Форум » Экономика » РБК//Законопроект об особых экономических зонах, по мнению экспертов, приведет к удвоению не ВВП, а количества махинаций » Ответить
РБК//Законопроект об особых экономических зонах, по мнению экспертов, приведет к удвоению не ВВП, а количества махинаций
BNE: Правительство вернуло внутренние офшоры Законопроект об особых экономических зонах, по мнению экспертов, приведет к удвоению не ВВП, а количества махинаций В четверг правительство в целом одобрило законопроект «Об особых экономических зонах», который предполагает создание особых экономических зон (ОЭЗ), функционирующих на основе особого налогового режима. С помощью создания ОЭЗ правительство собирается диверсифицировать экономику, добиться развития обрабатывающей промышленности и таким образом ускорить темпы экономического роста с целью выполнения задачи удвоения ВВП. Эксперты тем временем полагают, что поставленную задачу при помощи подобных методов выполнить не удастся, а свободные зоны превратятся в банальные налоговые дыры. Идея возрождения в России особых экономических зон принадлежит премьер-министру Михаилу Фрадкову. В соответствии с принятым в первом приближении законопроектом – в ближайшие две недели он должен пройти техническую доработку, после чего будет направлен на рассмотрение Госдумой – в стране предполагается создать два типа ОЭЗ: технико-внедренческие и промышленно-производственные. Как сообщил в ходе заседания правительства глава МЭРТа Герман Греф, создание зоны первого типа обойдется государству в 100 млн долл., причем федеральный бюджет заплатит только 50 млн долл., поскольку создание зон предполагается финансировать на паритетных началах (50 на 50) из федерального бюджета и бюджета субъекта федерации. Создание зон второго типа, по словам г-на Грефа, обойдется дешевле. Отбор субъектов федерации, на территории которых разместятся особые экономические зоны, будет происходить на конкурсной основе. Это сделано для того, чтобы правительство смогло принять решение о создании ОЭЗ только в некоторых субъектах, поскольку на всех желающих не хватит финансовых возможностей бюджета. Предполагается, что зарегистрированные на территории зон предприятия получат целый ряд налоговых и таможенных послаблений. В частности, речь идет о режиме свободной таможенной зоны: иностранные товары будут ввозиться для использования на территории зоны без уплаты налогов и пошлин, на них не будут распространяться специальные правила и ограничения, действующие на остальной территории РФ. Резидентов ОЭЗ предполагается освободить от уплаты налога на землю и имущество на 5 лет. Кроме того, МЭРТ предлагает ввести пониженную ставку ЕСН для технико-внедренческих экономических зон, которая при зарплате до 700 долл. в месяц составит 14%, свыше 700 долл. и до 2 тыс. долл. в месяц – 5,9%, свыше 2 тыс. долл. в месяц – 2%. Также у промышленно-производственных экономических зон предусматривается ускоренный возврат амортизационных расходов с коэффициентом 2, а также перенос убытков предприятия на следующий год в полном объеме без существующего сейчас 30%-ного ограничения. При этом предприятия, намеренные «прописаться» в ОЭЗ, должны будут удовлетворять ряду требований, которые, по замыслу правительства, позволят избежать превращения зон в налоговые дыры. В частности, такое предприятие должно будет инвестировать в собственное развитие не менее 10 млн евро за весь период, при этом 1 млн евро должен быть инвестирован в течение первого года. Также на предприятия накладываются чисто административные ограничения: в зоне не может быть зарегистрировано предприятие, ведущее добычу и переработку полезных ископаемых, ломопереработку, занимающееся производством и переработкой продукции черной и цветной металлургии, за исключением производства особо чистых металлов и сплавов. Правительство полагает, что особые экономические зоны заработают к 2007 г. и будут способствовать диверсификации экономики. По мнению эксперта Центра развития Ольги Березинской, эта идея будет способствовать даже не столько диверсификации, сколько ускорению темпов роста российской экономики, тем более что в итоге МЭРТу, который является разработчиком данного проекта, удалось добиться от правительства согласования более широкого законопроекта, чем это предполагалось до сих пор. «МЭРТ получило возможность принять более общее решение, нежели то, на которое мог бы пойти Минфин, – сказала RBC daily г-жа Березинская. – Первоначально предполагалось лишь решить вопрос с созданием отечественной Силиконовой долины, однако в итоге получилось гораздо больше. Принятый правительством законопроект позволит МЭРТу реализовать свои планы по стимулированию инвестиций в перерабатывающую отрасль. Как все помнят, после того как в 2002 г. была отменена инвестиционная льгота, в России резко сократился приток инвестиций. Если бы эта льгота не отменялась, возможно, сейчас мы бы имели более высокие темпы роста. В любом случае, в 2003 г. стало очевидно, что отмена инвестиционной льготы не является правильным решением с точки зрения формирования инвестиционного климата в стране. Возврат к идее предоставления налоговых льгот в обмен на обещание длительных серьезных инвестиций позволит увеличить интерес инвесторов». Впрочем, такого мнения придерживаются не все. Основным аргументом против создания особых зон является опасение того, что они превратятся в банальные налоговые дыры. Михаил Фрадков, кстати предвидя критику в свой адрес, в четверг поспешил заявить, что этого правительство не допустит, установив усиленный административный контроль за деятельностью этих зон. Некоторые эксперты между тем уверены в том, что никакой контроль не поможет избежать махинаций с использованием ОЭЗ. Целесообразность создания ОЭЗ в России весьма сомнительна, – сказал RBC daily генеральный директор Русского экономического общества Денис Муханов. – На сегодня Россия имеет только неудачный опыт функционирования подобных свободных зон, когда вместо массового притока инвестиций наблюдалась активная минимизация налоговых выплат. Нужно иметь в виду, что в настоящее время в мире только примерно 4% всех действующих свободных зон работают более-менее эффективно. При этом важно подчеркнуть, что для иностранных инвесторов не играет существенной роли создание преференций на территории государства, им нужны нормальные и равные условия ведения бизнеса. Очевидно, что вместо зон нужно создавать благоприятные условия для функционирования организаций (в том числе налоговый климат) по всей территории страны, а не в отдельных ее точках». По мнению г-на Муханова, данный законопроект не способен простимулировать экономический рост, а нужен правительству лишь для того, чтобы продемонстрировать бурную деятельность. «Мы опять получим ситуацию, которая уже была в России, когда внутренние офшоры были в Калмыкии, на Алтае и в других местах, – говорит он. – Сотни тысяч предприятий зарегистрируются в ОЭЗ и будут вести деятельность на территории всей России. При этом большое количество махинаций вызовет усиление репрессивных мер. Вот и все, что мы получим в итоге. Необходимо отметить, что те государства, в которых существование таких зон оправдывается, применяют дополнительные средства стимулирования бизнеса, такие как государственные субсидии и дотации, гарантии, льготные ссуды, а для привлечения инвесторов правительства этих государств вынуждены сначала вкладывать в обустройство этих зон огромные средства из бюджета страны. Кроме того, многие члены ВТО рассматривают СЭЗ как инструмент несправедливой конкуренции. Неужели в этих условиях оправданы такие затраты, и игра стоит свеч?» Отдел экономики Елена Тофанюк, 11.03.2005
Ответов - 3
BNE: Владимир Путин: сильная власть, слабые идеи Эрик Ле Буше В 20-е и 30-е годы кадры китайской компартии брали у Москвы уроки политики и экономики. Сегодня российским руководителям впору ездить в Пекин. Они могли бы поучиться там тому, как «управлять» сильным государством в условиях либеральной экономики. Если Владимир Путин намерен копировать китайскую модель, то ему и его команде явно не хватает умения пекинских руководителей. В то время как правительство Китая год за годом вызывает восхищение у западных инвесторов, российское правительство их разочаровало. Два года назад Путину сопутствовал успех – сегодня его преследуют дипломатические, политические и социальные неудачи. Одно время международные деловые круги не обращали внимания на методы, позаимствованные у КГБ, и отказывались видеть зверства, творимые в Чечне – теперь с этим покончено. В их глазах Путин утратил доверие. Журнал Economist 9 декабря 2004 года подвел итог: «Вывод несомненен. Не будучи политическим и экономическим реформатором, который руководит недостаточно прочной, но реальной демократией, г-н Путин превратился в препятствие переменам в плохо управляемой автократии». Анархия. Какой провал! В 2000 году, придя в Кремль, наследник Бориса Ельцина пользуется благосклонностью зарубежных кругов. Они признают, что ошибались: крах социализма не ведет автоматически к демократии и капитализму – скорее, он выливается в анархию, в экономический и социальный регресс. Поэтому они ждут от Путина, что он восстановит правовое государство, что он начнет приводить в порядок экономику, чтобы демократия могла пустить корни. Новая власть возвращает налоги в казну, сдерживает бюджетные расходы и начинает борьбу с инфляцией. Девальвация рубля в 1998 году и рост цен на нефть способствуют повышению экономической активности: ВВП, который в течение 10 лет неуклонно снижался, вновь растет – в среднем на 6,7% в год. Капиталы возвращаются в страну. Официальный уровень безработицы снижается с 13% в 1998 году до 8% в 2003 году. Доля населения, живущего в условиях крайней бедности, сокращается на треть. Выход из кризиса оказывается «более быстрым, чем прогнозировало большинство наблюдателей», – отмечает в 2004 году Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). «Эволюция России удивила скептиков», – считает эта организация. Россияне вновь обретают чувство гордости. Нефтяное «проклятие»? И вдруг все идет насмарку. Может быть, это нефтяное «проклятие», которое здесь – как это часто бывает в арабском мире и в Африке, – дает такие огромные богатства, что ведет к коррупции и неразберихе? Или все дело в диктаторском характере Владимира Путина, который одержал верх? Взятие под контроль политической оппозиции и прессы дает повод думать, что так оно и есть. Во всяком случае вот уже год кремлевская команда совершает один промах за другим. Первая и главная из них – это ЮКОС. Что может быть более легитимным, чем стремление страны вернуть под свой контроль природные ресурсы, распроданные по бросовым ценам молодым олигархам при Ельцине? Китай прочно удерживает в государственных руках стратегические отрасли промышленности. Но все дело в том, как это делается: вместо того чтобы ясно заявить о намерении провести ренационализацию – «что все бы поняли», признает один лондонский банкир, – Кремль грубо поставил себе на службу полицию, налоговое ведомство и судебную систему. Тем самым он вызвал в свой адрес критику и спровоцировал конфликт, бесконечный и дорогостоящий. Тактику, избранную с целью заставить «вернуть награбленное» хозяина ЮКОСа, Михаила Ходорковского, понять невозможно. Она состоит в силовой атаке на частную собственность, призванной позволить ее выкупить «Газпрому» – частично приватизированному газовому гиганту, который для своей модернизации нуждается в иностранных инвестициях на сумму в 100 млн. долларов. Можно ли одновременно пугать иностранцев и в то же время привлекать их? Кремль это понимает, но делает один неуклюжий шаг за другим, вплоть до спектакля с аукционом. Российские капиталы бегут из страны и возвращаются лишь под прикрытием иностранного гражданства. Вся российская энергетическая политика оказывается поставленной под вопрос, Кремль уже не знает, как быть дальше, а производство нефти уже шесть месяцев топчется на месте. Это тревожная тенденция для экономики, полностью зависящей от природных ресурсов. Демонстрации. Власть промахивается и с реформой системы социальных льгот. Более 40 миллионов россиян – пенсионеров, инвалидов, чернобыльских ликвидаторов и пр. – пользуются бесплатными медицинскими услугами и бесплатным проездом на транспорте. То, что власть хочет отменить эту систему, унаследованную от советских времен, можно понять. Но и здесь все дело в способе. Принимается закон о замене льгот денежной компенсацией. Но когда эти суммы распределяются, они оказываются намного ниже стоимости отмененных льгот. Начинаются демонстрации, и Путин отступает. Эта оплошность сильно снижает его популярность. Эти две ошибки – не единственные: открыто поставлены под вопрос и «управленческие» способности Кремля. Государство претендует на звание сильного, но его структуры поражены коррупцией и некомпетентны. Речь идет об «авторитарном парадоксе». Путину, который хочет иметь сильное государство, следовало бы ускорить реформы, чтобы вновь сделать государственные учреждения эффективными. Но он делает прямо противоположное. ОЭСР отмечает: «Без существенного повышения честности, эффективности и гласности судов и администрации государство будет продолжать тормозить рост». Иностранные инвесторы еще приходят в Россию, но требуют гарантий. В самом правительстве идет борьба кланов вокруг того, что нужно делать, но не высказывается ни одной сильной идеи. Россия получает прибыль от нефти, но пребывает в поисках стратегии. Цель, поставленная Владимиром Путиным – удвоить ВВП к 2012 году, – достигнута не будет. Китаю же это удастся. Переведено 14 марта 2005
BNE: Либералы правительства стали консерваторами? Либеральные экономисты вынуждены выбирать между двух зол: государственными инвестициями и растущими социальными расходами В понедельник бюджетная комиссия правительства в очередной раз обсудила проект основных параметров финансового плана на 2006-2008 гг. До окончательного утверждения трехлетнего плана пока далеко, однако уже сейчас можно говорить о том, что «государственнические» идеи пока побеждают. Ведь даже глава МЭРТ Герман Греф, представляя на прошлой неделе очередную версию прогноза развития экономики, говорил о необходимости наращивать государственные инвестиции. Чиновники правительства оправдываются тем, что им пришлось выбирать из двух зол: либо рост госинвестиций – либо рост социальных расходов. Экономисты отмечают, что в условиях плохого бизнес-климата государство остается единственным по-настоящему крупным инвестором. Впрочем, никто не может дать гарантии того, что государственные вложения дадут желаемый эффект и подстегнут экономический рост. Но в целом эксперты – в кои-то веки! – соглашаются с объяснениями чиновников. Они отмечают, что экономическому блоку правительства приходится выбирать между двумя не лучшими альтернативами, поскольку вопрос о росте роли государства в экономике выглядит уже решенным. Как и следовало ожидать, в понедельник члены бюджетной комиссии были далеки от принятия окончательного решения. Участники дискуссии, очевидно, со всей серьезностью восприняли запрет премьера Михаила Фрадкова на любые «неуполномоченные» комментарии о работе комиссии. Однако, судя по репликам чиновников, баталия за финансы страны на ближайшие три года пока только началась. Дилемма, которую предстоит решить кабинету, заключается в выборе между сохранением стабилизационного фонда и наращиванием расходов – в том числе на социальные нужды и государственные инвестиции. Любопытно, что в пользу роста госинвестиций в последнее время высказывается даже глава Минэкономразвития Герман Греф. «Надо повышать государственные инвестиции в инфраструктуру, делать что угодно для усиления их эффективности, – говорил г-н Греф еще в конце марта. – Отделываться отговорками о неэффективности государственных инвестиций крайне недальновидно». А, согласно подготовленному МЭРТ и одобренному на прошлой неделе правительством плану на 2006—2008 гг., финансирование реформ и «высокоэффективных проектов» потребует увеличения доли государственных инвестиций на 0,4 процентных пункта ВВП в 2006 г. и около 0,15 процентного пункта в последующие годы. Экономисты удивлялись такой смене подхода одного из главных либералов правительства. «МЭРТ стал больше говорить о государственных инвестициях, – говорил RBC daily управляющий директор, главный экономист ИК «Тройка Диалог» Евгений Гавриленков. – У меня нет четкого понимания, действительно ли это то, на чем МЭРТ хочет сделать акцент, или просто дань моде». Чиновники объясняют такой разворот по-своему. Они говорят, что пытаются «выкроить» из нефтяных денег хоть что-то, что можно было бы вложить с отдачей. Причем делают это чуть ли не помимо своей воли. «Должен быть механизм, который помог бы привлечь инвестиции, потратить деньги с умом. При этом мы не хотим тратить эти деньги, мы не считаем разумным тратить стабфонд, – сказал RBC daily близкий к правительству источник. – Мы прекрасно понимаем позицию Кудрина, но нам необходимы инвестиции. Задача Кудрина – хранить стабфонд, но есть и задача развивать экономику. И в той ситуации, которая была создана (и с нашим участием, и без него), мы просто пытаемся сделать это, пока возможно. Завтра такой возможности может уже не быть». Эксперты уже не раз отмечали, что государство – далеко не лучший инвестор. «Вопрос, что для правительства важнее: профицит, дающий «подушку безопасности», но минимальные инвестиции в высокие технологии – или бюджет с меньшим профицитом или даже с дефицитом, но с серьезными инвестициями за счет средств стабфонда, – сказал RBC daily вице-президент управления стран с переходной экономикой банка Credit Suisse First Boston (CSFB) Сергей Волобоев. – Как показывает пример Советского Союза, необходимость поддерживать высокие объемы инвестиций рано или поздно приводит к падению темпов экономического роста. Потому что одних инвестиций для роста мало, нужны изменения правил игры». Г-н Волобоев отмечает, что для того, чтобы привлечь инвестиции из-за рубежа, России вовсе не обязательно показывать рост в 7-8% в год. Инвесторы предпочитают не количественные, а качественные позитивные изменения в экономике. «С точки зрения иностранных инвесторов падение экономического роста в России, скажем, до 4% не является катастрофическим, – говорит Сергей Волобоев. – А использование средств Стабфонда для поддержания макроэкономической стабильности (выплаты внешнего долга и покрытия дефицита бюджета ПФР) было бы предпочтительным». Однако на приток иностранных инвестиций России рассчитывать не приходится. «Политические риски в стране едва ли удастся снизить в ближайшие три года. Поэтому ожидать, что иностранные инвесторы бросятся вкладывать деньги в стратегически важные для правительства отрасли, например, высокие технологии и авиацию, не приходится, – говорит Сергей Волобоев. – В этих условиях государство остается единственным игроком, который может аккумулировать значительные средства для вложения в инфраструктуру». Возможно, ситуация могла бы измениться, если бы государство смогло улучшить инвестиционный климат, но оно явно предпочитает идти по другому пути. Экономисты пытаются найти в госинвестициях и положительные моменты. «С точки зрения долгосрочной стратегии инвестиционные расходы полезнее, чем социальные, – сказала RBC daily экономист «Альфа-Банка» Наталья Орлова. – Социальные расходы отражаются на инфляции сразу же, а государственные инвестиции – дело долгосрочное». Однако в условиях доминирующей «государственнической» идеологии, отмечают эксперты, кабинету и впрямь приходится выбирать из двух зол. «Сейчас мы уже существуем при такой модели, которая предусматривает более активное участие государства в экономике, – отмечает г-жа Орлова. – И выбирать приходится между большими социальными расходами и инвестиционными расходами». Отдел экономики Антон Попов, 12.04.2005
BNE: Сосредоточившись на контроле, Путин упускает момент для экономической реформы Нил Бакли и Аркадий Островский В лондонском центре имени королевы Елизаветы II были только стоячие места. Около 3 тыс. делегатов, включая представителей российской деловой элиты, инвесторов и кремлевских советников, собрались на этой неделе на Российский экономический форум, инвестиционное мероприятие, которое должно было бы стать шансом вновь убедить вкладывать деньги в Россию. За две недели до этого президент Владимир Путин созвал «олигархов» в Кремль. Он сказал им, что изменит законодательство, сделав пересмотр их приватизационных сделок невозможным, и обуздает агрессивную российскую налоговую полицию. Сигнал отечественным и иностранным инвесторам казался очевидным: повторения дела ЮКОСа не будет. Но в понедельник, через несколько часов после начала конференции, ее участникам напомнили о том, что так сильно повредило инвестиционной репутации России. Из Москвы пришло сообщение о том, что претензии по недоплаченным налогам против совместного нефтяного предприятия TNK-BP, крупнейшей иностранной инвестиции в Россию, увеличены в семь раз, почти до 1 млрд долларов. Новость пришла во время выступления Виктора Вексельберга, олигарха, являющегося крупным акционером TNK-BP, и казалось, что время выбрано с целью вызвать наибольшее замешательство. Сегодня выбор времени кажется больше похожим на бюрократическую ошибку, а увеличение налоговых претензий – никак не неожиданным поворотом давнего дела против российского участника предприятия перед рассмотрением апелляции на этой неделе, а не атакой, имеющей политическую подоплеку. Но это оказалось серьезной помехой попыткам России успокоить инвесторов, напуганных делом Ходорковского, которому грозит 10 лет лагерей, если его признают виновным в мошенничестве и неуплате налогов, и фактической ренационализацией главного производственного подразделения ЮКОСа за налоговые долги в размере 28 млрд долларов. Дело ЮКОСа, противоречивые сигналы, буйная налоговая полиция и война из-за экономической политики между рыночными реформаторами и сторонниками государственного вмешательства плохо сказываются на инвестициях. Это, в свою очередь, содействовало замедлению экономического роста с 7,1% в прошлом году до 4,4% в январе-феврале нынешнего года. Утечка капиталов в прошлом году увеличилась в пять раз, до 9,5 млрд долларов. Иностранные инвестиции остаются ничтожными по сравнению с размерами России и ее шестилетним экономическим ростом, в среднем составляющим 6,7%. Мелкий бизнес обнаруживает, что местные правительства порой следуют примеру центральной власти и забирают себе активы. Еще важнее то, что упускается историческая возможность реформ. Благодаря рекордно высоким ценам на нефть в страну рекой течет прибыль, и у Путина есть шанс модернизировать и диверсифицировать экономику России. Но неспособность президента воспользоваться этим шансом, несмотря на личную популярность, была лейтмотивом нынешней конференции. «В 1999 году у вас было правительство с хорошими намерениями и огромными проблемами, – говорит Джон Литвак, ведущий экономист в московском отделении Всемирного банка. – Сегодня Кремль обладает реальной властью. Они могут сделать многое, если захотят, но не делают». Это происходит, несмотря на приверженность Путина либеральным реформам во время первого президентского срока и на то, что значительный рост необходим Кремлю для того, чтобы сделать выбранного им преемника Путина президентом в 2008 году и продолжить нынешний политический проект. Последние сигналы дают основания полагать, что Путин и его окружение напуганы революциями на соседней Украине, в Киргизии и Грузии. В то же время они поняли, что неосторожные игры с избирательной системой опасны. Поэтому, несмотря на разговоры о том, что Кремль может изменить конституцию и позволить Путину избираться на третий срок, администрация пришла к выводу, что она должна соблюдать существующие правила. На этой неделе Путин вновь повторил, что не намерен баллотироваться в президенты в 2008 году. Даже при тех преимуществах, какими пользуется Кремль, включая контроль над телеканалами, избрание нужного кандидата требует дальнейшего повышения уровня жизни и реальных доходов, на котором зиждется популярность Путина. Оно также подразумевает привлечение бизнеса на свою сторону. Недавнее заявление Михаила Касьянова, в прошлом году уволенного Путиным с поста премьер-министра, о том, что он, возможно, будет баллотироваться в президенты в 2008 году, заставило СМИ проводить параллели с новым президентом Украины Виктором Ющенко и только усилило опасения Кремля. Многие лидеры бизнеса в частном порядке говорят, что они могут сплотиться вокруг Касьянова. Олигархи, уехавшие из России во время первого срока Путина, включая известного финансиста 1990-х годов Бориса Березовского и Леонида Невзлина, который сегодня контролирует холдинг ЮКОСа, открыто выражают ему свою поддержку. Глава президентской администрации Дмитрий Медведев на прошлой неделе дал представление о перепадах настроения в Кремле в редком интервью российскому еженедельнику «Эксперт». Недвусмысленно призвав поддержать нынешнюю власть как гаранта стабильности и роста, Медведев предупредил, что украинская или грузинская модель смены власти в такой большой и сложной стране, как Россия приведет к распаду. Распад СССР «покажется утренником в детском саду» по сравнению с коллапсом государства в современной России, сказал он. На этом фоне мартовское заявление Путина олигархам выглядит тонким подтверждением их знаменитой сделки 2000 года, когда он сказал, что они могут сохранить свои приобретения, если будут платить налоги и не будут лезть в политику. Теперь суть в том, что они могут сохранить свои империи, если будут инвестировать в содействие Путину в выполнении его экономических обещаний. Вместо того чтобы настраивать крупный бизнес против себя, Путин пытается кооптировать его. «Путин обезопасил тыл и поступил разумно», – говорит Эл Брич, экономист московского отделения Brunswick UBS. После продолжавшейся почти год войны из-за политики начинают вырисовываться контуры кремлевского плана по достижению экономического роста. Олигархам отведена своя роль. Но российское государство намерено играть даже более важную роль, чем предполагалось. Путин потратил свой первый срок на восстановление президентской власти, ослабление влияния олигархов и устранение других интересов, которые могли блокировать реформы. Чтобы получить помощь, Путин назначил в свою администрацию нескольких силовиков. Но он сбалансировал их влияние назначением в правительство таких экономических либералов, как министр экономики Герман Греф и министр финансов Алексей Кудрин. После убедительной победы Путина на выборах год назад ожидалось, что он использует свою власть и нефтяные прибыли для поддержки плана экономической диверсификации, предложенного Грефом. Но, похоже, силовики, выступающие за усиление роли государства в экономике, взяли верх над либералами. По мнению Криса Уифера, главы стратегического отдела Альфа-банка, после нескольких неудачных реформ, включая реформу льгот, вызвавшую в январе демонстрации пенсионеров, президентская администрация решила, что государственная бюрократия слишком слаба и коррумпирована, чтобы проводить в жизнь меры, намеченные в плане Грефа. Так что лучше окружение Путина возьмет под свой контроль ключевые сектора, включая нефть, газ, металлы и полезные ископаемые, а также часть ВПК, и использует их как двигатели роста. «Для Путина имеет смысл объединить требование контроля с экономической приоритетностью», – говорит Уифер. Хотя Россия не возвращается к централизованному планированию советского образца, она движется к модели «призовых» компаний под государственным или хотя бы российским контролем в растущих секторах или там, где у России есть конкурентное преимущество. При этом государство определяет политику для каждого сектора. Оно будет побуждать иностранные компании приобретать миноритарные пакеты с тем, чтобы импортировать технологии и опыт. Но иностранный контроль в стратегически важных секторах и даже предприятия с равным участием 50 на 50, такие, как TNK-BP, исключаются. От реформ Грефа, по мнению Уифера, не откажутся. Но их осуществление притормозят или даже отложат до окончания выборов 2008 года. Его предположение подкрепляют факты. Россия уже продвинулась в направлении централизованного контроля в стратегических секторах экономики. Неизвестно, была ли конфискация активов ЮКОСа одним из первоначальных мотивов атаки на Ходорковского, которую многие считают наказанием за использование своего богатства для влияния на политику. Но силовики ухватились за возможность забрать один из наиболее привлекательных нефтяных активов – главное производственное подразделение ЮКОСа «Юганскнефтегаз». После сомнительного декабрьского аукциона он оказался в руках государственной нефтяной компании «Роснефть». «Роснефть» же осуществляет слияние с крупнейшим в мире производителем газа, «Газпромом». В результате возникнет контролируемый государством энергетический гигант, сравнимый с Aramco из Саудовской Аравии. Окружение Путина берет на себя непосредственную роль в стратегически важных государственных компаниях. Глава администрации Путина Медведев является президентом «Газпрома». Заместитель главы администрации Игорь Сечин – президент «Роснефти». Три других заместителя – Виктор Иванов, Владислав Сурков и Сергей Приходько являются президентами национального авиаперевозчика «Аэрофлот», ракетного консорциума «Алмаз-Антей», трубопроводной монополии «Транснефтепродукт» и компании ТВЕЛ, единственного российского торговца ядерным топливом. Россия создает Объединенную авиационную корпорацию, контролируемого государством производителя гражданских самолетов, и обеспечивает государственным Сбербанку и Внешторгбанку господство в банковском секторе. Другие события прошедшей недели стали предвестниками будущего. Алюминиевая группа «Суал» отказалась от регистрации на лондонской бирже, сославшись на то, что иностранные собственники не прибавят ей популярности в Кремле. Россия блокировала приобретение немецкой компанией Siemens производителя турбин «Силовые машины», связанного с оборонным комплексом. Однако она подписала с Siemens сделку о поставке 60 скоростных поездов, технологии, которой у России нет. В желании создать национальных лидеров нет ничего плохого, говорит Эрик Краус, глава стратегического отдела компании Sovlink Securities. «Если национальные компании создаются ради спасения угасающих отраслей, это грозит катастрофой. Если это делается для финансирования новых технологий, капиталоемких отраслей, которые не может финансировать частный сектор, это может оказаться эффективным», – говорит он, подчеркивая, что такие успешные экономики, как Южная Корея, Тайвань и Китай получают крупные финансовые вливания от государства. Но создание национальных лидеров путем государственной собственности таит в себе известные ловушки. Государственные компании могут нечестно конкурировать с негосударственными группами, сдерживая их развитие. Бюрократы обычно бывают плохими менеджерами. В случае России богатство может и дальше концентрироваться в горстке ключевых отраслей, а не распределяться для поддержки малого и среднего бизнеса. В результате экономика может стать зависимой от товарных цен, обрекая себя на кризис, когда эти цены упадут. И, как установили другие страны, особенно богатые нефтью, государственная собственность неизбежно связана с коррупцией. По мнению Уифера, риск заключается в том, что Россия станет похожей не на Китай, где сильная государственная власть провела либеральные реформы, а на Индонезию, которую зависимость от нефти привела к неэффективности и коррупции. Андрей Илларионов, который сохраняет пост экономического советника Путина, несмотря на резкую критику политического направления, проводит другую параллель. На лондонской конференции он говорил о том, что Россия рискует превратиться в подобие Венесуэлы, где значительный рост нефтяной отрасли, которую контролировали иностранные инвесторы, после национализации сменился десятилетиями застоя. Мрачность Илларионова может оказаться заблуждением. Но это, как никогда раньше, зависит от Путина и его окружения. В конце 1999 года, когда Путин еще был премьер-министром России, он создал аналитический центр для подготовки 10-летнего плана экономической политики. Его возглавил юрист Герман Греф, которого Путин знал по работе в администрации Петербурга, а в число сотрудников входили экономисты-реформаторы. Их план, опубликованный через полгода, называли наиболее рыночной российской программой после распада СССР в 1991 году. Были поставлены амбициозные цели: уменьшение государственного вмешательства в экономику; минимизация бюрократии; снижение налогового бремени и поддержка частного бизнеса. Естественные монополии в электроэнергетике, газовой и железнодорожной отраслях подлежали реорганизации. Предлагались меры по обеспечению права собственности и развитию корпоративного управления. Социальные льготы предполагалось сделать более адресными, чтобы уменьшить разрыв между богатыми и бедными. Демонстрируя приверженность этому плану, Путин назначил Грефа на пост министра экономики, где он и остается. Спустя пять лет достижений немало. Экономический рост, которому способствовали высокие цены на нефть, превысил среднее увеличение на 5% в год, обозначенное в плане, поставив Россию в ряд наиболее быстро развивающихся экономик мира, хотя инфляция в прошлом году превысила намеченные 10%. Основная задача плана – переход к единой ставке подоходного налога в 13% – была успешно выполнена, что увеличило поступления в казну. Но изменения в социальной сфере, замена таких льгот, как бесплатный проезд в автобусе, денежными выплатами, были проведены плохо. В результате приверженность правительства следующему этапу, постепенной ликвидации субсидирования жилья, оказалась под сомнением. Реформа электроэнергетики затянулась, а газовая монополия «Газпром» намерена остаться контролируемым государством монолитом, усиленным слиянием с «Роснефтью». Особенно слаба Россия в поддержке малого и среднего бизнеса. По данным группы «Опора», защищающей интересы малого бизнеса, за десятилетие, закончившееся в 2004 году, количество малых и средних компаний увеличилось всего на 100 тыс. и достигло 950 тыс., а на их долю приходится 13% валового внутреннего продукта, тогда как в западных экономиках этот показатель превышает 50%. Реальная цифра может быть выше, так как многие компании стремятся избежать процедуры регистрации. Мелкие компании по-прежнему должны выполнить множество требований, чтобы получить лицензию, зарегистрироваться в ряде государственных органов и подвергаться проверкам, которые дают чиновникам возможность требовать взяток. Меры стимулирования небольших компаний и высоких технологий, а также усилия по борьбе с бюрократией и коррупцией прекратятся, если Кремль сосредоточится на поддержке национальных промышленных лидеров. В недавнем интервью Financial Times Греф утверждал, что планы реформ не изменились. Принимаются необходимые законы, в том числе нормативные акты, касающиеся конкуренции и государственной поддержки; планируемая в этом году приватизация еще 1,5 тыс. предприятий, в число которых входит телекоммуникационный холдинг «Связьинвест», развеет все сомнения в приверженности продолжению реформ, заявил он. «Я убежден, что мы можем проводить успешную экономическую политику, только предоставив гражданам максимальную экономическую свободу. Любая другая политика обречена на провал, – добавил Греф. – И у меня не было бы ни сил, ни мотивации проводить политику, обреченную на провал». Переведено 15 апреля 2005
полная версия страницы