилову и Николаю Курагину дали по 16 лет, а несовершеннолетнему Алексею Горячеву – 9 лет лишения свободы. Андреев, Данилов и Курагин будут отправлены в колонию строгого режима, а Горячев - в испытательную колонию. На время совершения убийства последнему было 14 лет. Преступление, за которое осудили подростков, было совершено вечером 1 января 2008 года у мемориала в центре Кольчугина. По данным следствия, группа молодых людей пила спиртное у Вечного огня, а проходивший мимо Алексей Денисов сделал им замечание. В ответ молодые люди набросились на 25-летнего мужчину, избили его, а затем положили лицом на газовую горелку мемориала. От полученных травм Денисов скончался. Тело погибшего через несколько часов обнаружил прохожий, который и вызвал милицию. Прибывшие сотрудники правоохранительных органов задержали четверых подозреваемых, которые оставались недалеко от места преступления. В ходе следствия трое из арестованных признались в содеянном, один, Горячев, своей вины не признал. Молодых людям были предъявлены обвинения в нанесении побоев и умышленном убийстве. Один из них, Андреев, обвинялся также в краже вещей Денисова. Подозреваемым была проведена судебно-психиатрическая экспертиза, которая признала их вменяемыми. В то же время, в СМИ появлялись данные, что трое из подсудимых, Андреев, Данилов и Курагин, являются выпускниками коррекционной школы и страдают слабоумием.
BNE: Песня о Родине Чего-то вдруг вспомнил. Это было в начале 80-х годов прошедшего столетия. Я шел по дачному поселку от станции, нагруженный огромным рюкзаком с продуктами. Была пятница, вечер. По бокам улицы тянулись две поросшие лопухом и крапивой сточные канавы. Время от времени растительность начинала шевелиться и из-под нее ненадолго выныривала голова того или иного обитателя здешних мест, обретшего там заслуженный покой после напряженнейшей трудовой недели. В какой-то момент из-под придорожных лопухов на манер Лохнесского чудища во весь рост поднялась колеблемая слабым ветерком фигура. Повертев головой окрест себя, фигура остановила свой взор на моей скромной персоне и сказала почти что сердечно: "Здорово, мудила!" Ответа на свое самобытное приветствие мужик дожидаться не стал, а вместо этого счел необходимым осведомиться: "Где, блядь, твоя родина?" Ну, типа where are you from, только чуть более жестко. Ответа на свой вопрос он опять же не дождался, ибо тут же снова погрузился в пучину бурной, хотя и не слишком разнообразной подмосковной флоры. Да и что я мог ему ответить? На приветствие его ничего кроме как "сам мудила" я в предложенных обстоятельствах придумать бы просто не успел. А это, согласитесь, не было бы непревзойденным образцом искрометного остроумия. А на столь неожиданный в данном пространственно-временном контексте вопрос тоже ответить было бы особенно нечего, разве что подобрать самую нехитрую рифму к слову "где" или, в лучшем случае, - "да уж не в канаве с пыльными лопухами". Хотя – кто знает? Об истории вопроса говорить уже совсем неинтересно: она - для меня по крайней мере - давно ясна. А вот география вопроса все еще любопытна, потому что вопрос "где она, эта самая родина" не вполне решен. Я вообще-то это слово употребляю крайне редко. Имея печальный опыт насильственного советского патриотизма, я привык понимать слово "Родина" скорее в контексте одноименной песни композитора Серафима Туликова на слова не помню, чьи, да и какая разница. Есть вполне вроде бы нейтральное слово "страна". Но и по этому поводу горят болезненные страсти. Ибо наши хронические патриоты, постоянно возбужденные и постоянно одержимые характерной мнительностью, придумали такой особый тест на лояльность. При начале всякого разговора на общественные, политические или культурные темы они любят спрашивать пароль: "Ну-ка быстро отвечай: "НАША страна" или "ЭТА страна"? Горе тому, кто ошибется. То есть это они так думают. Я же думаю так, что страна безусловно "наша", по крайней мере "моя", потому что она действительно моя, что подтверждено и биографически, и документально. И она, разумеется, "эта", уже хотя бы потому, что она именно эта, а не какая-нибудь другая. Никто не лишит меня права употреблять оба обозначения не в угоду той или иной абсурдной конъюнктуре, а в соответствии с той или иной стилистической задачей. Родина, как известно, бывает большая и малая. И они находятся друг с другом в странных, не вполне проясненных отношениях. Помните, какой нервический смех аудитории вызывала двусмысленная фраза из позднесоветского кинофильма "Гараж" про продажу родины? Реакция там возникала из-за мгновенного переключения регистра с высокого на низкое. Под высоким, разумеется, подразумевалось понятие Родины как величавого, строгого, но справедливого государства, а от словосочетания "продать Родину", применяемого обычно к диссидентам или просто съехавшим куда-нибудь на пээмже, веяло отчетливым ледяным ветерком. Каламбур строился на том, что речь-то, оказывается, шла всего лишь о малой родине, в факте продажи которой, причем продажи в буквальном, товарно-денежном смысле, нет ничего особо предосудительного. Что такое "малая родина"? А это всего лишь то, с чего, в соответствии с известной песней, начинается "большая". В общем, так, ерунда - картинка в твоем букваре, тощенький ручеек, с которого начинается великая река. Большую Родину было предписано любить в ущерб родине малой, потому что, как пелось в другой песне, "мой адрес не дом и не улица", а сразу весь Советский Союз. Но какое, хотя бы даже и самое щедрое сердце способно вместить в себя такую огромную страну с ее лесами, морями, полями, заводами, фабриками, силосными башнями, всесоюзными здравницами, мясокомбинатами, горкомами партии, речными излучинами и комсомольскими стройками, гидроэлектростанциями и районными вытрезвителями, погранзаставами и индустриальными гигантами, кладбищами и театрами, городами-героями и пивными ларьками, горными вершинами и исправительными колониями, заливными лугами и приемными пунктами стеклотары, дворцами культуры и оленьими стадами! Самое механистическое понимание родины – это понимание ее в рамках государственных границ. То есть родина – это то пространство, где все милиционеры одеты одинаково. Для многих так и есть. Но различие между родиной и государством примерно такое же, как между буквой и звуком. Буква формальна и одинакова для всех. Звук - живой. И каждый произносит его не совсем так же, как другой, да и сам произносит его не всякий раз одинаково. Можно сказать, что родина – это то место, где ты ощущаешь себя своим. Или так: это место, куда тебе непременно хочется вернуться, где бы ты ни был. И эти места для всех разные. Для кого-то отечество – это огромная страна, для кого-то - родительский дом, для кого-то – так называемая историческая родина, то есть те места, где жили их далекие или близкие предки, для кого-то – целый мир. А вот для одного невыездного российского подданного целый мир был чужбиной, а отечеством ему было лишь Царское Село. Кто прав? Все правы. Существует распространенное мнение, что родина там, где тебе хорошо. И это так. Но и не так. Родина там, где нам и лучше всего, и хуже всего. Там, где нас любят и передают заветные записочки, но и там, где нам ставят двойки, а нас – в угол. Все это родина. Родина - это то, от чего невозможно отделаться, даже если очень хочется. Откуда невозможно удрать, куда бы ты ни удрал. Она, конечно же, и там, на той дороге, вдоль которой тянутся заросшие сорняками канавы, откуда время от времени вылезает пьяное чудовище, чтобы ласково назвать тебя мудилой и огорошить тебя внезапным сакраментальным вопросом, ответ на который ты ищешь и не можешь найти. Лев Рубинштейн 10.07.2008 12:16
BNE: Старые басни о главном Несколько лет тому назад на Рижском рынке я увлеченно наблюдал за занимательной сценой. Около прилавка с фруктами стоял не вполне трезвый гражданин, молча и сосредоточенно пытавшийся уцепить с прилавка виноградную гроздь. Как только он в очередной раз пытался дотянуться до вожделенного предмета, хозяйка винограда, не прерывая бойкой торговли, звонко шлепала его по шаловливой руке. Он отдергивал руку и некоторое время стоял слегка колеблющимся столбом, изображая полную свою непричастность к суетному миру. Потом он снова тянул руку и снова получал шлепок. И опять. И еще. Это длилось, надо сказать, довольно долго. Но через какое-то время, утомившись от пылкой, но неразделенной любви к халяве и бесперспективного рукосуйства, гражданин торжественно резюмировал: "Говно твой виноград". И устремился, солнцем палимый, в неясную даль в поисках лучшей участи. Явственно почуяв своей смущенной душой тень античного баснописца, я не смог сдержать радостного освобождающего смеха, чем вызвал любопытные, мягко говоря, взгляды погруженной в пучину товарно-денежных отношений рыночной общественности. И уже в который раз убедившись в том, что дух веет где хочет - хоть на Рижском рынке, хоть где, - я принялся буднично прицениваться к своему любимому крымскому луку. Жизнь-то не должна же стоять на месте. А чего я вспомнил про этот вечный эзоповский сюжет? Думаю, Америка тому виной. Ну, то есть не сама Америка, такая, какая она есть, а та мифическая Америка, которая уже в который раз за социально-психологическую историю нашего отечества играет роль того самого зеленого винограда. То, что иррациональная ненависть есть обратная сторона потаенной страсти, знают все, кто хотя бы шапочно знаком с азами психологической науки. "Быть Америкой" - мечта стыдная, тайная, глубоко зарытая в плотном ворохе патриотической риторики. Но до Америки никак не дотянуться. Ни догнать, ни перегнать. Ни по мясу, ни по молоку. Ну в крайнем случае по ракетам и по поголовью мужчин в военной форме. Никак ею ни стать - сколько спутников ни запускай и сколько ни трынди про свое величие и двухполярный мир. А потому и приходится вновь и вновь говорить самим себе, что "говно твой виноград". Реальной Америкой - где сила и свобода умеют работать друг на друга, а не исключать друг друга, - видимо, не стать. А потому надо придумать другую. Ту, которой нам уж никак не надо. И ее придумывают. В шизофреническом образе мифической Америки легко совмещаются несовместимые черты - например, маразматическая дряблость и вполне пассионарное "бряцание оружием". Эта "Америка" разваливается прямо на глазах и при этом душит мир своим капиталом. Она совсем не имеет собственной культуры, но этой своей отсутствующей культурой заполонила весь мир. Она слаба и немощна, но если потерять бдительность, она захватит все мировое пространство. Там гнобят несчастное цветное население, но "черные" там окончательно распустились. Она давно уже никому не интересна, но о ней думают и говорят с утра и до ночи. Дело вовсе не в том, что реальная Америка и намного лучше Америки мифической, и намного ее хуже. Дело в том, что это просто две разные Америки. Жить в мифе нервно и тревожно, но в целом надежно. Миф не требует ни доказательств, ни сопоставлений, ни эксперимента, ни чувства истории, ни ее знания. Есть мифическая Америка. И есть не менее мифическая Россия. Мифическая Россия, помимо ее имманентного величия, характерна еще и тем, что она в одно и то же время с маниакальной неутомимостью ищет под диваном притаившихся там многочисленных врагов и пытается встать с колен, не принимая в расчет, что эти два действия фатально несовместимы. Что-нибудь одно. А с колен подняться было бы недурно. Ну хотя бы для того, чтобы подойти к зеркалу. Лев Рубинштейн 01.10.2008 12:59
BNE: О парадоксах и опасностях "исторической политики" В дискуссии о прошлом мы должны участвовать и парировать то, что нам в ней кажется предвзятым и ложным 2008-07-18 / Анатолий Васильевич Торкунов - академик РАН. Сегодняшним молодым людям, таким, как студенты, с которыми только что встретился Дмитрий Медведев, предстоит распорядиться знанием об истории. Непредвзятый анализ внешнеполитических событий и тенденций зачастую наталкивает более или менее подготовленного наблюдателя на весьма парадоксальные выводы. Ну вот что, например, было в канун семидесятилетия начала Первой мировой войны? Страшной войны, с многомиллионными жертвами, с разрушенными империями и кровопролитными революциями по ее окончании. А ничего такого в 1984 году не было! Мирно возложили венки старики-ветераны на Трафальгарской площади в Лондоне, с чуть большей помпой, чем обычно, прошел парад на Елисейских Полях, а в СССР начало «первой империалистической» практически вообще не отмечали. Война ушла в историю. А теперь оглянемся вокруг и посмотрим – что происходит в общественно-политической жизни России и ее европейских соседей практически в канун и отчасти в связи с семидесятилетием начала Второй мировой. Картина совершенно другая. Призраки прошлого становятся полноправными участниками текущей политической дискуссии, незримо присутствуют на парламентских слушаниях и даже в каждодневной дипломатической практике. По крайней мере некоторых стран. Но если твой партнер хочет обсуждать раны, нанесенные историей, ты не можешь просто сказать ему «нет». Иначе он с тобой не будет обсуждать то, что интересно тебе. Таким образом, невольно историческая повестка втягивает в свой круг все новых и новых участников. О парадоксах и опасностях "исторической политики" В дискуссии о прошлом мы должны участвовать и парировать то, что нам в ней кажется предвзятым и ложным Обитатели верхнего полусвета Происхождение видов: российское чиновничество Не случайно президент Дмитрий Медведев часть своего доклада на совещании послов в МИДе посвятил «исторической» теме в политике, заметив, что «мы просто не можем принять имеющие место в отдельных странах попытки (причем в условиях государственной поддержки) вытаскивать на свет тезисы «цивилизаторской, освободительной миссии» фашистов и их пособников». Асимметричный ответ Действительно, в политико-исторических спорах о войне присутствуют явно недопустимые, для многих кощунственные элементы. Но есть и более концептуальные вопросы, которые «вытягивает» за собой проблематика войны. Речь, в частности, о роли тоталитарных и авторитарных режимов в судьбах XX века. Правда, у многих, кто эти вопросы поднимает, побудительным мотивом является не научный интерес, а вполне прикладные задачи пропагандистского сопровождения внешней политики – в отношении России, в частности. «Бойцы идеологического фронта» опираются на жесткий алгоритм – осудить советский тоталитаризм, сравнив его с германским нацизмом, а вслед за осуждением возложить ответственность, в том числе и материальную, на современную Россию. Хуже того, окончание Второй мировой войны и падение гитлеровского режима фокусники от пропаганды стараются обернуть в траурные полотнища и представить 1945 год как начало советского ига на просторах Европы. Честно скажу, что к такому повороту дискуссии российское общество и даже его наиболее политически активная часть оказываются просто неготовыми. Более того, это провоцирует раздражение и озлобленность. Град обвинений, сыплющийся на наши головы со стороны преимущественно бывших друзей из «социалистического сообщества», а главное – от бывших сограждан из бывших союзных республик, не способствует взаимопониманию и добрососедству. Как минимум. Обвинители прошлого (для многих общего с нами) не видят его оттенков, не хотят признать элементы эволюционности, характерной и для советской системы. Я против вынесения тоталитаризма за скобки истории демократических государств – он не есть исключение или несчастный случай исторического развития, а закономерный результат и проявление конкретных социально-исторических обстоятельств. Как в конце концов могли вызреть в полноценных и высокопоставленных демократов лидеры тех же стран Прибалтики в абсолютно тоталитарном советском обществе? Как бывшие комсомольские и партийные деятели, работавшие в тесном контакте со спецслужбами, могли привести свои страны в лоно либерализма – НАТО и ЕС? Может быть, история, в том числе советская и тоталитаризм, чуть более сложный феномен, чем представляется ее примитивным или предвзятым интерпретаторам? Обсуждение авторитаризма и тоталитаризма было предельно широким в России на переломе 1980-х – 1990-х годов. Нам, представителям российской интеллигенции, думалось, что процесс осмысления уже прошел и тени прошлого «похоронены в гроб», как говорил «вождь народов». Однако мы поспешили с такими выводами! Наверное, многие оказались вне контекста подобных обсуждений, зачастую это целые общества, которые в тот момент ставили перед собой совершенно иные задачи. Например, получение независимости. Я имею в виду страны Прибалтики, а отчасти и государства Центральной и Восточной Европы. Возможно, именно поэтому нам и приходится возвращаться к этой теме сейчас. Правда, не менее беспокоящей выглядит и другая тенденция – забвение, казалось бы, выученных уроков по теме «тоталитаризм» самими россиянами. Поколение, выросшее в 1990-е годы, прошло мимо «Покаяния» и «Холодного лета 1953-го», мимо бековского «Нового назначения» и шаламовских рассказов, а «Архипелаг ГУЛАГ» изучает зачастую по «шпорам», как, впрочем, и «Войну и мир». Песенные аллюзии Высоцкого и Окуджавы может расшифровать далеко не каждый. При этом молодой человек барда и диктатора ставит на один уровень привлекательности и популярности! В сознании «поколения стабильности», равно как и «лихих девяностых», разграничительная линия между историческими «хорошо» и «плохо», между величием страны и преступлениями режима обозначена очень слабо. Это тем более усугубляется нарастанием примитивного ура-патриотизма и популярностью радикальных идеологий в молодежной среде. Нельзя сбрасывать со счетов и тот фактор, что в нашей дискуссии с переписывателями истории и перестановщиками памятников мы зачастую используем излишне спрямленные, примитивные аргументы, которые внутри страны воспринимаются массовым сознанием в качестве ложных идейных ориентиров. Это не тот случай, когда врага нужно бить его оружием! Ответ должен быть асимметричным, как банально это ни прозвучит. Именно поэтому стремление к абсолютному, не допускающему интерпретаций собственной истории, единомыслию может стать камешком в фундамент новой тоталитарной идеологии. Даже если это единомыслие и его намеренную прямолинейность мы будем создавать из благих побуждений – «дать отпор клеветникам и очернителям». У многих сегодняшняя «историческая» дискуссия вызывает зубную боль и даже зубовный скрежет, но если она существует, тем более в европейских масштабах, то мы не можем в ней не участвовать. В противном случае портрет России в Европе, по крайней мере в ее «новой» части, нарисуют без нас. Неприятно озадачивает то, что объективный вес «исторической политики» в контексте европейских и евразийских международных отношений становится чрезмерным. Этот фактор утяжеляет позитивную коммуникацию между странами и народами, создает и возрождает негативные образы соседей, в целом формирует образ другого как образ врага. Необходимость трезвости Генезис нынешней дискуссии многопланов – здесь есть и искреннее, но гипертрофированное по форме желание «рассчитаться» с тяжелым прошлым, есть и банальная пропаганда, зачастую антироссийская по своей сути. Утешением служит то, что мы в качестве негативного субъекта не одиноки. Базирующаяся на истории внешнеполитическая пропаганда, или так называемая «историческая внешняя политика», сейчас имеет и антипольское, и антинемецкое, и антиукраинское измерение. Все зависит от того, кто какие ноты улавливает в этой какофонии и на какие струны нажимает. Затаскивать исторические сюжеты в политику опасно. Любой историк может привести десяток примеров вредоносной активности «теней прошлого». Посмотрите, как, например, «исторически обоснованная внешняя политика», поднятая на щит некоторыми идеологами прошлого польского правительства, придала сил той же Э.Штейнбах с ее весьма неоднозначным движением бывших немецких переселенцев или как осложнила на какой-то момент отношения Москвы и Варшавы. Сейчас подобные «завалы прошлого» мы пытаемся начать разбирать в специально созданной российско-польской Группе по сложным вопросам, вытекающим из истории двусторонних отношений. В этом случае стороны нашли силы оттолкнуться от прошлого и устремиться к поиску согласия ради будущего. Как уже отмечалось, контрпродуктивно не замечать подобных тенденций. Наоборот, российские исследователи и общественность должны в этой дискуссии участвовать и парировать то, что нам в ней кажется несправедливым, предвзятым и ложным. Однако наше участие важно также базировать на адекватном представлении о самих себе! Классическая максима из Джорджа Оруэлла, согласно которой кто управляет прошлым, тот управляет будущим, а кто управляет настоящим, тот управляет прошлым, может применяться только в том случае, если мы (общество) достойно управляем сами собой, общественной дискуссией и массовым сознанием. Подавляющее большинство общества и исследователей в нашей стране осознает: именно наш народ стал одной из самых страшных и массовых жертв авторитаризма и тоталитаризма в XX веке. При этом как «внутреннего производства» (сталинизм), так и экспансии «внешнего тоталитаризма» – гитлеровского нацизма. Такой страшный и горестный опыт побуждает многих из нас мыслить предельно трезво. Советский авторитаризм, как это опять ни парадоксально звучит, создал целый ряд конкретных внешнеполитических проблем, вокруг которых ломаются копья – а зачастую звучат выстрелы – и по сей день. Достаточно вспомнить о произвольно прочерченных национальных границах в Закавказье, о передаче целого полуострова из состава одной республики в состав другой без какого-либо учета мнения населения. Кто принимал во внимание во всех этих геополитических упражнениях волю народов? Никто. Кто от этого страдает? Современная Россия и ее отношения с ближайшими соседями. Трезвые оценки тоталитаризма и его наследия – не тождественны самобичеванию. Всем, кто вступает в исторические дискуссии по поводу нашей страны и с нашей страной, нужно четко понять, что современная Россия еще в своей позднесоветской реинкарнации осудила те преступления, которые совершались тоталитарным режимом в прошлом. Современная Россия сознательно выбрала иной путь развития, отличный от сталинизма и постсталинского авторитаризма. Современная Россия не несет ответственности за преступления прошлого. Современная Россия ни в коем случае не является идеологическим преемником СССР. Достаточно посмотреть преамбулу нашей Конституции, чтобы убедиться в этом! * * * Реалисту понятно, что каждое национальное государство будет стараться написать «свою» историю. (Написать общую не удалось даже в соцлагере!) Эта история, а точнее – ее интерпретация будет несколько иной, чем у соседа. Однако написание «национальных историй» не должно происходить на принципиально разнящемся фактическом материале, на философии ненависти и исторических претензий. Интерпретационные различия не должны превышать определенного процента. Без такого самоконтроля мы не построим общего будущего. Вышесказанное не означает, что политики не должны помнить об истории, а историки не должны интерпретировать политику. Могут и должны, но с неким позитивным результатом. Так, послевоенное поколение здесь, как мне кажется, проявило свою особую мудрость. Многие современные европейские институты – это результат осмысления трагичной истории и одновременно рецепт борьбы с ее рецидивами. Драматическая история Европы XX столетия – это наше общее европейское наследие. Нам, европейцам, важно распорядиться этим наследием так, чтобы не создать новых очагов «исторической напряженности», а на основе извлеченных уроков построить отношения добрососедства. http://www.ng.ru/ideas/2008-07-18/7_istpolitika.html http://www.ng.ru/ideas/2008-07-18/7_istpolitika.html
BNE: Парилка власти Дмитрий Захарин Чистые чувства, голые люди: в сауне российская политическая элита приходит к соглашениям и размножается В начале 90-х понятие "дружба в бане" вошло в политический лексикон в Германии. Поводом для этого стал поход в баню на озере Байкал в июле 1993 года, куда российский президент Борис Ельцин пригласил тогдашнего канцлера ФРГ Гельмута Коля и министра финансов Тео Вайгеля. Речь шла о выводе российских войск с территории Восточной Германии, и сторонники сотрудничества между Востоком и Западом сочли символичным, что германо-российские отношения могут быть очищены от налета обоюдной демонизации именно в русской бане. Все западные СМИ наперебой писали тогда об этом почти магическом ритуале очищения, произошедшего во время встречи между Ельциным и Колем. В первобытном обществе функция подобного ритуала очищения состояла в том, чтобы "смыть" с человека его прошлое. Однако в XX веке было бы глупо утверждать, что Коля и Вайгеля в парилке русской бани "отвращали от Запада". Баня в качестве кулис политического соглашения трактовалась участниками встречи по-разному. В интервью журналу Stern Вайгель заявил о технических преимуществах: "Русские хотят получить за старые казармы и развалившиеся складские постройки на территории Германии 9 млрд. Ни пфеннига – посоветовал я Колю. Все эти постройки можно только сжечь. Но когда мы потом сидели в бане, почти вплотную, Коль сказал: "Борис, давай расставим все точки над i, ты не получишь за это ни марки. Я не могу за это платить и не буду". Тот, кто сегодня с презрением говорит о "политике бани", не знает о том, что именно в этой атмосфере были приняты самые важные для Германии решения". По-другому выглядит комментарий Ельцина. "В подобной ситуации Гельмут и я часто забывали о дипломатии". Существует еще один исторический поход в баню, который Ельцин совершил в обществе своего соратника после возвращения из США в 1989 году. Именно там, по его собственным словам, произошел его окончательный отход от коммунистической идеологии. "То, что все произошло именно в бане, – пишет Ельцин, – имеет для меня символическое значение. Баня очищает. Там чувства чистые, а люди голые. Тогда-то и изменился мой взгляд на мир. Я понял, что я был коммунистом из-за своего советского воспитания, а также из-за привычки, а не по убеждению. Тот раз я никогда не забуду". Тело господина Русский ритуал парения устроен таким образом, что участие других людей идет процессу очищения только на пользу. Те, кто парится в русской бане, будут обязательно биты березовым веником и могут проделать то же самое и сами. На предреволюционном, советском и постсоветском этапе истории в российском обществе развивались различные модели политического самосознания. В XIX веке оно называло себя ортодоксальным и автократичным, между 1917 и 1990 годами – атеистическим и социалистическим, сегодня российское общество заявляет о своей приверженности принципам рыночной экономики и демократии. Но на протяжении всех этих эпох неизменным остается то значение, которое банные процедуры имеют для дальнейшего существования государственной элиты. Уже в XVI веке контроль царя над могущественными феодалами определялся близостью или удаленностью от "тела". Так, боярин Годунов, ставший впоследствии царем, начинал с прислуживания Ивану IV во время купания. Кроме того, благодаря непосредственному участию в банных мероприятиях, можно было получить доступ к эксклюзивной информации о теле господина – и тем самым возможность для влияния в вопросах репродукции власти. И в Советском Союзе ритуал трактовался как индикатор смены политической линии. Начало больших чисток после покушения на Кирова совпало со временем, когда Сталин отказался от парения в бане в обществе своих приближенных и перешел к индивидуальным банным процедурам. "Киров был у Сталина в гостях зимой 1934 года. В бане они парились вдвоем. С того момента Сталин никогда больше не ходил в баню", – пишет Рыбин, офицер из личной охраны Сталина. Возврат главы государства к традиционному банному ритуалу в обществе приближенных произошел в период оттепели конца 50-х годов, когда в политической жизни после восстановления коллективного руководства партией стала ощутима либерализация. Однако участие западных политиков в сакральном ритуале все еще было немыслимо. Тогдашнего генерального секретаря ЦК КПСС Никиту Хрущева упрекали в том, что он парился в бане с президентом Финляндии Кекконеном. Центральный комитет обвинял главу государства в том, что тот опозорился, показавшись голым в обществе западного политика. Совместное посещение бани в эпоху холодной войны, которая нашла свое отражение в 90-е годы и в бане, должно было вызвать ассоциации с телесным очищением бывших заклятых врагов. Главным при этом было наличие свидетелей. С удивлением Вайгель наблюдал, как сотрудники аппарата Ельцина непрерывно массировали его тело щеткой: "Один раз один из них залез в костюме, галстуке и носках на полок к Ельцину, чтобы сообщить тому какую-то информацию". Вход иностранцам запрещен Преемник Ельцина тоже должен был пройти ритуал очищения, чтобы узаконить свою власть. Еще до того, как стали известны результаты президентской гонки, Владимир Путин заявил весной 2000 года в одном из интервью, что после напряженного дня выборов хочет расслабиться в бане. В контексте кризиса либерализма баня символизировала возвращения к национальным ценностям. Недалеко от Нижнего Новгорода в 2003 году была даже основана община, которая провозгласила Путина сошедшим на землю апостолом Павлом. Возвращение банной проблематики в отношения между Востоком и Западом указывает на то, что СМИ не всегда могут направлять политическую и экономическую коммуникацию, поскольку несмотря на достигнутые соглашения мир подписанных договоров остается чрезвычайно нестабильным. Достигнутые сегодня соглашения завтра могут быть аннулированы, официально зарегистрированная собственность конфискована, а собственники ликвидированы нанятыми киллерами. Германо-российская мужская дружба, которая играла ключевую роль в начале 90-х для процесса сближения между Востоком и Западом, переживает сегодня свое становление в российской политике и экономике. Несмотря на то, что большинство западных банков держатся в стороне от российского финансового бизнеса, некоторые представители Германии играют сегодня удивительно весомые роли именно в тех отраслях экономики, которые напрямую контролируются российским президентом. Например, в 90-е годы в Дрездене началась дружба между агентом КГБ Владимиром Путиным и Матиасом Варнигом, сотрудником "Штази". Они вместе собирали информацию и вербовали шпионов. После падения стены Варниг открыл первый филиал Dresdener Bank в Санкт-Петербурге, где Путин был вице-мэром. После избрания Путина президентом Варниг стал заниматься иностранными счетами "Газпрома". После свержения Михаила Ходорковского именно Варниг занимался оценкой состояния арестованного нефтяного магната. В 2005 году он встал во главе германо-российского консорциума, занимающегося строительством Северо-Европейского газопровода (СЕГ), и получил в наблюдательный совет нового ценного сотрудника – Герхарда Шредера, который, совместно отпраздновав с Путиным пару дней рождений, продемонстрировал свою готовность стать членом околокремлевской компании. С точки зрения западного рационализма Россия сегодня переживает благотворный процесс изменения, находя путь к западному идеалу правового государству. Однако с точки зрения российских представлений, некоторым немцам удается благодаря сакральному ритуалу очищения добиться принятия в общество приближенных.
BNE: К слову "народ" В одном из недавних социологических исследований, проведенных в Германии, был и такой вопрос: "Какие из слов немецкого языка вызывают у вас резко негативные эмоции?" В первой десятке оказалось слово das Volk - "народ". Немцев понять можно, у них специфическая, скажем так, история. И так уж получилось, что слово это ассоциируется в первую очередь понятно с чем. Теперь живут себе как-то без "народа", и вроде бы ничего живут. Ну, а у нас-то история вовсе не специфическая. То есть она, разумеется, специфическая, но исключительно в высшем смысле этого слова. Называется наша история, чтобы вы знали, "особый путь". Сколько помню себя, столько же и слышу слова "народ хочет, народ не хочет, народу понятно, народу непонятно, народ одобряет, народ не одобряет, народу нужно такое искусство, народу такое искусство не нужно". И вообще - "народ и партия едины". Слово это было привычным, и мало кто задумывался над его значением. Ну, народ и народ. Куда ж без него? Слово "народ" - слово крайне удобное для всяческих пропагандистских нужд. Слово звучное, слово емкое, слово мифологически насыщенное. У него есть всего один недостаток - никто не может толком объяснить, что это слово значит. Впрочем, почему недостаток? Скорее - достоинство, если учесть, что пропагандистскому дискурсу ужасно вредят слова, семантически обеспеченные. Для советского человека слово это при всей зыбкости его значений являлось "объективной реальностью, данной нам в наших ощущениях". Особенно острыми бывали наши ощущения тогда, когда слово "народ" употреблялось в составе брутального словосочетания "враг народа". Но ощущения эти заметно притупились в позднесоветские годы, когда плакаты "Да здравствует великий советский народ - строитель коммунизма" вешались где попало, а чаще всего там, где обшарпанность стен вдоль правительственных трасс могла оскорбить нежный взгляд того или иного из "слуг народа". А чего? Не штукатурить же! Народ все собой прикроет. Нет, я не стану утверждать, что слово это вовсе не имеет значений. Как можно говорить такое о словах, включенных в толковые словари? Никак нельзя. Мне, например, примерно понятно, что имел в виду Андрей Платонов, написавший "без меня народ неполный". Это понятно. Но что под словом "народ" понимают те, кто употребляет это слово в качестве риторического джокера? Те, кто без этого слова не может проговорить ни одной минуты. Те, кто всегда точно знает, что народ хочет, а чего нет. Уж явно не то, что Андрей Платонов. А что тогда? Все время получается так, что "Народ" у них - это некое внеположное человеку мифическое чудище, властно требующее обильных жертвоприношений, в том числе и человеческих. Только поняв это, и можно понять, что имеет в виду человек, который говорит, например, такое: "Вот вы тут все критикуете, всем-то вы недовольны, все-то вам не нравится, а народ, между прочим, вполне всем доволен". Что на это ответить? Что "вы еще не весь народ"? Что я, мол, тоже народ? Или, пуще того, что "нет, народу тоже далеко не все нравится"? Ни в коем случае. Жалкий лепет оправданья. Верный ответ прост: народ, может, и доволен, а я вот - нет. Вот и все. Люди делятся на две неравные части - на тех, кто имеет имя, фамилию, возраст, пол и профессию, и тех, кто не мыслит себя вне коллективного тела. Этих, последних, разумеется, больше. Но последнее слово всегда за первыми. Добровольный отказ от персональных признаков - серьезная экзистенциальная проблема. Я знал даму, настолько подавленную величием своего мужа-писателя, что она, знакомясь с кем-нибудь, всякий раз, не называя своего имени, представлялась как "жена писателя такого-то". Однажды какой-то не очень вежливый шутник поинтересовался: "Ну, это понятно, а что вы делаете днем?" Действительно, интересно, что "делают днем" все те, кто никогда ничего не говорит от собственного имени. Только от имени страны, только от имени поколения, только от имени народа. Похоже, что ничего они днем не делают. С теми, кто якобы знает о том, что "народ хочет", а чего "народ не хочет", говорить решительно не о чем. Не знаю кто как, но я предпочитаю разговаривать и спорить не с "народами", а с людьми. Да, согласен, в нашей стране много, может быть, слишком много людей, для которых такие понятия, как "свобода" или "личное достоинство", суть пустые звуки или, пуще того, вредоносный импорт. Ну и что с того? Историю же все равно делают не они. Историю не могут делать те, кто отрицает саму историю. Историю движет деятельное творческое меньшинство. Это медицинский, как говорится, факт. И никакие "народы" ровным счетом ничего тут не решают. Решает все только внутренний выбор каждого из нас. Не будем, друзья, употреблять бессмысленных слов. Не надо мыслить ничего не означающими категориями. Пусть ими пользуются жрецы идеологического фронта - они иначе не умеют. Людей же для них нет, для них есть только безличный "народ", который раз в четыре года переименовывается в "электорат". А мы - люди. И давайте жить своей жизнью, не теряя способности отличать верх от низа, правое от левого и добро от зла. И не надо соотносить свои собственные судьбы с ихними вертикалями и прочими собачьими свадьбами. У них там свои дела, а у нас тут свои. Пока есть хоть минимальная возможность, надо думать что хочешь, говорить как хочешь и поступать сообразно со своими жизненными принципами и представлениями о том, что правильно, а что нет. А когда такой возможности не дано, то за нее надо бороться всеми доступными нам средствами. А Народу пусть поклоняются те, кто склонен к сотворению кумиров. Лев Рубинштейн 05.04.2007 12:44
BNE: Лев Петухов Быть добрым проще Жестокость, цинизм, желание казаться осведомленным обо всех, пусть даже мнимых, деталях и постоянная готовность подписаться под принципом «цель оправдывает средства» – вот что поражает больше всего в сверстниках (чуть младше, чуть старше). Причем особенно ярко это стало проявляться в последнее время. Я не говорю о людях из ближнего круга, с ними всё OK (иначе бы мы просто не сошлись). Но рост перечисленных качеств на периферии моих знакомств… нет, не пугает – огорчает. Особенно грустно бывает, когда кто-то помоложе лихо подхватывает байки: про «страшный госдеп», про «опасность оранжевой революции», про «ужасных лимоновцев», про «главенство национальных интересов», про «непогрешимость Путина» и далее по тексту. Как лихо с подачи «леонтьевых», «соловьевых», «пушковых» они уясняют, кто кого купил, кто кого продал, кто наймит, кто фашист, кого надо мочить в сортире. Ещё лучше они учат «уроки истории» от Млечина и Ко и из сериала ТВЦ по мотивам «Истории государства Российского» Карамзина. Выбор характерный: не Ключевский, не Соловьев, даже не Костомаров. Теперь-то они уже знают, что такое «палладиум России». Они уже научились повторять за «единороссами» фразу Столыпина о «великих потрясениях», только им забыли рассказать, что с «отцом стабилизации» и «борцом с революционной заразой» расправились его собственные работодатели. Некоторые так хорошо выучили историю России, что готовы уже поучать всех направо и налево, их коньком являются исторические аналогии. Но только из-за собственной необразованности не видят они, что аналогии эти демонстрируют совсем другое. Главным «историческим уроком» аудитории новомодных квазианалитиков и псевдообразовательных телепередач является оправдание произвола власти и осуждение попыток протеста против этого произвола – что вполне способствует развитию качеств, о которых речь шла вначале. А «старшие товарищи», подсевшие на бюджеты госпропаганды, продолжают заряжать свои пассажи о враждебном окружении и постоянной опасности извне, хотя сами и осуществляют наиболее деструктивную работу, развивая эти качества. Дело даже не в том, что ложь в центральных СМИ стала нормой, а чёрное, не стесняясь, выдают за белое – это, скорее, следствие. Причина и суть проблемы в том, что мы (граждане) свыклись с этой ложью. Сейчас уже трудно сказать, когда это началось (я бы, по крайней мере, не стал называть какое-то конкретное событие), но, вступив в «период стабилизации», мы все оказались персонажами сказки Джанни Родари «Джельсомино в стране лжецов». Нам говорят: правозащитники – враги, Запад – зло, свобода – опасность, протест – преступление, выборы – фикция. А мы, хотя и знаем, что это не так, молчим. Нам кажется, что всем и так понятно, что это вранье, а оказывается, что для многих это уже стало вполне себе правдой. Более того, многие стали стесняться своих собственных убеждений. Быть демократом или либералом стало так же зазорно, как атеистом или гомосексуалистом. Терпимость и доброта сделались признаками слабости, а несогласие – синонимом предательства. Сами «либеральные ценности» (именно этот ярлык наклеен сейчас на демократические институты и гражданские свободы) не нуждаются ни в оправдании, ни в рекламе. А вот нам (гражданам) ещё предстоит вернуть себе право обладать ими в полной мере. И путь к их обретению начинается с малых, но очень важных шагов – прекратить врать себе, перестать стесняться своих убеждений, не бояться говорить о них открыто, а главное – спокойно и без истерики. Как говорит моя бабушка, быть добрым куда проще, чем быть злым. Проводить какие-либо исторические аналогии я бы не стал, любая из них или окажется не вполне корректной, или потребует множества оговорок. Скажу одно: модернизация уваровской формулы (в которой вместо «самодержавия», теперь «суверенность» или «государственность»), неизбежно приведет (а местами уже привела) к возрождению «отеческого надзора», «разгрому кружков». К возможной «крымской войне» нас уже начали готовить, решив переписать итоги прошедшей стараниями подопечных Владимира Якунина из организации с характерным названием: Общественный фонд «Центр Национальной Славы России». 19 апреля 2007, 09:20
BNE: ПАРЛАМЕНТАРИИ ТОСКУЮТ БЕЗ ПИОНЕРОВ 19.04.2007 19:38 Подавляющее большинство российских парламентариев полностью поддерживают идею создания единой детской организации, наподобие пионерской. По их мнению, детей нужно организовывать и учить жить в обществе, строить взаимоотношения с людьми, прививать им любовь к стране. При этом, убеждены законодатели, любая общественная организация, взрослая или детская, должна иметь свою идеологию, которой должно стать служение Отечеству и своему народу, идеи мира, добра, взаимопомощи и любви к людям. Только на основе такой идеологии может развиваться полноценное общество, считают они. В то же время некоторые политики полагают, что детские организации с идеологической основой существуют лишь в странах с тоталитарным режимом, где взрослые зомбируют ребят и используют их в своих целях. Как уже сообщали REGIONS.RU, 40% россиян мечтают о воссоздании пионерской организации, а 45% выступают за создание другой единой детской организации. В общей сложности 85% респондентов уверены, что объединяющий всех ребят детский орган быть должен. Об этом свидетельствуют результаты опроса, проведенного на днях ВЦИОМ, и приуроченного к 85-летию Всесоюзной пионерской организации, День рождения которой отмечается 19 мая. Причем 88% опрошенных отмечают, что пионерия играла положительную роль в воспитании подрастающего поколения. И чем старше возраст респондентов, тем они больше в этом уверены: 95% среди россиян в возрасте "45+". Молодежь же – от 18 до 24 лет - в меньшей степени позитивно воспринимают пионерскую организацию – 60%, при этом 29% юношей и девушек вообще затруднились с оценкой. Что же касается идеологической направленности новой единой детской организации, то 51% опрошенных, преимущественно среднего и старшего возраста, выступают за ее строительство именно на идеологической основе. А молодежь склоняется скорее к тому, что детские объединения должны быть вне идеологии (42% против 36%). Главными задачами любых детских организаций россияне видят воспитание бережного отношения к окружающей среде (50% опрошенных), развитие творческих способностей детей, спортивная подготовка, патриотическое воспитание (от 39–41%). Кроме того, детские организации должны заниматься изучением истории страны, родного края (23%), заботиться о социально незащищенных людях (19%), приобщать детей к активной общественной работе (16%). Реже к задачам детских организаций общественное мнение относит развитие профессиональных навыков, подготовку к службе в армии, развитие навыков общения и воспитание качеств лидера, а также привитие идей гуманизма и терпимости (по 10–12%). Кстати, о существовании Всесоюзной пионерской организации в той или иной степени было известно большинству респондентов. В то время как о современных детских движениях оказались информированы менее половины опрошенных – 45%. Причем 37% их них знают, что "такие организации существуют", но не знают, чем те занимаются. Ничего не известно о современных детских организациях 52% опрошенных. Лидерами по "незнанию" оказались столичные жители (67%). Только 9% россиян считают, что в наше время в единой детской организации нет необходимости. И только 8% опрошенных не хотели бы, чтобы их дети и внуки были членами какой-нибудь подобной структуры. А 76% опрошенных, наоборот, предпочли бы, чтобы их дети, внуки состояли в таком объединении, причем 3% сообщили, что они уже состоят в детской организации. Корреспондент REGIONS.RU/"Новости Федерации" обратилась к представителям верхней и нижней палат парламента с вопросом: "Нужна ли нам единая детская организация с идеологической основой, наподобие пионерской?". "Подрастающие поколения обязательно должны состоять в детских организациях, так как эти организации учат жить в обществе, строить взаимоотношения с людьми, выдвигать идеи, направленные на развитие государства", - считает председатель Комитета Совета Федерации по правовым и судебным вопросам, представитель в СФ от администрации Липецкой области Анатолий Лысков. "На занятиях в таких организациях прививается вкус к истории своей страны, воспитываются традиции", - отметил сенатор. При этом, подчеркнул глава комитета, "любая общественная организация, взрослая или детская, должна иметь идеологию". "Это должна быть прежде всего идеология деятельности организации, а не политическая, наподобие коммунистической, единоросской или какой-либо другой", - пояснил парламентарий. "Главной идеологией детской или молодежной организации должно стать служение Отечеству и своему народу", - подытожил А.Лысков. "Я всегда относился к ликвидации различных детских организаций отрицательно", - заявил первый заместитель председателя Комитета Совета Федерации по конституционному законодательству, представитель в СФ от правительства Вологодской области Валерий Федоров. "Считаю, что это было главной ошибкой наших младореформаторов, которые решили, что нужно ликвидировать все, что было создано и наработано в советское время", - подчеркнул сенатор. "Конечно, не надо брать худшее – заорганизованность, чрезмерную политизированность. Детей нужно организовывать, воспитывать так, чтобы они были готовы к современной сложной жизни", - считает первый зампред комитета. По мнению парламентария, "это очень важно, потому что дети будут не на улице, не в подвале, а в хорошем коллективе, и будут заняты делом". "Идеология у такой организации обязательно должна быть – идеология мира, добра, взаимопомощи. В основе всего – библейские заповеди, любовь к людям и окружающему миру, это и должно стать идеологией детской организации", - заключил В.Федоров. "Без идеологии ничто не может существовать, поэтому у детской организации она обязательно должна быть", - считает первый заместитель председателя Комитета Совета Федерации по экономической политике, предпринимательству и собственности, представитель в СФ от администрации Ивановской области Владимир Гусев. "В основе ее идеологии должны быть любовь и уважение к Родине и любовь к семье – своим родителям, бабушкам и дедушкам, братьям и сестрам. На основе такой идеологии только и может развиваться полноценное общество", - подчеркнул сенатор. По мнению парламентария, смыслом создания детской или молодежной организации не может быть захват власти. "Молодежь надо нацеливать не на то, чтобы брать власть, а работать на благо своей страны и своей семьи", - считает первый зампред комитета. "Патриотизм и помощь людям – это лучшее, что было в пионерской организации и что должно стать основой воспитания мальчишек и девчонок, чтобы потом они стали достойными людьми", - заключил В.Гусев. "Я полностью поддерживаю идею создания единой детской и молодежной организации и очень рад, что наши российские граждане такие мудрые", - заявил заместитель председателя Комиссии Совета Федерации по делам молодежи и спорта, представитель в СФ от Законодательного собрания Приморского края Игорь Пушкарев. "Очень хорошо, что население поддерживает такую идею, это значит, что она обязательно воплотится в жизнь", - отметил сенатор. По мнению зампреда комитета, идеология детской организации должна быть патриотической направленности. "Идеология очень проста – за Россию, за ее возрождение", - подчеркнул И.Пушкарев. "У России свой менталитет и свои неплохие традиции, которые можно было бы сохранить, поэтому я не буду против, если кто-то возродит пионерскую организацию", - заявила председатель Комитета Госдумы по делам женщин, семьи и детей Екатерина Лахова. По мнению депутата, "когда была всероссийская организация, хуже от этого не было, потому что был нормальный кадровый резерв, за счет которого развивались дети, объединенные общими интересами". "Почему, если организация едина по всей России, то ее сразу называют идеологическая?", - задалась вопросом парламентарий. "Я не знаю, что сейчас подразумевается под идеологией", - добавила председатель комитета. "В том, что сегодня собираются молодежные организации "Наши", "Молодая Гвардия" нет же ничего плохого. У этих подростков чувство патриотизма больше, чем у тех, которые болтаются на улице", - подытожила Екатерина Лахова. "Если мы хотим вырастить настоящих патриотов, которые жили бы на родной земле и гордились этим, то, безусловно, без государственной идеологии не обойтись", - заявил первый заместитель председателя Комитета Госдумы по аграрным вопросам Николай Харитонов. По мнению парламентария, "сегодня надо ставить вопрос о том, кого мы хотим вырастить из наших детей, внуков, правнуков". "Я нисколько не сомневался, что если опросить старшее и среднее поколение в отношении создания пионерской организации, то они будут двумя руками "за", потому как за полтора десятка лет периода вседозволенности все убедились, что происходит с подрастающей молодежью", - подчеркнул депутат. "Нам необходимо ускоренно включать механизмы по созданию крепкой и мощной организации с идеологическим уклоном. И этого не надо стесняться, потому что по сути дела мы теряем будущее нашей страны", - заключил Николай Харитонов. Заместитель председателя Комитета Госдумы по конституционному законодательству и государственному строительству Андрей Савельев считает, что "создание единой детской организации – это игры взрослых, и интересы здесь тоже исключительно взрослые". "Я считаю, что это крайне вредная идея", - заявил он. По мнению депутата, "подобные единства втягивают детей в политические процессы и политическую конкуренцию, снабжая их идеями, которые они не в состоянии осмыслить и отнестись к ним критически". "Если кому-то в голову придет идея создавать пионерскую организацию, то пусть это будет частным делом, и государство к этому не должно иметь никакого отношения. Иначе это будет нарушение основополагающих конституционных норм", - отметил парламентарий. "Люди, которые поддерживают создание единой детской организации, не понимают, что именно им предлагают. Они, видимо, думают, что это процесс самоорганизации детей и приобщение их к каким-то полезным делам. Но ничего подобного, потому что там, где возникает идеологическая пионерская организация, уничтожаются все прочие виды внешкольной деятельности детей", - подчеркнул зампред комитета. "Я категорически против создания такой единой идеологической организации", - заключил Андрей Савельев. Член Комитета Госдумы по делам Федерации и региональной политике Владимир Рыжков считает, что "единая детская организация в обязательном порядке будет использована не важно какой действующей властью для зомбирования детей в своих интересах". "Я категорически против создания такого единства, потому что такие детские организации существуют только в странах с тоталитарным режимом", - заявил он. По словам депутата, "такой высокий процент поддерживающих пионерию вполне объясним, поскольку сейчас в моде ностальгия по советским временам. Поэтому все вспоминают лагеря, пионерские галстуки, горны". Как выразился парламентарий, со "счастливым" пионерским детством его связывает много воспоминаний. "Но я вспоминаю все с тошнотой, потому что никогда не понимал, почему, когда был в "Артеке", сидя около моря, все могли купаться только один час в день. В этой связи у меня до сих пор присутствует такое чувство, что я был в засаженном кипарисами концлагере. Не говоря уже о том, что когда однажды нам всем раздали форменную одежду, то в ней оказались вши. После чего весь отряд остригли наголо", - рассказал депутат. "Конечно, большинство нашего народа я понимаю, но надо развивать что-то наподобие скаутского движения, когда дети ходят на природу, изучают животных и геологию, то есть неполитизированные вещи", - подытожил Владимир Рыжков.
BNE: Литва приравняла серп и молот к свастике Президент Литвы Валдас Адамкус подписал закон о запрете использования советской и нацистской символики, принятый в середине июня парламентом республики, сообщает пресс-служба главы государства. Согласно принятой поправке к закону о собраниях, запрещается на митингах, демонстрациях и прочих массовых мероприятиях демонстрировать флаги и гербы нацистской Германии и СССР, значки, униформу, портреты деятелей, ответственных за репрессии, символику нацистских и коммунистических организаций (свастику, серп и молот, красную звезду), а также исполнять гимны этих стран. Закон вступит в силу 3 июля, после публикации в газете Valstybwes zinios ("Государственные новости"). Как сообщалось, 17 июня с.г. литовский сейм принял поправки к закону о собраниях, согласно которому запрещается использование нацистской и советской символики во время массовых мероприятий: митингов, пикетов, демонстраций. Автор этого закона консерватор Вилия Алекнайте Абрамикене заявила, что с принятием поправок Литве будет проще убеждать мировое сообщество, что гитлеровский и сталинский режимы одинаковы. Тем временем Государственная дума РФ на заседании 2 июля рассмотрит заявление к литовскому сейму. Об этом сегодня журналистам сообщил первый заместитель председателя Госдумы Олег Морозов. По его словам, документ выдержан "в корректных, но твердых тонах". Депутат отметил, что в заявлении обращается внимание литовских коллег на то, что до сих пор действует "совершенно абсурдное" законодательное решение сейма о необходимости признания Россией послевоенного периода как оккупации Литвы Советским Союзом. Также абсурдным российские депутаты считают решение о приравнивании советской символики к фашистской. По словам О.Морозова, в РФ это воспринимается как оскорбление для миллионов людей, сражавшихся против фашизма. Также депутаты отметили и ряд дискриминационных решений в области бизнеса. 01 июля 2008г.
BNE: В России возродится госзаказ на кино С 2009 года в российской киноиндустрии будет действовать национальный заказ на производство фильмов. Как передает Интерфакс, об этом сообщил министр культуры Александр Авдеев, выступая в Госдуме в рамках "правительственного часа". Справка : Доля местных кинокартин в прокате Россия – 26,3 процента Иран – 99,4 процента Франция – 36,5 процента США – 95 процентов Италия – 31,7 процента По материалам журнала "Коммерсант-Влатсь" -------------------------------------------------------------------------------- "Будем приглашать выдающихся кинорежиссеров, кинооператоров, лучшие кинокоманды", - сказал Авдеев. Он отметил, что посредством национального заказа государство будет стимулировать создание "кинолент, имеющих гуманный, духовный, патриотический характер". "С 2009 года будет госзаказ со значительным финансированием", - добавил министр. Авдеев обратил внимание, что постепенно доля российских кинокартин в кинотеатрах увеличивается и сейчас она составляет почти 30 процентов. В то же время "в США этот показатель равен 50 процентам". По словам Авдеева, данные цифры говорят о том, что "все-таки 70 процентов - это прокат низкопробной американской продукции". Министр сообщил также, что уже в этом году стартовала реализация программы по созданию цифровых кинотеатров и киномобилей. "Надо будет делать небольшую беседку для профессионального просмотра, а не километры кинопленки, которая хрупкая и портится", — пояснил он. Как отмечает Газета.Ру, одним из первых фильмов, снятых недавно по официальному государственному заказу, стала прошлогодняя лента Владимира Хотиненко "1612". Режиссер тогда признавался, что предложение ему сделал Никита Михалков, но говорил, что никаких особых установок, кроме "задания снять картину о Смутном времени", не получал. 02.07.2008 17:13
BNE: Без всех искусств Анонсированное новым министром культуры Александром Авдеевым возрождение госзаказа - начало большого пути, который раньше или позже приведет к возрождению государственной монополии на всю киноиндустрию. Засим неизбежно последует возрождение монополии государства на идеологическое содержание едва ли ни каждой картины. Госзаказ – это совсем иное, чем господдержка, практика которой, при всех оговорках, была продуктивной. На чем она основывалась? Проекты, вызвавшие интерес у чутких к спросу на кинорынке продюсеров, могли рассчитывать на финансовую поддержку со стороны государства. Был ли в этом механизме элемент коррупции? Наверное. А похоже, что и наверняка. По крайней мере мастера кинематографической культуры едва ли не в один голос говорят о системе откатов киночиновникам. Говорят о расценках этих откатов. Называются конкретные цифры. Но пока никто не был схвачен за руку. И, кажется, не было ни одного судебного разбирательства. Это, между прочим, говорит не только о круговой поруке взяточников и взяткодателей в киноиндустрии, но и о том, что рынок худо-бедно работал. С существенными потерями, но работал. Госзаказ же его убьет. Для начала он оттянет все средства, что до этого выделялись на поддержку незаказного кинопроизводства, отчего частное кинопредпринимательство будет обречено на низкий уровень конкурентоспособности. Господдержка как рыночный инструмент в этом случае утратит какую-либо эффективность. Это приведет к оттоку из негосударственного сектора талантливых мастеров кинематографической культуры, что повлечет за собой маргинализацию кинопродукции, созданной на основе частного капитала и спонсорских одолжений. Выиграет ли от этого заказной кинематограф? Сомневаюсь. Ну, разумеется, усилиями, предположим, отряда даровитых ремесленников из молодых и ранних (типа Бекмамбетова) удастся снять несколько российских блокбастеров (типа "1612"). Каков будет репертуар заказного кино, легко представить по недавнему выступлению Никиты Михалкова, предложившего снимать римейки известных исторических фильмов о Нахимове, Суворове, Кутузове. Рецептура реанимации "покойных" картин до гениальности незатейлива: взять сценарии старых советских фильмов и вытравить из них "не присущую современному зрителю идеологию, но оставить исторические факты и патриотический заряд, с новыми технологиями, современными актерами". "Это будут потрясающие картины, их будут смотреть", - уверяет Никита Сергеевич. Замечу, что схема, предложенная младшим сыном гимнописца, уже была опробована в деле создания нового российского гимна. Идея действительно потрясающая. Ее нетрудно развить. Вслед за блокбастерами о великих русских полководцах можно на основе старых сценариев снимать картины о великих русских деятелях культуры, науки – о Мусоргском, Глинке, Белинском и т.д. Затем, возможно, настанет очередь такого испытанного в советское время средства, как жанрово-тематическое планирование. Столько-то фильмов про войну, столько-то детективов, столько-то комедий и т.д. Отечественная кинематография уже этой дорогой шла, и мы помним, до чего дошла: до того, что многие талантливые мастера обесценили и обессмыслили свои дарования. Сейчас ситуация в нашем кино особенно неустойчива. Прокатная основа все еще неудовлетворительна. Производство только ожило. Оно только-только приподняло голову. И тут у власти с подачи Никиты Михалкова пробудился политический интерес к важнейшему из пропагандистско-мифотворческих ресурсов. Вообще-то власти предержащие уже давно присматривались и приценивались к нему. Время от времени возникали разговоры о его национализации. Власть пыталась поставить его под контроль посредством введения неполитической цензуры. Звучали речи о необходимости квотирования зарубежных картин. Предлагались и другие протекционистские меры. Совсем недавно кинематографисты едва отбились от идеи слить в одну госкорпорацию "Мосфильм", "Ленфильм" и Студию им. Горького – три главные производственные базы. То была идея централизации кинопроизводства. Справедливости ради надо вспомнить, что и сами кинематографисты, оставшиеся наедине с рынком, устроили демонстрацию протеста, когда власть попробовала было упразднить Министерство кино, коего как государственного института ни в одной демократической стране мира нет. И нет там госзаказа. Хотя практика помощи национальному кинопроизводству существует почти повсеместно. И обусловлено это узостью национального кинорынка. В Штатах и ее нет, но исключительно потому, что голливудское кино наднационально. Его рынок – весь мир. Что же касается практики заказного кино, то мировой опыт свидетельствует: госзаказ – это прежде всего милая, сытная кормушка. Гарантированный и не маленький бюджет фильма – что может быть лучше. А когда такая миска аппетитного корма приправлена идеологией, то интерес к ней делается еще острее, особенно со стороны бездарных ремесленников. И что еще хуже: притягивает и талантливых профессионалов, которым тоже надо как-то выживать. Понятно, что в условиях неизбежного финансового оскудения фонда господдержки, к госзаказухе выстроится особенно длинная очередь страждущих и голодных. Это, во-первых, создаст предпосылки для нового витка коррупции в пользу тех, кто будет стоять на раздаче. Во-вторых, это автоматически сделает управляемыми и контролируемыми мастеров кинематографической культуры. Судя по некоторым признакам, на раздаче будет стоять не министр культуры, а господин Михалков со своей студией "Тритэ". Нелишне будет напомнить, что первое лицо нашего кинематографа этой осенью начинает кампанию по переизбранию себя на пост главы Союза кинематографистов РФ. Авторитет Никиты Сергеевича в кинематографическом сообществе за последние пару лет резко упал, его переизбрание под большим вопросом. Но смею предположить, что длинная очередь к окошку, в котором будут распределяться госзаказы на постановку фильмов с имперско-державной идеологией, снова проголосует за Михалкова. Если кто-то из кинематографистов как старшего, так и младшего поколения, думает, что имперско-державная идеология сильно отличается от идеологии коммунистической, то он сильно заблуждается. Разница между наживками ничтожна, а сходство разительно. Словом, осторожно: двери Госзаказа широко и любезно открываются. Вход в них ничего не будет стоить (некоторым еще и приплатят), а за выход придется платить много и долго. А мы ведь еще за прошлый Госзаказ не рассчитались. Юрий Богомолов 03.07.2008 12:13
BNE: "Москва – это вавилонская блудница" Эрих Фоллат, Маттиас Шепп Он любит и ненавидит ее. Для писателя Виктора Ерофеева его родная Москва становится столицей грехов. В интервью SPIEGEL ONLINE он объясняет, как эта метрополия стала такой, как сейчас – и почему на самом деле ее не существует - Что отличает Москву от других городов мира? - Москвы, по сути, и не существует вовсе. Существуют Париж, Лондон. Неважно, приехали ли вы в эти города как студент или состоятельный турист – после своего возвращения вы будете делиться одинаковыми впечатлениями. Но Москву каждый придумывает себе сам, она не одна – ее столько, сколько звезд на небе. Для одних она рай на земле, для других – кошмарный сон. - От чего это зависит? - Мертвые душой чувствуют себя в Москве все время плохо. Сюда надо приезжать полным жизненных сил – без предрассудков, открытым для другой морали и политики. Москва – самый субъективный в мире город. Когда я лечу из Москвы в Берлин, я мысленно говорю: Европа, встречай меня! Когда я хочу попасть в Пекин, речь идет о путешествии в Азию. Мы, москвичи, знаем, куда лежит наш путь, но мы не знаем, куда мы возвращаемся. Москва – это нулевая отметка, не Север и не Юг, не Запад и не Восток. - И тем не менее в своем эссе вы представляете ваш родной город как мировую столицу греха. - Да, как вавилонскую блудницу. Амстердам и Нью-Йорк по сравнению с ней – детские площадки. Такая Москва для меня – дьявольский свет, такое название будет носить и моя следующая книга. - Но тем не менее вы гордитесь новым благосостоянием Москвы, ее величием? - Я люблю свою Москву за ее невероятную энергию, которая может быть как разрушительной, так и созидательной. Здесь одновременно происходит как негативное, так и позитивное. И именно благодаря этому напряжению я могу жить и работать только здесь. - Нравятся ли вам высотки, которые сегодня определяют облик города, самые высокие на континенте? - Они стали символом. Неважно, гладим ли мы на кухне кошку или идем к проститутке – мы всегда говорим о смысле жизни. Мы делаем это потому, что Москва – это проекция нашего поиска смысла, эту же функцию выполняют и высотки. Но город – это химера. Она всегда обманывала, обманывает сейчас и будет обманывать в будущем. - Нашло ли это отражение в вашей жизни? - Я родился в сталинской Москве. Мой отец был высокопоставленным дипломатом. Нашими соседями были Николай Власик, начальник охраны Сталина, и Александр Фадеев, известный писатель. Власика били в тюрьме металлическими прутьями – Сталин решил, что он предатель. Фадеев застрелился в 1956 году. Из чувства стыда, поскольку писатели, которых он отправил в ГУЛАГ, вернулись и плюнули ему в лицо. Но у меня было счастливое детство. Больше Сталина я любил только Деда Мороза. И только через много лет я понял, что Сталин был тираном и убийцей. - Как изменилась Москва после смерти Сталина? - Символом хрущевской оттепели стали панельные пятиэтажки. До этого в одной квартире проживало по несколько семей – до 6 человек в одной комнате. Споры велись за каждый квадратный метр. Впервые появилась возможность получить личное пространство. Знаете, что ознаменовало начало конца коммунизма? Можно было сидеть на толчке так долго, как хотелось! Мое самое яркое впечатление того времени: я бегу на Красную площадь, чтобы вместе со всеми поприветствовать Юрия Гагарина, первого человека в космосе. Я гордился Советским Союзом. Это было полетом души, очень по-русски. - А затем последовали годы застоя при Брежневе. - Я рассматриваю его как дедушку перестройки. Коммунизм он использовал как основу для улучшения уровня жизни. Женщины стали открыто курить на улицах. Они стали острием перестройки. Они стояли в длинных очередях за помадой и были такими же красивыми, как сегодня. Эти очереди были самым антисоветским явлением, какое себе только можно было представить. Они стояли ради любви, а не ради идеологии. - Какое влияние на Москву оказали Горбачев и Ельцин? - При Горбачеве Москва превратилась в символ свободы. Москва в тот период была похожа на весенние переживания. Солнце с каждым днем становилось теплее. Можно было покупать иностранные газеты, город наводнила информация, тогда еще не было бандитов и чеченских войн. - А с приходом Ельцина? - На какой-то миг у всех появилось ощущение, что над городом летают долларовые банкноты, которые надо просто схватить руками. Это было ничем не тормозимым переходом от коммунизма к капитализму. Ясно, что хаос просто не мог не разразиться, и этим воспользовались бандиты. При Ельцине Россия была похожа на страну попрошаек. Но Москва во второй раз поняла, насколько она прекрасна. Рестораны росли как на дрожжах, полки магазинов ломились от изобилия. Город сбросил с себя мрачные одеяния сталинской эпохи и засверкал тысячами огней. - У Путина, похоже, есть склонность к авторитарным традициям. - Это расплата за грехи демократии 1990-х годов. Его Москва – это двусмысленный город. С одной стороны, он пытается при помощи средств военной экономики создать новый порядок, который ориентировался бы на одну цель и на одного человека. Москва пережила невидимый переворот, который однако можно было почувствовать. С другой стороны, никогда еще не было столько личной свободы, как при Путине. Работа, семья, религия, свобода передвижений и времяпрепровождения – государство во все это не вмешивается. Какой контраст: в царские времена чиновники могли жениться только тогда, когда на это давали добро их начальники. - Но вы пишите, что скоро в Москве могут быть запрещены мини-юбки и джинсы. Почему вы так решили? - Это мои страхи. Но пока до этого не дошло. Личные свободы ограничатся, если силу получит радикальное крыло церковников, на которое опирается Путин. Они сеют национализм и ксенофобию. Если власть в свои руки возьмет Церковь, Москва станет тираном. - Вы преувеличиваете. Церковь так и не смогла заполнить духовный вакуум, образовавшийся после развала Советского Союза. - Моральный кризис, в котором мы живем, – это самое ужасное. Москва не смогла справиться с повторной утратой ценностей: в 1917-м в результате революции и в 1991-м из-за распада Советского Союза. - Однако, похоже, дело идет в гору и наметилась стабильность. - Это самый очевидный из всех сценариев. Но может так случиться, что я с утра буду пить чай, а вечером разразится революция. Москва похожа на непотухший вулкан. Лава все еще горяча и угрожающе булькает. - Вас напрягает этот город? - Я живу в доме, в котором молятся монахини, а по соседству проститутки занимаются своим ремеслом. В квартире надо мной дочь задушила собственного отца подушкой. Москва – это рай для писателей, но за долю секунды она может превратиться в ад для всех остальных, кто здесь живет.
BNE: Стукачи на работе Сотрудники готовы доносить анонимно Сотрудники российских компаний готовы помогать владельцам бизнеса бороться с мошенничеством внутри предприятия, но сами фирмы не всегда предоставляют персоналу такие возможности. В частности, недостаточно эффективно используются возможности «горячих линий» и остается непродуманным вопрос защиты информатора. К такому выводу пришла компания Ernst & Young, изучая вопросы содействия персонала в пресечении мошенничества внутри компании. Исследование в отношении мошенничества, взяточничества и коррупции внутри компаний проводилось Ernst & Young в марте 2007 года в 13 странах. В анонимном опросе по домашнему телефону во внерабочее время приняли участие 1300 сотрудников международных компаний, по 100 человек от Австрии, Франции, Германии, Испании, Италии, Голландии, Швейцарии, Великобритании, Чехии, Венгрии, Польши, Словакии и России. Данные опроса E&Y свидетельствуют, что в большинстве компаний отсутствуют средства контроля мошеннических действий, которые ожидают сотрудники. Помощником в сложных ситуациях, по мнению 88% опрошенных, мог бы стать кодекс корпоративной этики, в котором должны быть прописаны правила жизни фирмы. Правда, во многих компаниях этот документ стоит в виде украшения на полке руководителя. О том, что кодекс реально действует, сообщили лишь 62% европейских респондентов. В России 46% опрошенных вспомнили, что такой документ они подписывали при приеме на работу, но не уточнили, работает ли он. Тем не менее у компаний и помимо использования кодекса есть возможность получить необходимые сведения о мошенничестве внутри фирмы, если руководство способно услышать голос персонала. Лишь 45% российских респондентов утверждают, что они могут свободно высказать свои подозрения, в то время как в Европе этот показатель равен 57%. Основная причина, по которой работники отказываются сообщать о фактах мошенничества или взяточничества, боязнь мести. Судя по данным исследования, россияне боятся мести коллег куда больше, чем европейцы. Большинство (62%) готово сообщить информацию по «горячей линии» компании, но анонимно. Причем 73% убеждены, что коллеги тоже «стучат», а 79% уверены, что «стучат» и их поставщики, и клиенты. Европейцы же в 79% случаев предпочтут сообщить о своих подозрениях непосредственному начальству. Доля россиян, готовых последовать их примеру, равна лишь 34%. Исследование также показало, что соотечественники не доверяют службе персонала и юридическому подразделению компании: им сообщить о возможных нарушениях готовы лишь 23% опрошенных, в то время как в Европе этот показатель равен 43%. Между тем примерно равное количество европейцев и россиян (24%) готовы обратиться напрямую в правоохранительные органы с обвинениями, например в коррупции. Эксперты делают вывод, что в борьбе с мошенничеством компаниям в России необходимо уделять больше внимания организации работы «горячих линий» и защите информаторов. «Несмотря на то что процент компаний, имеющих «горячие линии», в России ниже, чем в Европе, доля сотрудников, использующих их, значительно выше», объяснил руководитель группы по расследованию мошенничеств и содействию в спорных ситуациях Ernst & Young Иван Рютов. Исследование показало, что сотрудники в России видят в анонимной «горячей линии» наиболее удобный путь осведомительства, чем их западные коллеги. Между тем вице-президент компании AGA Management Николай Фрейтак убежден, что почва для мошенничества непрозрачность самой компании, поскольку оптимизационные решения акционеров это огромное поле для мошенничества менеджмента. А наиболее эффективной мерой борьбы с мошенничеством внутри корпорации в России сегодня может быть только сильная служба безопасности. МАРИЯ СЕЛИВАНОВА 30.05.2007
BNE: Путин реабилитирует коммунистическое прошлое Лора Мандевиль Прикрываясь патриотизмом, власти начинают ресоветизацию истории страны, рискуя увековечить и преступные методы коммунистического режима. Расследование Дух ревизионизма витает над путинской Россией и ее отношением к коммунистической истории. Как говорил Оруэлл, ничто так непредсказуемо, как прошлое. В ходе встречи с деятелями общественных наук в июне Владимир Путин высказал суждение, что в истории СССР меньше черных страниц, чем в истории США, и что сталинские репрессии были не так страшны, как война во Вьетнаме или нацизм. "Во всяком случае, мы не применяли ядерное оружие против гражданского населения, – сказал он, намекая на бомбардировку Хиросимы американцами, – и не поливали химикатами тысячи километров", как во Вьетнаме. "Да, у нас были страшные страницы (...) Но в других странах пострашнее еще было", – настаивал президент, ради непонятного исторического релятивизма выступающий за "патриотический" подход к истории. Послание очевидно. Больше не может быть и речи об осуждении коммунистического тоталитаризма, унесшего миллионы жизней, к которому стремился его предшественник Борис Ельцин со своей мечтой о "Нюрнбергском процессе" над коммунизмом, от которой он вынужден был отказаться в 1992 году под давлением старой советской номенклатуры. Далекая от желания изгнать тоталитарных демонов, путинская Россия, похоже, наоборот, стремится почерпнуть в коммунистическом прошлом некую легитимность и преемственность, рискуя тем самым увековечить и его преступные методы. Сегодня мы видим, как возрождаются забытые методы. Недавний пример тому – внезапная госпитализация четыре дня назад российской журналистки Ларисы Арап, наказанной за то, что осмелилась осудить жестокое обращение с детьми в психбольнице. Россия так и не покаялась в репрессивном использовании такого рода учреждений в СССР. В то же время бешеным успехом пользуются "патриотические" фильмы и книги, преуменьшающие масштаб преступлений Сталина с целью подчеркнуть его роль победителя нацизма. Каждый год в праздновании "дня чекиста" принимает участие президент, тогда как 70-я годовщина ужасного 1937 года не стала поводом для каких-либо официальных мероприятий. Сильная обеспокоенность ученых То, что такая тенденция исходит от Владимира Путина, бывшего офицера КГБ, восхищающегося основателем коммунистических секретных служб Феликсом Дзержинским, чей бюст он привез с собой в Кремль, мало удивительно. Разве российский президент не заявлял, что день распада СССР был "величайшей катастрофой XX века"? Но такой обратный ход свидетельствует и об общем настроении населения, лишившегося коммунистической мечты. "России не удается посмотреть в лицо прошлому, слишком рано, слишком болезненно", – подчеркивает политолог Федор Лукьянов. Из-за этой болезненной реакции коммунистическая история наделяется неприкосновенностью. Она уже почти свела на нет порыв знаменитой "архивной революции", охвативший страну при Горбачеве и Ельцине. В штаб-квартире НПО "Мемориал", занимающегося увековечиванием памяти жертв коммунизма, сильно обеспокоены. В заваленных бумагами коридорах, семейная обстановка которых напоминает времена диссидентства, группка историков продолжает свой сверхчеловеческий труд по классификации миллионов жертв, имена которых записаны на трогательных маленьких карточках. Организация понимает, что в ней уже видят врага. "С нами обращаются, как с маргиналами, будоражащими неприятные воспоминания и вносящими раскол в нацию", – вздыхает историк Никита Петров. Фонд "Демократия", учрежденный покойным Александром Яковлевым, вторым человеком в Политбюро при Горбачеве, был также отстранен от общественных дискуссий, хотя и продолжает публиковать неизданные архивы о крупных преступлениях коммунизма (уже опубликовано более 50 томов). Еще при жизни Яковлева – единственного советского иерарха, публично покаявшегося в своей принадлежности к "преступной организации КПСС" – некоторые обвиняли в "предательстве". Его дочь продолжает его работу по увековечиванию памяти практически подпольно. Другой пример: бывший директор Историко-архивного института Юрий Афанасьев, основавший Гуманитарный университет в Москве (РГГУ), был вынужден уйти со своего поста в 2006 году из-за того, что согласился на финансирование института Михаилом Ходорковским, ныне отбывающим наказание в Сибири. "Давление не прямое, вам просто дают понять, что было бы лучше уйти..." – утверждает историк Никита Петров, отмечая, что "доступ к архивам все больше и больше ограничивается" и возвращается "мифологическая история". Аналогичный пессимизм охватывает и кинорежиссера Николая Досталя, признающего, что "многие фильмы, не соответствующие патриотической идеологии, остаются на полках". Однако его последний фильм о жизни великого лагерного писателя Варлама Шаламова, являющий собой ужасающее отражение ленинской эпохи, был в июне показан по телевидению в прайм-тайм. "Никакого давления со стороны властей" Оптимисты считают, что ситуация не настолько катастрофична. Так, в фонде "Русское зарубежье", удивительном учреждении, созданном под патронажем Александра Солженицына, уверены в себе. "Кто бы мог подумать, что в России может появиться центр, отдающий дань памяти белой эмиграции!" – с энтузиазмом восклицает директор фонда Виктор Москвин. В прекрасное помещение, выделенное мэрией Москвы, прибывают тысячи архивных документов, главным образом, из Франции. Фонд, имеющий собственный издательский дом, превратился в интеллектуальный улей, позволяющий восстановить головоломку человеческих и политических судеб эмигрантов – ту грань истории, которой Россия была лишена. "Мы не ощущаем никакого давления со стороны властей, напротив", – уверяет Москвин. Действительно, покровительство Александра Солженицына гарантирует фонду "патриотическую" легитимность в глазах Кремля. В июне Путин наградил писателя. Это не менее парадоксально, чем тот факт, что этот великий противник коммунистического тоталитаризма оказался рядом с российской властью, ресоветизирующей свою историю. tp://inopressa.ru/lefigaro/2007/08/02/13:23:02/histoire
BNE: На самом деле блицвылазка Чилингарова в море Амундсена (именно через него -- довольно далеко от хребта Ломоносова и, следовательно, от предполагаемого российского шельфа -- проходит ось вращения Земли) была предпринята не столько во имя прирастания Сибири Арктикой, сколько в партийных, пропагандистских и развлекательных интересах, лишь слегка замаскированных экономической целесообразностью. Тем не менее не следует считать покорение глубинного полюса самодеятельностью полярников-любителей. Спуск батискафов "Мир-1" и "Мир-2" стал очередным (и довольно удачным) шагом российской элиты по дороге к храму национальной идеи. Доктрина суверенной демократии, хоть ты убейся, очаровывает только особо неискренних партийных функционеров. Скроить из нее всероссийский идеал невозможно. С другой стороны, идеал давно понятен и просчитан: великая сильная страна, которая может все и везде. Ее, конечно, не любят и боятся, но, во-первых, мы вам не червонец; во-вторых, боятся -- значит уважают; в-третьих, в такой стране мы уже жили, и тогда деревья были выше, а вода -- мокрее. И совсем необязательно заново устраивать диктатуру пролетариата, индустриализацию-коллективизацию, большие чистки и все прочее, из чего выросла сверхдержава. Старинная пословица опровергнута практикой: многократный повтор слова "халва" наполняет рот сладостью, а невеликая страна становится великой с помощью усвоения великодержавной атрибутики. Усвоение началось, видимо, в 1999 году разворотом примаковского самолета над Атлантикой и марш-броском российских десантников в Приштину. Логика империи направлена вовне: советские идеологи верили, что подлинное государственное счастье находится на Острове свободы, Черном континенте, в Антарктиде или на Марсе. Советский Союз крепко сидел на талонах и по щиколотку в грязи -- зато отправлял еду и строителей в Азию с Африкой. Россия выучила урок: в прошлом году, когда Якутия была парализована бездорожьем, отряд военных строителей помчался восстанавливать ливанские трассы. А в этом ответом на пожары в той же Якутии, на Сахалине, в Читинской области и на Чукотке стала отправка пожарных самолетов в Грецию и Черногорию (понятно, что не бесплатно, но не об этом речь). Последние достижения и вовсе стали откровенными копиями советских достижений -- как Олимпиада, обреченная стать торжеством российского спорта, дружбы народов и вытеснения местных жителей неместными. Подвиги полярников трогают еще больше, ведь это, ребята, капитан Татаринов, льдина челюскинцев, борода Шмидта, маузер Папанина и беспосадочный чкаловский перелет. Мило, что большую часть расходов на пропаганду российских амбиций взяли на себя швед и австралиец, находившиеся во втором батискафе. К иностранной помощи надо привыкать: если Россия не в состоянии сама разработать Штокмановское месторождение, трудно надеяться, что даже через полвека она справится с добычей и транспортировкой куда более удаленных и трудноизвлекаемых арктических богатств. Если, конечно, количество не перейдет наконец в качество и реанимация советских достижений вроде стройотрядов (о которых недавно напомнил премьер Фрадков), форсирования космической программы и всемерного развития ГТО с Осоавиахимом не превратят страну во что-нибудь великое-могучее. Повод для ускоренного превращения дают не только общеэстетические соображения, но и действия арктических конкурентов во главе с США, радостно подхвативших российскую идею о полярном шельфе. Зная американские наклонности и возможности, можно предположить, что Вашингтон в сжатые сроки сумеет обнаружить свой континентальный шельф на дне всех океанов, до которых сумеет дотянуться,-- научно подтвердив вхождение не только Арктики, но и Евразии, Африки и Австралии в естественную зону американских интересов. После этого дискуссия о сферах влияния может вернуться к уровню, характерному для 1950-1960-х годов прошлого века. К удовольствию тех, кто считает это время золотым периодом отечественной истории. http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=794555
BNE: "Серп и хохот" Кристофер Харт Кристофер Харт рецензирует книгу Бена Льюиса "Hammer & Tickle: A History of Communism Told Through Communist Jokes" – "Серп и хохот: история коммунистического режима в анекдотах коммунистического периода" Это поразительно оригинальное новое исследование распада советского блока началось со статьи об анекдотах коммунистического периода, написанной Льюисом для журнала Prospect. Идея Бена Льюиса не сводится к тому, что юмор помогал людям вытерпеть страдания в долгие серые десятилетия при советском коммунистическом режиме. Он утверждает, что анекдоты, где режим постоянно изображался как смехотворный и неэффективный, в конечном итоге – разумеется, вкупе с множеством других факторов – приблизили его крах. Льюис приложил огромные усилия и много постранствовал, чтобы выполнить свою миссию – я бы даже сказал, воплотить идею фикс. Он посетил московский многоэтажный дом-башню, чтобы взять интервью у престарелого карикатуриста советских времен (сейчас этому человеку 107 лет), который когда-то придумывал остроты против Троцкого, чтобы угодить Сталину (речь идет о Борисе Ефимове. – Прим. ред.). Льюис заглянул к Леху Валенсе, который до сих пор живет в Гданьске и теперь довольно сильно ожесточился, как и многие другие бывшие политические лидеры. Льюис откопал анекдоты из числа тех, которые сегодня вряд ли будут иметь успех в пабе. Вот, например, совсем уж старинный анекдот: "Старая крестьянка приходит в московский зоопарк и впервые в жизни видит верблюда. "Ох ты Господи, – говорит она, – вы только поглядите, что большевики с лошадью сделали". Зато другие анекдоты сталинских времен до сих пор сохраняют остроту. "Каковы были последние слова Маяковского перед его самоубийством? – Он сказал: "Товарищи, не стреляйте!" А вот, пожалуй, один из лучших в книге: "Учитель спрашивает школьников: "Кто ваши отец и мать?" Один ученик отвечает: "Россия – моя мать, Сталин – мой отец". "Правильно, – говорит учитель. – А кем ты хочешь стать, когда вырастешь?" – "Сиротой". По неясной причине другие коммунистические режимы, по-видимому, не породили подрывной юмор такого сорта. В Китае его определенно нет, утверждает Льюис, и в Северной Корее наверняка тоже. Правда, я лично скептически воспринял слова Льюиса, что коренные кубинцы тоже не сочиняют политических анекдотов, – все-таки это нация, от природы склонная к анархии. Одной из причин изобилия антисоветского юмора, возможно, является то, что все эти восточноевропейские страны до 1989 года насмехались не только над коммунистической идеологией, но и над тупостью российского империализма. Глупость Москвы выражалась, помимо всего прочего, в попытке заместить бунтарские народные шутки официально санкционированным "позитивным юмором" – анекдотами, восславлявшими революцию или содержавшими капельку морализаторства насчет того, что пролетариату следовало бы пить поменьше водки. Но острота, на которую возложена серьезная миссия, никогда не попадает в цель, и назвать эти потуги "несмешными" – это еще мягко сказать. Между тем шутки, возникавшие естественным путем (anekdoty, как их называли русские), никогда не кажутся нездоровыми или мизантропическими – в них сквозит некое здоровое, резонное отчаяние. Много пищи для юмора давал постоянный дефицит товаров при коммунистическом режиме: "Почему в продаже нет муки? Ее начали добавлять в хлеб". Эту шутку отлично поймут в сегодняшнем Зимбабве под властью Мугабе. (Мне рассказали свежий зимбабвийский анекдот: "Чем освещали дома в Зимбабве, когда не пользовались свечами? Электричеством"). В 1980-е годы Чернобыль давал поводы для легких смешков. "Сколько требуется русских, чтобы сменить лампочку? Ни одного. Они все и так в темноте светятся". Но то было десятилетие перестройки, гласности и робких проблесков рассвета. Рональд Рейган любил и коллекционировал антикоммунистические анекдоты, инстинктивно, своим подсознательным интеллектом понимая, что они не просто смешные, но и имеют важное значение. Льюис утверждает, что на саммитах Рейган даже рассказывал эти анекдоты Горбачеву и они спорили, какой должна быть ключевая строчка. Лживость свинцовой бюрократии коммунистического режима часто сама по себе смешна – в духе черного юмора. Режим Чаушеску в Румынии в ответ на дефицит продовольствия не реорганизовывал сельскохозяйственное производство (не говоря уже о либерализации рынка), а публиковал выводы специальной "комиссии по питанию", которая обнаружила, что румынам требуется меньше калорий, чем остальным людям. Может быть, Мугабе или бирманским генералам следует перенять этот опыт? Любопытно, как отмечает Льюис, что нацизм почти не породил анекдотов – вряд ли только потому, что он возник в Германии? При коммунистическом режиме в народе подсмеивались над коммунизмом, но при нацистском – над евреями. Несмотря на тот факт, что, если взглянуть на статистику, советский коммунистический режим был такой же катастрофой для благоденствия, да и для самой жизни людей, как и нацизм, нацистская эпоха до сих пор сохраняет ореол злодейской, а период коммунистического режима ассоциируется исключительно с откровенной глупостью. А человеческая глупость нас смешит, между тем как злодейства людей вызывают у нас отвращение или стыд. Правда, в книге есть один еврейский анекдот нацистских времен: "В чем разница между евреем-оптимистом и евреем-пессимистом? Все евреи-пессимисты теперь в эмиграции. Все евреи-оптимисты теперь в концлагерях". Слегка разочаровывает, что Льюис не приводит нас в Россию Владимира Путина. Пусть тема его книги – коммунистический режим в узком смысле, но неужели и сейчас нет хороших анекдотов? Правда, вряд ли они могут быть смешнее, чем фотографии Путина, когда он упоенно позировал с обнаженным торсом на рыбалке в Сибири. Льюис проявил невнимательность, упомянув, что Мольер якобы жил в XVIII веке. Также Льюис недооценивает ключевую роль, которую сыграл для краха коммунистического режима Папа Иоанн Павел II, напрямую поощрявший бунтарство и "Солидарность" в своей родной Польше – эти шаги многими были восприняты как "начало конца". Зато стоит процитировать один из афористичных выводов самого Льюиса: "Если ты сомневаешься в коммунистической идеологии, то в итоге получаешь демократию. Если ты сомневаешься в демократии, то в итоге получаешь еще больше демократии". Работа Льюиса – настоящий апофеоз радостной, гуманной анархии смеха, ближайшим аналогом которой в политике является эта хаотичная, импровизированная система благих намерений политиков, которую именуют демократией. В книге Льюиса даже есть мораль – призыв никогда не прекращать шутить над Гордоном Брауном и Дэвидом Камероном, борцами за экологию и безмозглыми шефами полиции, олигархами-миллиардерами и незадачливыми джихадистами – мишеней для шуток, как всегда, предостаточно. Напоследок приведу свой любимый анекдот из книги, как бы вы его ни оценили: "Как называется промежуточная стадия между социализмом и коммунизмом? Алкоголизм".
BNE: Новая жизнь во Христе: Путин и РПЦ консолидируют власть в России Эндрю Хиггинс В условиях укрепления национализма Кремль пришел к вере Это было в холодном сибирском городе Чита в 3000 милях от Москвы. Сергей Таратухин, лишенный сана православный священник, упал на колени перед епископом Читы. Он умолял позволить ему вновь надеть церковное облачение и обещал исправиться. "Государство поддерживает Церковь, а Церковь поддерживает государство", – говорит Сергей Ковалев, при советской власти занимавшийся правозащитной деятельностью. Три десятилетия тому назад Ковалев сидел вместе с заблудшим сибиряком Таратухиным в "Перми-36" – части советского ГУЛАГа. Ковалев хорошо помнит своего бывшего товарища по заключению: Таратухина посадили за антикоммунистическую агитацию, а в лагере все время помещали в изолятор после мужественной, но безрассудной попытки разоблачить стукачей из спецслужб, которые шпионили за заключенными. Пока Таратухин и Ковалев находились в "Перми-36", Путин начинал работать в КГБ – организации, которая находилась в авангарде усилий советской власти по подавлению религии. Сегодня Путин регулярно посещает церковь и носит нательный крест. Он побывал у святынь Иерусалима и в русском монастыре на горе Афон – греческом полуострове, весьма почитаемом православными христианами. В мае Путин способствовал заключению договоренности, которая положила конец расколу между РПЦ и "конкурирующей организацией", созданной антикоммунистически настроенными эмигрантами из России после революции 1917 года. На встрече в Кремле перед недавними парламентскими выборами Путин сказал бородатым священникам в черных рясах, что православие всегда играло особую роль для формирования российской государственности, российской культуры, российской морали. Теперь две трети россиян считают себя православными – эта цифра примерно вдвое превышает аналогичный показатель на 1991 год, когда распался СССР. Из данных соцопросов следует, что большинство отождествляет себя с Церковью из соображений национализма. Согласно недавнему опросу, лишь 4% респондентов сказали, что видят в православии источник нравственных ценностей. Сегодняшние тесные отношения между Церковью и государством во многих аспектах возрождают отношения, существовавшие до революции 1917 года, когда царизм провозглашал идеи "православия, самодержавия и народности". Сегодня в России нет царя, а ее конституция гласит, что Церковь отделена от государства. Но Путин все более приобретает статус, подобный царскому; патриарх и другие сторонники восхваляют президента как "национального лидера", наделенного почти мистическим правом на правление в течение неопределенного срока. Этот альянс также уходит корнями в советский период российской истории, когда КГБ преследовал священнослужителей-диссидентов и осыпал милостями теми, кто лояльно относился к государству. КГБ завербовал многих представителей духовенства в качестве агентов или информаторов. Люди, работавшие в архивах КГБ, говорят, что среди агентов был и нынешний патриарх Алексий II. На просьбу прокомментировать обвинения, выдвигаемые против Церкви и патриарха, Всеволод Чаплин, духовное лицо высокого ранга из московской "штаб-квартиры" РПЦ (т.е Московской Патриархии. – Прим. ред.), сказал, что внутри Церкви не было "специально засланных туда сотрудников КГБ". Это, по его словам, является "мифом". Чаплин добавил, что контакты с советскими властями "не были аморальными", если они не приносили вреда конкретным людям или Церкви. Церковная комиссия изучала вопрос о сотрудничестве с КГБ, но не предала свои выводы огласке. Ковалев говорит: "У нашего патриарха и нашего президента биография одинаковая. Они оба из одной фирмы – из КГБ". Россия приняла христианство лишь тысячу с небольшим лет назад; она принадлежит к восточной православной традиции, которая откололась от Западной Церкви в XI веке и выдвигает идеал "симфонии" – сотрудничества между Церковью и государством. Порой деятели российской Церкви пытались бросать вызов государственной власти, но их усилия подавлялись. Когда в XVI веке глава московской Церкви митрополит Филипп выступил с критикой злоупотреблений Ивана Грозного, Филиппа предали инсценированному суду, признали виновным в колдовстве и велели ему покаяться. Он отказался. Царь приказал его убить. В XVIII веке Петр Великий подчинил Церковь государству, так как видел в ней помеху на пути модернизации, а также препятствие для своей власти. Позднее коммунистический режим объявил атеизм государственным принципом. Тысячи священников были убиты или отправлены в лагеря. Когда в 1990 году Советский Союз начал разваливаться, демократы-реформаторы из окружения президента Бориса Ельцина обнаружили, что перед ними стоит "очень серьезный и болезненный выбор", говорит Сергей Станкевич, в то время являвшийся одним из главных советников Ельцина и возглавлявший группу, которая вырабатывала политику в области религии. По словам Станкевича, вопрос стоял о том, что делать со священством, которое скомпрометировало себя связями с КГБ. "Это были не просто один-два человека. Под контролем находилась вся Церковь, – говорит Станкевич. – Мы знали это наверняка, так как заглянули в архивы", где духовные лица, участвовавшие во множестве операций, фигурировали под кодовыми именами. Это были различные операции – от кампаний, призванных заткнуть рот священникам-диссидентам, до срежиссированных КГБ усилий по противодействию критике антирелигиозных репрессий в СССР, исходившей от деятелей Зарубежной Церкви. Одним из тех, кому позволили ознакомиться с архивами, был Глеб Якунин, православный священник-диссидент, просидевший пять лет в советской тюрьме. Часть срока он отбывал в "Перми-37" – исправительно-трудовом лагере неподалеку от того, где содержались под стражей Таратухин и Ковалев. Позднее Якунин был избран в парламент. Он говорит, что всегда подозревал, что сотрудничество с режимом имело широкие масштабы. Но документы, подтверждающие это, "произвели впечатление шока". Церковь была "практически филиалом, организацией-побратимом КГБ", говорит Якунин, получивший доступ в архивы в бытность членом парламентской комиссии, осуществлявшей расследование. Станкевич – православный христианин, посещающий церковь, – говорит, что разделил смятение Якунина, но возражал тем, кто призывал к "революционной чистке". Такое, по его словам, отсрочило бы всякую надежду на возрождение христианства на несколько десятилетий. Но это решение имело свою цену: Церковь, как говорит Станкевич, осталась "в слишком близком соседстве с властью". Чтобы возвестить, что религия вернулась, новые власти в начале 1990-х закрыли общественный туалет на Красной площади, находившийся на месте разрушенной церкви, и построили вместо него часовню. В часовню пришел Ельцин и поставил свечку. Новый религиозный пыл распространился за пределы Москвы и в 1993 году достиг Таратухина в Сибири. Он бросил работу водителя троллейбуса и стал священником. По словам Таратухина, он впервые заинтересовался религией, когда отбывал срок в "Перми-36" за "антисоветскую деятельность". Поначалу его карьера священнослужителя не заладилась. Таратухина назначили под начало пожилого священника в Чите, но он обнаружил, что этот человек – "атеист и пьяница". Таратухин вновь пошел водить троллейбус. Спустя четыре года, после смерти читинского священника, он вернулся в Церковь и получил приход в Краснокаменске, где находится исправительная колония номер 10. Российские спецслужбы тоже увлеклись религией. В 1995 году в Читу приехал генерал-полковник КГБ Виктор Войтенко, чтобы возглавить часть, охраняющую границы с Китаем и Монголией; эту деятельность курировала ФСБ, организация-правопреемница КГБ. Войтенко повел своих подчиненных в единственную на тот момент церковь в городе, чтобы отпраздновать День пограничника, и познакомился с епископом. Как вспоминает Войтенко, у них вышел разговор об идее восстановить собор, взорванный большевиками в 1930-е годы. По мере того, как Церковь расширяла свое влияние, многие из политиков-демократов, которые прокладывали путь для ее возрождения, впали в немилость. Станкевич, советник Ельцина, бежал в Польшу, опасаясь ареста. Священник-диссидент Якунин был лишен сана после того, как не согласился отказаться от своего депутатского мандата и постоянно призывал священников-кагэбэшников покаяться. В Чите Войтенко выдвинул свою кандидатуру на парламентских выборах и одержал победу над депутатом предыдущего созыва – ветераном антикоммунистического демократического движения. Политический ветер задул с другой стороны, что совпало со всплеском национализма, во многих случаях имеющего религиозную окраску. Администрация московского Донского монастыря разместила на своей территории танк и ракетно-пусковую установку, чтобы напомнить верующим о роли Церкви в войне с гитлеровской Германией. Церковь также активно лоббировала в парламенте наложение ограничений на деятельность конкурирующих христианских течений. "Россия абсолютно не похожа на Америку", – говорит один из высших иерархов РПЦ митрополит Кирилл, руководивший этими усилиями. По его словам, "в религиозной жизни нет места для идей свободного рынка". В канун нового тысячелетия президент Ельцин ушел в отставку и передал власть Путину. Алексий II освятил специальную церемонию в Кремле по передаче чемоданчика с секретными кодами, управляющими ядерным арсеналом России. Связь между государственной безопасностью и верой была символически скреплена в 2001 году, когда была воссоздана полуразрушенная, долгое время не действовавшая церковь Софии Премудрости Божией на Лубянке, у штаб-квартиры ФСБ. В Чите, отделенной от Москвы шестью часовыми поясами, началось строительство нового собора, за которое ратовал Войтенко, бывший сотрудник КГБ. Городские власти пожертвовали земельный участок. Бизнесмены под нажимом чиновников, а также государственная железная дорога пожертвовали 5 млн долларов. К югу от Читы, в Краснокаменске, паства Таратухина медленно расширялась. По его словам, его доходы в приходе были невелики, но он любил свое дело, а подрабатывал на стороне, освящением. "Я вел тихую мирную жизнь, – говорит он. – Но тут привезли Ходорковского". Ходорковский, осужденный за мошенничество и уклонение от уплаты налогов, появился в исправительной колонии осенью 2005 года после судебного разбирательства в Москве, которое его защитники презрительно называют показательным процессом, имевшим политическую подоплеку. Встревоженная прибытием столь знаменитого заключенного – и вниманием прессы, которое сопутствовало этому событию, – администрация тюрьмы попросила Таратухина защитить ее здание, освятив его. Таратухин отказался, заявив, что не может "освящать грех". Священнику позволили встретиться в тюрьме и поговорить с Ходорковским. Таратухину понравился миллиардер, сын еврея и православной христианки. В интервью иностранным и российским журналистам, которые дежурили у колонии, Таратухин объявил Ходорковского "жертвой политических игр". "Я думал: "Чего тут бояться?" – вспоминает он. Вскоре Таратухина вызвал к себе в Читу его вышестоящий "начальник", епископ Евстафий. Епископ сказал, что читал высказывания Таратухина в интернете и слышал о его отказе освятить колонию. Епископ назначил мятежного священника в другой приход в отдаленном месте в сотнях миль от Краснокаменска и велел ему придержать язык. Таратухин не молчал. Он жаловался, что его отправили в "политическую ссылку", а также отмечал, что Ходорковский, до своего ареста много жертвовавший на Церковь, когда-то находился в дружеских отношениях с патриархом Алексием II. Разъяренный епископ подписал распоряжение о лишении Таратухина сана. В Московской Патриархии говорят, что Таратухина вышибли из Церкви за "политическую деятельность и очернение церковных иерархов", и его судьба находится в руках епископа Читы. Епископ Евстафий, разъезжающий по Чите в автомобиле Toyota Land Cruiser с тонированными стеклами, за рулем которого сидит шофер, отказался дать интервью. Таратухин, уверенный в том, что ничего дурного не сделал, связался с правозащитниками и Якуниным, попросив их о помощи. Якунин распространил заявление, осуждающее лишение Таратухина сана. Оставшись на мели, Таратухин устроился на завод стройматериалов, но у него пошатнулось здоровье, и он уволился. Сторонники Ходорковского прислали ему немного денег, но эта сумма быстро кончилась. В мае Таратухин пришел к епископу Евстафию и сказал ему, что хочет покаяться. Затем он публично принес покаяние на воскресной службе в новом соборе. Епископ пробормотал молитву. Старушки расплакались. Марина Савватеева, возглавляющая комитет по поддержке Ходорковского, узнала о том, что Таратухин диаметрально изменил свою позицию, по телевидению. По ее словам, она расстроилась, но отнеслась к этому с сочувствием, так как "власть в России очень мстительна". Войтенко, представляющий в парламенте Читу, называет союзников Ходорковского продажными людьми, которые стараются ради денег, а не ради принципов. Недавно Войтенко был переизбран в Думу в составе списка "Единой России", во главе которого стоял Путин. В кабинете Войтенко висят портрет Путина и икона Богоматери. По словам Войтенко, священники, которые вмешиваются в политику, "очень опасны". Таратухин на этих выборах не ходил голосовать и больше не хочет иметь ничего общего с политикой. Он говорит, что священникам не следует раскачивать лодку. Сан священника ему пока не возвращен, но покаяние частично облегчило его жизнь: недавно он получил должность ответственного за сбор мусора, уборку снега и другие черные работы в новом соборе Читы. Зарабатывает он чуть меньше 200 долларов в месяц, этих денег едва хватает на еду. Таратухин думает, что его телефон прослушивается, и опасается, что Церковь никогда не простит его до конца. Он пытается смотреть на вещи позитивно. "Сейчас не 1937 год, – говорит он, подразумевая год, когда сталинский Большой террор достиг своего пика. – Я не сижу в тюрьме. Меня не расстреляли".
BNE: А вы Шварца читали? Старость желательна краткая, опрятная, безмолвная. Самуил Лурье Краткость в данном случае от меня не зависит. С опрятностью пока справляюсь. И изо всех сил стараюсь безмолвствовать. Но вот бес попутал. Приятельница раскопала на компьютере и уговорила поглядеть церемонию вручения Государственных премий. И прямо по Льву Николаевичу – "не могу молчать". От восторга! Такой блестящей, такой точной постановки пьес Шварца нигде не видела, а пересмотрела и перечитывала их – не счесть. Размах – на всю бескрайнюю страну. Роскошь на весь Георгиевский зал. И актеры самые что ни на есть народные. И какой такой гениальный неназванный режиссер сумел сделать актерами всех присутствующих? Всех! И несколько сотен сидящих в зале, названных в новостных лентах всяческой элитой (политической, деловой, культурной и прочая). И президента, который "на новенького", и бывшего. И невесть откуда появившегося на алой президентской дорожке Рамзана Кадырова. И нестерпимо гипертеатральных, совсем оловянных солдатиков. И, похоже, не подозревающих, что они в пьесе, лауреатов. Но они играли хуже всех, хотя мужественно вышагивали "ковровый маршрут" от распахнутых солдатиками дверей до подиума. Им было явно неуютно. И краткие их речи были все по касательной, "бабушка надвое сказала". Боже упаси – ничего верноподданнического, но и ничего супротив. Только всеобщая любимица этой "страны чудес" (и моя тоже) Алиса чуть было не поломала ход спектакля, помавав ручкой и послав улыбку кому-то в партере. Но, как только взяла в руки микрофон, исправилась. И точно по тексту Шварца сказала сидящему в первом ряду бывшему президенту, ныне "трудящемуся Востока" в должности премьера, "прямо, грубо, по-стариковски: вы – великий человек". И неважно, эти ли слова прозвучали, - уверена, что всеми, кто читал Шварца, услышаны были именно они. И трепет был в зале именно тот, которого добивался шварцевский сержант от своих солдат. Правильный был трепет! И по окончании церемонии хотелось сказать всем участникам, как принято, когда кончаются съемки фильма: "Всем спасибо!" Вот и говорю, т.е. пишу. Спасибо, что еще раз довелось посмотреть Шварца в новом, образца 2008 года, прочтении и не на какой-нибудь клубной сцене, а в самом грандиозном, посвященном 1812 году зале Московского Кремля. При этом я ничего не имею против награждаемых. Те, кого знаю лично, о ком читала или слышала, – люди достойные и уважения, и Государственной премии. Полагаю, что и другие тоже. Мое неприятие вызвало только награждение Ширака. И дело не в нем лично. Я вообще считаю недопустимыми, аморальными денежные преференции в виде премий иностранным политикам и чиновникам разного и особенно высшего ранга (неважно, действующим или бывшим). Но, видимо, время теперь такое – награждая, покупать. Последнее относится не только к России, но и к Нобелевскому комитету норвежского стортинга, и к Европарламенту, и ко многим другим премиальным организациям. А по существу ведь это тоже коррупция или взятка – называйте как хотите. 18.06.2008 10:29 Елена Боннэр
BNE: Стимулирование родов Яша Левин Как политика российских властей, направленная на стимулирование рождаемости, наносит вред населению В российском городе Ульяновске, в конце июня в воскресенье, в сырую погоду примерно 100 пар с новорожденными младенцами вошли вереницей на территорию Мемориала Ленина, от которого открывается панорама широких берегов реки Волги. Это гигантское бетонное здание в стиле советского конструктивизма было возведено на родине Ленина к 100-летию со дня рождения вождя. Теперь в нем находится один из многочисленных музеев Ленина, существующих в Ульяновске, но семьи пришли не на урок истории СССР, а чтобы получить свои премии. То были финалисты конкурса "Роди патриота в День России" – местного состязания, призванного повысить рождаемость, в рамках которого были обещаны призы всем, кто родит детей 12 июня в День России. Это мероприятие было лишь одним из множества механизмов, изобретенных российскими чиновниками в противовес сокращению населения страны. Владимир Путин недавно объявил, что женщины, решившие родить второго ребенка, получат 250 тыс. рублей или почти 11 тыс. долларов. За истекший период правительство организовало целую череду программ, мероприятий и праздников в поддержку семейных ценностей. Сообщая об этой тенденции в начале этой недели, New York Times оценила ее позитивно, но в статье игнорировались некрасивые побочные эффекты подобного грубого подхода к столь сложной проблеме. Конкурс "Роди патриота в День России" выдумал три года назад губернатор Ульяновской области Сергей Морозов, чтобы склонить местное население к повышению рождаемости в регионе (цифры там унылые: на одного родившегося приходится двое умерших). Система следующая: женщины, родившие детей 12 июня, гарантированно получают один из множества призов: холодильник, телевизор, стиральную машину или даже деньги, а одна удачливая семья будет избрана для получения гран-при – новенького джипа "УАЗ-Патриот" российского производства. Чтобы облегчить семьям участие в конкурсе, Морозов объявил 12 сентября особым региональным праздником, посвященным общению в семье, и призвал работодателей сделать этот день нерабочим, чтобы работники имели больше шансов зачать ребенка – и победить в конкурсе в День России спустя девять месяцев. (И неважно, что девять месяцев – это приблизительно 39 недель, на неделю меньше, чем средний срок вынашивания плода (40 недель), а, значит, женщина, оплодотворенная 12 сентября, в действительности родит через неделю после Дня России). Местные СМИ активно освещали начинание. Объявления были развешены по всему городу в загсах, роддомах и магазинах. Были организованы семинары для беременных, а гинекологам и социальным работникам поручили ходить по домам. "Наш губернатор хочет создать интерес к этой теме и вселить воодушевление, одновременно занявшись проблемами, которые сдерживают рождаемость", – сказал мне Анатолий Васильев, глава отдела социального обеспечения. Васильев курирует дела семей и социальные вопросы во всей области. Ему поручили практическую организацию мероприятия. С его точки зрения, все сводилось к созданию необходимых условий, облегчающих победу в конкурсе, а затем к привлечению интереса населения. После этого демографическая проблема решится сама собой. "Посмотрите на российский футбол. Пока мы не начали выигрывать на "Евро-2008", в России всем не было дела до футбола. Теперь, стоило нам победить в паре матчей, все сделались болельщиками", – сказал Васильев. При всей сомнительности тезиса идея, по-видимому, сработала. 12 июня, пока вся Россия отдыхала в нерабочий день, врачи всей Ульяновской области сбивались с ног, переживая самый тяжелый день в своей профессиональной карьере. Роддома региона, обычно полупустые, неожиданно заполнились сверх максимума. Толпы вопящих рожениц словно с неба свалились. Измотанные, не высыпающиеся доктора метались между пациентками. Большинство врачей были вынуждены отработать несколько смен подряд – они были нарасхват. Когда часы наконец-то пробили полночь и последняя окровавленная простыня упала на пол, выяснился впечатляющий результат. В этот день в Ульяновской области родилось 87 детей, что почти в четыре раза превышает средний уровень рождаемости в регионе. Благодаря всего нескольким призам команда Морозова нашла выход из проблемы, которая тяготит Россию в течение последних двух десятилетий. Во всяком случае, так казалось. Когда, прихватив шоколадные конфеты и шампанское, я посетил на дому примерно дюжину супружеских пар по всей Ульяновской области, начала вырисовываться тревожная картина нищеты и отчаяния. Каждая супружеская пара, с которой я беседовал, категорично отрицала, что планировала обзавестись ребенком 12 июня. Несмотря на шумиху в прессе, многие женщины уверяли, что услышали о мероприятии лишь на энном месяце беременности, когда врачи сообщили им, что они имеют право на участие в конкурсе. Но в конце концов они признались, что в этот день роды искусственно стимулировали в массовом масштабе, и вовсе не ради патриотизма. Я услышал истории женщин, которые стремились во что бы то ни стало родить 12 июня, и врачей, которые были готовы им услужить. Одна женщина вспоминала, как одна молодая беременная несколько раз пыталась имитировать схватки, чтобы попасть в роддом, а некоторые женщины, уже находившиеся в палате, умоляли врачей сделать им кесарево сечение. Другая женщина заметила, что, по ее мнению, многие операции кесарева сечения, которые были сделаны в тот день, производились с неоправданной поспешностью. Одна молодая мать сказала мне, что все 25 женщин в родильном отделении, где она лежала, родили 12 июня. В обычный день столько детей рождается во всей Ульяновской области. По словам еще одной женщины, она подслушала разговор врачей: те говорили, что использовали столько препаратов, стимулирующих роды, что запасы иссякли и пришлось заказать новую партию. Ходил также слух, что роддом, где 12 июня будет принято больше всего родов, получит премию, возможно, денежную, от областной администрации. Только одна из женщин созналась, с пристыженным и униженным видом, что врач склонил ее к искусственному стимулированию родов. То, что я услышал, во всем напоминало заговор. Но кто стоял за этими кознями? Может быть, администрация губернатора оказала давление на врачей, требуя выполнить некую квоту, чтобы потом хвастаться статистикой? Или люди настолько бедны, что готовы на все ради возможности претендовать на приз? В любом случае, рассказы женщин, по-видимому, подтверждались фактами. Официальная статистика, касавшаяся всего лишь одного из районов города, продемонстрировала, что всплеск рождаемости 12 июня произошел за счет других дней: 11 июня родилось двое детей, 12-го – 18, 13-го – ни одного, а 14-го – двое. Нормальный уровень составлял бы примерно 4 ребенка в день. Главный врач районного роддома Людмила Ванина неприязненно отреагировала на мое предположение и заявила, что врачи не стали бы стимулировать роды только для того, чтобы улучшить статистику. 10 минут в течение нашего телефонного разговора она мне возражала, но потом проговорилась. "Женщины хотят рожать в июне, вот и рожают в этот день, – сказала она. – Почему? Я не знаю. Может быть, потому, что получают подарки". "Вы хотите сказать, что они родили в этот день, потому что получали подарки?" – спросил я. "Мы просто помогаем женщинам", – сказала она после долгой сконфуженной паузы. "Я не уполномочена обсуждать эту тему. К тому же у меня есть свое личное мнение о прессе", – заявила она и бросила трубку. "Врачи были ни при чем", – сказала Галя Каимова, молодая мать лет 23-х, работающая в милиции. Она родила 14 июня, но в роддом ее положили двумя днями раньше, так что она имела все возможности наблюдать хаос, царивший 12 июня. По словам Каимовой, многие беременные, которые должны были рожать примерно в эти дни, стимулировали роды искусственно, чтобы поучаствовать в акции "Роди патриота". "Женщины просили врачей, практически умоляли, – сказала она. – Они родили в этот день ради подарков, рисковали здоровьем. Противно было смотреть". Противно, но понять это можно. А задним числом этот оборот событий выглядит даже предсказуемым. Ульяновская область относится к "красному поясу" России – полосе обнищавших сел и переживающих застой промышленных предприятий советских времен, которая тянется к западу от Волги. Рыночные реформы в России мало что дали этому региону. Даже теперь мало кому по карману высокие цены в ресторанах и торговом центре, которые открылись в последние годы. Люди предпочитают проводить досуг, сидя на скамейках в парке или толпясь вокруг своих потрепанных советских автомобилей. В залах Мемориала Ленина в день церемонии награждения бабушки носились туда-сюда, накрывая столы. Подали вино, блины с икрой, пироги, воду в бутылках и сок для детей. Оркестр исполнял российские хиты, а женщины в экстравагантных бальных платьях, выходя на сцену, декламировали пошлые стихи, восхваляющие ценность семейной жизни и детей. Все это время по периметру зала стояли красивые молодые манекенщицы в белых подвенечных платьях, внося ноту очарования в это море простоватых провинциальных физиономий. По ульяновским меркам мероприятие было шикарное. Прибыл губернатор и как робот перечислил успехи своей администрации: совершенствуются пакеты социальных льгот для малоимущих семей с детьми, строятся новые детские сады и школы, а также новый роддом. Наконец, он объявил результаты конкурса. Ключи от автомобиля получила единственная семья, которая обзавелась четвертым по счету ребенком; остальным достались денежные премии в размере 300 долларов – месячной зарплаты – которые можно потратить на что угодно. Для многих матерей премия была драгоценным подарком судьбы, но они добились ее, подвергая себя и детей серьезной опасности. В сущности, единственным настоящим победителем в конкурсе является Сергей Морозов. Он, по-видимому, нашел выход из проблемы, которую Владимир Путин называет самой острой в России. Причем Морозов увильнул от трудоемкой работы по искоренению корней кризиса: приведения в порядок основной инфраструктуры, создания рабочих мест и повышения уровня жизни. Писатель Яша Левин живет в Москве. Он был одним из главных редакторов московской газеты eXile, закрытой российскими властями в июне 2008 года
BNE: Леон Арон Back in the USSR? Назначение Владимира Путина премьер-министром символического "союза" России и Белоруссии стало еще одним признаком сходства между нынешней Россией и самым стабильным и благополучным российским режимом последних 80 лет – Советским Союзом Леонида Брежнева 1970-х. Экономика тогда тоже поддерживалась за счет рекордных по тем временам цен на нефть. И хотя между двумя Россиями есть очевидная разница, если эти тенденции сохранятся, то страна с централизованной экономикой, в которой все больше растут авторитарные тенденции, сможет в скором времени столкнуться с таким же кризисом, как и при Брежневе, который привел к развалу Советского Союза. Самые тревожные тенденции – это: - Российское пьянство. В 1970-х жители Советского Союза потребляли по 8 литров алкогольных напитков (крепостью от 40% до 80%) на человека в год – это больше, чем в любой другой стране мира. За период с 1964 по 1980 год средняя продолжительность жизни мужчин сократилась с 67 до 62 лет. Сегодня уровень потребления водки на человека, которая сейчас в четыре раза дешевле по отношению средней зарплате, чем более 30 лет назад, вырос, по данным официальной статистики, до 10 литров (хотя независимые эксперты утверждают, что даже выше). Для сравнения, по последним данным Всемирной организации здравоохранения, в США эта цифра составляет 2,57 литра. Каждый десятый россиянин считается алкоголиком. Средняя продолжительность жизни русских мужчин – меньше 60,6 лет, что на 15 с лишним лет короче, чем в Соединенных Штатах и в Евросоюзе, и ниже, чем в Пакистане и в Бангладеш. - Нефть в обмен на продовольствие. Весной этого года Путин признал, что 70% продуктов питания, потребляемых в крупнейших городах России, импортируются. Эта проблема также впервые проявилась в 1970-х, когда объем импорта зерновых был так высок, что к концу десятилетия каждый третий батон хлеба изготовлялся из импортной муки. Когда цены на нефть обрушились, России пришлось тратить золотые резервы и искать кредиты – и в конечном итоге остаться без зерна и золота. После денационализации сельскохозяйственных земель в начале 1990-х, продукты питания почти сразу стали доступными – впервые почти за 70 лет их можно было приобрести без часовых очередей и талонов. Россия начала экспорт зерновых. Сельскохозяйственные угодья так и не были приватизированы, и правила долгосрочной аренды устанавливают местные власти. Не удивительно, что такая неопределенность законов оставляет простор для коррупции и роста цен на производство и препятствует инновациям. Провинциальные губернаторы, которых теперь не выбирают и которые подчиняются только президенту, заставляют успешных предпринимателей и фермеров "делиться" с местными властями. Один из крупнейших промышленников сказал мне, что не менее шести местных ведомств почти каждую неделю проводят "инспекции" его хозяйства по выращиванию картофеля. Государственные сельскохозяйственные субсидии нередко отходят к крупнейшим предпринимателям с политическими связями, и вовсе не обязательно к тем, у кого выше производительность. Стабильное укрепление рубля, обусловленное большим притоком нефтедолларов, оказывает депрессивное влияние на внутреннюю продовольственную промышленность. Если бы Россия позволила рублю свободно колебаться, хотя бы частично, чтобы обуздать инфляцию, он бы только стал еще более дорогим, поощряя спрос на импортные продукты, которые превосходят российские по качеству и нередко стоят дешевле. Меры, к которым прибегнул Путин, напоминают брежневские: бросить миллиарды субсидированных кредитов и грантов на решение проблемы вместо того, чтобы усилить права собственности и облегчить правила конкуренции для независимых производителей. - Однопартийная система. После деморализации и маргинализации оппозиции и фальсификации результатов выборов "Единая Россия" превратилась в "правящую партию" – этот термин применялся к Коммунистической партии Советского Союза. "Теперь мы стали партией, ответственной за правительство, – сказал в этом году одной из российских газет функционер "Единой России", – так как наш лидер (Путин, председатель партии) является председателем правительства". Те, кто справедливо утверждает, что членство в "Единой России" является всего лишь билетом для амбициозных аппаратчиков, который еще нужно прокомпостировать, должны помнить, что в 1970-е тоже было мало идеологического рвения и много цинизма. Отсутствие искренности вызвало соответствующую ответную реакцию общества, и неспособность повернуть вспять тупиковую политику привела к кризису. - Новая олигархия. Зачастую самые громкие аплодисменты во время шестичасовых речей Брежнева звучали, когда он говорил об "уважении к кадрам". Выступая со своей прощальной речью этой весной, Путин сорвал самые длинные аплодисменты, когда назвал "стабильность" своим величайшим достижением. Практически все высшие чиновники и советники Путина остались на своих местах, были направлены в Совет Безопасности или стали "полпредами президента" в отдельных регионах страны. Так появилась новая номенклатура, защищенная от критики СМИ, политической конкуренции и уголовных преследований. В советскую эпоху членов этой политической "расы господ" почти никогда не увольняли, их только отправляли с почестями на пенсию или назначали на другую должность. Хотя "Политбюро" и "Центральный комитет" Путина на добрые 20 лет младше брежневских, возможность увольнения тоже не рассматривается. 1970-е годы показали, к чему может привести вера в непогрешимость и всемогущество чиновников, полное игнорирование общественного мнения, застой и эпидемия коррупции. Прежде всего, опыт брежневской России подтверждает ту мысль, что авторитарная "стабилизация" является довольно занятным политическим продуктом. Ее преимущества сначала кажутся очевидными, но ее цена проявляется только постепенно – и может оказаться огромной. В своем движении вперед президент Дмитрий Медведев не должен забывать уроки другого стабильного российского режима. Леон Арон – директор по изучению России Американского института предпринимательства. Последний его труд – "Революция в России: эссе 1989-2006 годов"
BNE: Милитаризм расходный и доходный Русские поместья исстари делились на доходные и расходные. У богачей большинство земель приносили доход, благодаря которому существовали такие роскошные и абсолютно расходные (сегодня бы сказали "затратные") усадьбы, как Архангельское или Останкино. В определенном смысле, поскольку вся Россия принадлежала самодержцу, вся страна приносила доход, который тратился лихо и бессчетно. Милитаризм расходен не только потому, что "пускает в расход" людей. Это позднее выражение. Милитаризм расходен, потому что основан на идее чести как материальной славы. Честь оружия проявляется прежде всего во внешнем. Милитарист тем славнее, чем больше убил людей, чем больше у него оружия, которым убивают людей, чем лучше украшено это оружие. Честь, к примеру, князя Святослава, отца Владимира Красное Солнышко, проявлялась в том, что награбленное (завоеванное в походах) золото и серебро он раздавал дружинникам. Объяснение было абсолютно рациональным: дружинники завоюют князю новое золото, а золото само по себе никого завоевать не может. Конечно, это рациональность милитаристская. Наемный солдат, тут буржуа согласен с князем, все-таки хуже энтузиаста, подходящего к делу творчески, пусть это дело – убийство и разрушение. Поэтому буржуа, начав с феодального золота, быстро переходит к бумажным ассигнациям, а потом и вообще к невидимым, электронным деньгам – деньгам-знакам, деньгам-символам. Расходный милитаризм принадлежит древнему прошлому. Сегодня примером его является, можно надеяться, только Россия. В ней по сей день звучит оправдание: "Народ России ничего не получил от стран, которые вошли в состав России, наоборот, он тратился на них". Это абсолютно верное экономическое наблюдение. Англия, Германия, Франция богатели от своих колоний. "Бремя белого человека" было бременем отдельных колонизаторов, которые и болели, и гибли. Они иногда не получали того вознаграждения за свои усилия, которые считали достойным, но все-таки обычно их семьи и родственники что-то приобретали и поднимались по социальной лестнице. В России, как сказал Василий Ключевский, государство пухло, а народ хирел. Однако психологически народ считал правильным именно это. О том и говорит знаменитое "не щадя живота своего". Россию не посрамить! Это не самопожертвование. Не живот возлагается на алтарь отечества, а отечество кажется собственным животом. Пусть в избе пусто, зато карта мира полна России. Милитаристу нужна великая Россия. Если будет великая Россия, то щей всегда приобретем. Если приобретем щей, но величие России потеряем, то это бесславие и смерть. Смерть иллюзорная, конечно, но для милитариста она страшнее настоящей. То, как сама российская власть пропагандирует среди россиян действия в Грузии, - яркое проявление расходного милитаризма. В стране с невероятным классовым расслоением, где уже, почти как в нищих латиноамериканских странах, большинство населения живет в десятки раз хуже меньшинства, где пенсии официально меньше прожиточного минимума, радостно сообщают о миллиардах, которые будут потрачены на "восстановление" новозавоеванных земель. Это не безумие: милитарист, который живет в однокомнатной хрущобе, в которой европеец и собаку не поселит, утешается тем, что Россия проявила свое величие. Милитаризм действует как сильнейший наркотик, отупляя чувства и создавая иллюзорную реальность. Только вот графы "приход" и "расход" не бесконечны. Рано или поздно появляется горизонтальная линеечка "итого", одинаково беспощадная к любому милитаризму. Именно об этом говорится в Евангелии: "Сочти число зверя, ибо это число человеческое". Зверь не зверствует, зверствует человек, становясь милитаристом. Получает он от этого прибыль или разоряется, значения имеет так же мало, как забирает сексуальный маньяк у жертвы кошелек или отдает ей свой. Священник Яков Кротов 21.08.2008 10:11
BNE: Почти не считается O rus (Hor.) О Русь! ООО "Русь" Девятый вал патриотического подъема, охватившего информационные просторы нашей родины, не впечатлит лишь безнадежного эмоционального инвалида, стопроцентно лишенного какого бы то ни было воображения. Довольно давно анонсированный как местной, так и мировой публике смертельный номер под названием "вставание с колен" стал впечатляющей величественной явью. Настолько величественной и впечатляющей, что волны, поднятые этим вставанием, в соответствии с законами физики перехлестнулись за рубежи географического пространства, на относительно законных основаниях контролируемого военно-сырьевой корпорацией ООО "Русь", обществом, которое всем тут владеет, имея при этом весьма ограниченную ответственность за собственные телодвижения. И началось то, что на склонном к тотальной эвфемизации византийском диалекте русского языка называется "принуждением к миру", а на обычном русском языке называется войной. Чего, попутно скажем, вполне можно было ожидать, наблюдая за той медвежьей грацией, с какой это самое вставание осуществлялось. И оно ведь, боюсь, еще далеко не закончилось. Много есть еще не решенных проблем. Еще до сих пор единогласным голосованием всех ветвей законно избранной власти не признаны ни полуостров Крым, ни Страна Басков, ни Северная Ирландия, ни Бретань, ни Королевство Саксония, ни Корсика, ни штат Флорида, ни остров Огненная Земля. Война войной, а жизнь продолжается. Покуда служба охраны упомянутой корпорации в режиме "слияние-поглощение" принуждает неправильных пацанов из соседней фирмы к миру, информационная служба с не меньшим успехом принуждает электорат к беззаветному доверию. А менты на вокзалах в не менее привычном ритме принуждают юридически уязвимых граждан к щедрости. Государство не Пушкин какой-нибудь. Оно-то знает, что добрые чувства пробуждай не пробуждай - толку не будет. А вот принудить - это пожалуйста, опыт имеется. Опыт отцов и дедов. Постоянные и неизбежные сравнения России нынешней с cоветской империей, как и все сравнения, иногда продуктивны, иногда не очень, а иногда уводят в совсем другую сторону. Взгляд на ту страну что-то проясняет в этой, а что-то нет. Но не сравнивать нельзя. Особенно в последнее время, когда имперские потуги и страсть к тотальному единомыслию стали отчетливым мейнстримом общественного сознания. Но и разница есть. Существенная, между прочим. Я, например, очень обрадовался, прочитав в одном из интернетовских анонимных комментариев уж не помню к какому событию то ли внешней, то ли внутренней жизни такое: "Россия впереди всего мира почти во всем". Вы поняли, о чем я? Правильно: меня приятно удивило либеральное свободолюбие и всемирная отзывчивость, выраженные маленьким словом "почти". Это все-таки существенный шаг вперед по сравнению с теми великими и мрачными годами, когда за такое "почти" по головке бы не погладили. Мне запомнился рассказ моего старшего товарища, учившегося в московской школе в начале 50-х годов. Однажды на переменке мальчики, как это и положено мальчикам, обсуждали сравнительные достоинства "Победы", "ЗИМа" и, допустим, "Москвича". Вдруг один из мальчиков решился на немыслимую по тем времена дерзость. Он сказал: "А между прочим, в Америке тоже неплохие машины делают". Эта вражеская вылазка каким-то (хотя понятно, каким) образом стала известна школьному руководству. И началось. "Кто тебя этому научил? Ты что, не знаешь разве, что все самое лучшее в мире производится в нашей стране?" Из школы его, кажется, не выгнали, но у его папаши, большого начальника, какие-то серьезные неприятности все-таки были. А теперь - "почти". Разве могли мечтать о таком торжестве свободомыслия многие поколения борцов с тоталитаризмом и нарушением ленинских норм? Ну разве что мечтать. Не напрасны жертвы. Не напрасны труды. Впрочем, в свете происходящих судьбоносных событий мой исторический оптимизм может оказаться неуместным и преждевременным. В наши дни даже это спасительное "почти" исчезает как с белых яблонь дым. Потому что патриотизм. Потому что мы лучше всех. Потому что порвем и вставим. Потому что утрутся и отсосут. Потому что мы вывели новый, практически неуязвимый для ветров истории сорт отечественного патриота - патриота со Сталиным в башке и с шенгенской визой в руке. Такого нигде нет. Это наше, исконное, суверенное, мичуринское. И никакого "почти"! "Почти" не считается. Почти не считается. Лев Рубинштейн 27.08.2008 13:38
полная версия страницы