Форум » Экономика » ВЕДОМОСТИ//Владимир Мау Экономика манны небесной: Главная угроза модернизации » Ответить
ВЕДОМОСТИ//Владимир Мау Экономика манны небесной: Главная угроза модернизации
BNE: Экономика манны небесной: Главная угроза модернизации Владимир Мау 24.12.2009, 244 (2514) Что такое время? — спросили как-то у армянского радио. — Время — это таинственная субстанция, которая превращает наше светлое будущее в наше проклятое прошлое, — был ответ. Россиянин непременно должен быть историческим оптимистом. Сложности и парадоксы отечественной истории могли бы завести в тупик безнадежности, если бы за удручающей действительностью не стояла твердая уверенность в том, что наши дети будут жить лучше — и будут счастливы. У этой надежды существовало и определенное экономическое и историческое обоснование. Дело в том, что Россия, по крайней мере на протяжении последних 300 лет, отставала от более развитых западных стран (прежде всего Франции) примерно на 50 лет, т. е. на два поколения. Этот разрыв то несколько увеличивался, то сокращался, но в общем глубина отставания продолжает колебаться в указанных пределах. На наличие стабильного 50-летнего разрыва первым, наверное, обратил внимание еще в начале XIX столетия Стендаль. В «Красном и черном» можно найти знаменательные (и пророческие) слова: «Русские сознательно копируют французские нравы, только с опозданием лет на пятьдесят». А в конце того же столетия будущий министр финансов России Николай Бунге повторил ту же мысль в письме Александру II: «Россия отстала от всей Западной Европы <...> на полстолетия». Наконец, в современной литературе этот тезис подробно развил и статистически обосновал Егор Гайдар в книге «Долгое время». Казалось бы, можно успокоиться. Стабильность отставания, конечно, хуже, чем преодоление отрыва от наиболее развитых стран, но гораздо лучше, чем углубление этого разрыва. Ведь известна и модель развития Китая, который 300 лет назад по уровню экономического развития опережал большинство стран мира, потом резко отстал и превратился в полуколонию, а с конца ХХ в. сокращает разрыв. Такого рода историческая нестабильность создает очень большие риски для самого существования страны. Устойчивое отставание неприятно. Но и не катастрофично. Если посмотреть на Францию 1950-х гг. (когда среднедушевой ВВП был примерно таким же, как в России сейчас) с ее политической нестабильностью, Алжирской войной и нарождающимся авторитаризмом Пятой республики — то перспективы последующих 50 лет выглядят не столь уж удручающе. Конечно, лучше было бы найти способ обеспечить ускоренное развитие и нагнать самые передовые страны, но и устойчивое следование в заданном направлении тоже не лишено смысла. Если оставаться в этой парадигме, то курс на ускоренную модернизацию и инновационное развитие, о котором у нас много говорят в последнее время, является желательным, но не критичным. Современные технологии и институты придут в свое время сами собой. Однако гарантирована ли нам эта модель запаздывающей модернизации? Казалось бы, 300-летний опыт дает для этого некоторые основания. Но ведь в истории ничто не гарантировано навечно, и новые обстоятельства могут привести к существенной смене характера экономической динамики. По моему мнению, этот слом традиционной модели экономического развития России происходит на наших глазах, на протяжении жизни моего поколения. И связан он с появлением такого феномена, как дешевые деньги, получаемые от топливно-энергетического сектора. Да, Россия всегда была страной доминирования сырьевого экспорта. Так было и тогда, когда основным источником валюты был вывоз зерна (до середины прошлого столетия), и тогда, когда Советский Союз перешел к политике «нефть в обмен на продовольствие». (Советским машиностроительным экспортом с этой точки зрения можно пренебречь, поскольку он шел не на конкурентный рынок, а покупался в рамках закрытого рынка СЭВ или за счет целевых кредитов, предоставлявшихся дружеским режимам Африки и Азии.) Однако этот экспорт был результатом производственной деятельности, а колебания экспортных цен на него не были столь значительными, чтобы оторвать экспортные доходы от производительности труда. Вывоз продовольствия был важным элементом внутренней политики, суть которой была откровенно сформулирована преемником Бунге на посту министра финансов Иваном Вышнеградским: «Не доедим, а вывезем» и с большевистской беспощадностью реализована в годы первой пятилетки. Увеличение доходов от экспорта непосредственно связано здесь или с отказом от внутреннего потребления (что имеет свои естественные пределы даже для сталинского режима), или с повышением производительности труда. Совершенно иначе складывается ситуация с середины 1970-х гг. Наша экономика все более оказывается зависимой от незаработанных ресурсов. Как свидетельствуют известные источники, манна небесная может стать важным инструментом политической и идеологической стабилизации, но это инструмент разового применения. Новейшие исследования доказывают, что «экономика манны небесной» не является стабильной, поскольку дестимулирует производственную деятельность — наличие незаработанных доходов позволяет потреблять, ничего не производя. Одной из первых в новой истории с этим феноменом столкнулась Испания в XVI в. Мощный поток серебра и золота из открытой в 1492 г. Америки подорвал основы экономики на тот момент самой мощной в военном отношении страны Европы. Вскоре выяснилось, что покупать товары за границей дешевле, чем их производить. Дешевые деньги создали иллюзию мощи и неуязвимости, в результате чего Испания начала воевать в разных концах Европы, тратя на военные и политические авантюры даже больше тех фантастических средств, которые давали американские колонии. В результате расходы росли быстрее доходов (хотя последние увеличивались в разы), за чем последовали дефолты бюджета, а затем и военные поражения. Крах Непобедимой армады был в том числе и следствием денежного дождя, лившегося к тому времени уже более полувека. Словом, за ресурсное изобилие Испания заплатила деградацией политических и экономических институтов, из которой страна не могла выбраться на протяжении почти 400 лет. Что я хочу всем этим сказать? Во-первых, что поток денег, не связанных с повышением производительности труда, стратегически крайне опасен, хотя и позволяет решать многие тактические задачи. Во-вторых, и это главное, с 70-х гг. прошлого столетия в нашей стране сложилась принципиально новая реальность — зависимость от природных ресурсов, доходы от которых оторваны от экономического развития страны и производительности труда. Такого не было на протяжении предыдущих столетий. И здесь-то таится главная, стратегическая угроза. Эта ресурсная зависимость качественно отличается от сырьевого характера российской экономики прошлого, когда основу экспорта составляли продукты сельского хозяйства. Политические риски современной ресурсной зависимости очень велики, поскольку ее результатом становится деградация основных общественных институтов. Этого не было раньше. Ресурсная зависимость уже привела к краху Советского Союза, который начался именно в тот момент, когда страна стала сверхдержавой и казалось, что ей уже ничто не угрожает. Какой из всего сказанного следует вывод? Больше нельзя рассчитывать на сохранение модели «50-летнего лага», когда отсутствие модернизационных прорывов могло быть компенсировано пониманием того, что мы и так, хотя и отстаем, движемся поступательно и в правильном направлении. С точки зрения той реальности, в которой находится страна в настоящее время, решительному курсу на модернизацию альтернативой является деградация. Однако нам еще только предстоит выработать стратегию и тактику модернизации в стране, перегруженной дешевыми ресурсами. И это отнюдь не тривиальная задача: ее решение не может быть сведено к выбору приоритетных направлений научно-технического прогресса и концентрации на них материальных и интеллектуальных ресурсов. В экономической истории ничто не гарантировано — ни отсталость, ни прорывы. Но нужно четкое осознание угроз в качестве первого шага к их нейтрализации. Автор — ректор Академии народного хозяйства при правительстве РФ
Ответов - 11
гммм: Кудрин требует провести честные выборы ради спасения экономики Алексей Кудрин признал нежизнеспособным "инновационный сценарий" развития России Кудрин полагает, что в стране слабая система управления, "в том числе в правительстве" (еще 2) По словам Кудрина, России пока не удается уйти от нефтегазовой зависимости Кудрин считает, что подготовленный Минэкономразвития сценарий для российской экономики не имеет права на жизнь Ссылки по теме GZT.ru Минфин нашел идеологическое обоснование потреблению табака и алкоголя Кудрин гонит Собянина из бизнеса Непарламентские партии осудят идеи Кудрина в Госдуме Кудрин сомневается в инфляционном прогнозе в 7% Единороссы считают двусмысленным призыв Кудрина к честным выборам Кудрин поблагодарил общественность за внимание к сайту госзакупок Кудрин заявил о необходимости для России слезть с нефтегазовой «иглы» Комментарии к статье Dr.Bormental написал 18.02.2011 в 18:54 Эту страну погубит коррупция. А борьба наших чиновников с коррупцией это борьба пчёл против мёда. Все только и трещат о том... Оставить свой комментарий 18.02.2011 в 16:30, обновлено 19.02.2011 в 12:43 Авторы: София Сарджвеладзе Министр финансов Алексей Кудрин заявил, что для успеха экономических реформ в России надо провести справедливые и честные выборы, на которых будут представлены все ведущие политические силы страны. Пока же, по словам министра, Россия живет «по понятиям», теряет инвестиционную привлекательность и не может уйти от нефтегазовой зависимости. В стране слабая система управления, а бизнес-вопросы решаются в кабинетах чиновников. Ранее Кудрин уже призывал проводить экономические реформы одновременно с изменениями политической системы. Министр финансов РФ Алексей Кудрин заявил, что для успеха экономических реформ в России надо провести честные, свободные выборы. «Очень важно, чтобы сами выборы были справедливыми и честными, чтобы на этих выборах были представлены все ведущие политические силы и представители общества. Только это даст тот мандат доверия, который необходим для проведения экономических реформ. Если сложится недоверие, то мы свои задачи выполним не в полной мере»,— заявил глава Минфина в пятницу, 18 февраля, выступая на восьмом экономическом форуме в Красноярске. «По понятиям» По словам Кудрина, сейчас Россия «живет как бы по понятиям, больше чем по правилам», правила игры есть, но они «обходятся». «У нас одни частные компании ближе, чем другие частные компании. Вопросы слияния, поглощения, доступа к ресурсам зачастую решаются в кабинетах чиновников»,— цитирует выступление министра агентство Reuters. В стране очень слабая система управления, в том числе— на уровне правительства, считает Кудрин. Триста утвержденных концепций и стратегических программ, которыми одновременно должны руководствоваться чиновники, «не сбалансированы по целям и ресурсам», и надо «жестко расставить приоритеты». Кудрин полагает, что в стране слабая система управления, "в том числе в правительстве" Источник: (с) ИТАР ТАСС Кудрин признался, что в самых смелых мечтах не представлял, что на перевооружение армии будет потрачено 20 трлн руб. за 10 лет. «Это означает, что надо будет менять баланс бюджета, макроэкономики и, возможно, налогов в среднесрочной перспективе. Ведь это— рост расходов на 1,5% ВВП»,— пояснил глава Минфина. Инвестклимат и нефтегезовая зависимость Кудрин также отметил, что России пока не удается уйти от нефтегазовой зависимости. «Есть риски, что мы снова станем воспроизводить докризисные тенденции или нашу модель, когда большой приток средств, связанный с высокими ценами на энергоносители и приток капитала идет на быстрое укрепление национальной валюты»,— сказал он. По словам министра, в ближайшие годы российская экономика может иметь устойчивый рост около 4%, но этого недостаточно: нужны темпы в 6–7%. «Поэтому мы должны думать о новых факторах роста, должны существенно улучшить инвестклимат»,— сказал Кудрин. «Инвестклимат пока не удовлетворяет многих наших российских инвесторов, и они часть средств выводят. Прямые иностранные инвестиции упали в полтора раза, по предварительным данным 2010 года будет $12–14 млрд. Нам нужно быстрее создавать необходимые условия, гарантии— будь то политические, будь то снижение рисков»,— добавил глава Минфина. По словам Кудрина, России пока не удается уйти от нефтегазовой зависимости Источник:http://www.latoma.net Что касается российской промышленности, то она может выйти на докризисный уровень в конце 2011— начале 2012 года. «В области ВВП в начале следующего года мы выйдем на объем экономики уровня до 2008 года»,— сказал министр. Сценарий МЭРТ «не имеет права на жизнь» Кудрин раскритиковал сценарий развития российской экономики, подготовленный Минэкономразвития, передает РИА Новости. «Инновационный (сценарий— GZT.RU) исходит из цен на нефть до 2020 года до $100 и при этом сохраняется дефицит около 2% до 2020 года. Я считаю, что такой прогноз инновационного варианта, который подготовил Минэкономразвития, не имеет права на жизнь, и нам придется его сейчас переделывать»,— сказал Кудрин, пояснив, что подобный сценарий несет большую зависимость от нефти и большие риски для российской экономики, чем были до кризиса. Кудрин считает, что подготовленный Минэкономразвития сценарий для российской экономики не имеет права на жизнь Источник: (с) ИТАР ТАСС Он напомнил, что при цене в $61 за баррель в 2010 году дефицит бюджета сложился на уровне 3,9% ВВП. «В этом году мы еще не знаем, какая будет цена. Даже если она будет за уровнем $90— она будет одной из самых высоких цен в истории»,— отметил глава Минфина. Экономика плюс политика Напомним, в прошлом году Кудрин уже говорил, что экономические реформы должны сопровождаться изменениями политической системы. «
BNE: Враги модернизации Главный правительственный эксперт экономист Владимир Мау критикует одну из главных антикризисных мер правительства — поддержку системообразующих предприятий. Говоря о кризисе в целом, он предвидит 10 лет турбулентности Максим Товкайло Ведомости 20.01.2010, 8 (2526) Поддержка системообразующих компаний в прошлом году стабилизировала социальную ситуацию, но в будущем может помешать обновлению экономики, считает ректор Академии народного хозяйства и член новой правительственной комиссии по экономической интеграции Владимир Мау. Многие из спасенных предприятий — «системообразующие банкроты» и помощь им мешает решать задачу модернизации (главная в антикризисной программе правительства на 2010 г. — «Ведомости»), пишет он в статье для февральского номера журнала «Вопросы экономики». Еще хуже, что менеджмент в большинстве этих компаний остался прежним. Появление «равных среди равных» Мау считает одним из рисков посткризисного периода. Получатели поддержки оказываются в привилегированном положении и, даже будучи менее эффективными, смогут победить своих более эффективных конкурентов, предупреждает экономист. Большинство из спасаемых компаний — это рудименты экономики прошлого: никто не предложил внятную программу модернизации, отмечает Мау. Спасение системообразующих предприятий стало одной из первых антикризисных мер правительства. Их список в декабре 2008 г. утвердила правительственная комиссия по устойчивому развитию экономики, в которой Мау был руководителем экспертного совета. Изначально туда попало 295 компаний: например, «Газпром», РЖД, «Аэрофлот», «Русал», «АвтоВАЗ», ГАЗ, строительные компании, несколько десятков оборонных. В течение года список корректировался, сейчас в нем уже 343 предприятия, говорит представитель Минэкономразвития. На поддержку системообразующих компаний в бюджете прошлого года было выделено 300 млрд руб., из них 75 млрд руб. — на оборонные предприятия и 225 млрд руб. — на остальные. В бюджете 2010 г. на эти цели заложили 40 млрд руб., говорится в антикризисной программе правительства. Выбора, поддерживать или нет системообразующие предприятия, де-факто не было, оправдывается чиновник Минпромторга: «Сразу было решено, что будем поддерживать. Дело не только в социальных причинах, но и в боязни потерять собственную индустрию». А менеджмент в компаниях не сменяли по двум причинам: либо новых претендентов не было вообще, либо они стоили очень дорого, добавляет собеседник «Ведомостей». Хотя большинство из этих компаний являются флагманами в своей отрасли, управляются они на самом деле неэффективно, согласен с Мау чиновник правительства. Признает он и то, что другим компаниям, например средним и мелким, правительство помочь не смогло. Включение предприятий в список системообразующих было сильнейшим антистимулом для их развития, отмечает Игорь Николаев из ФБК: «Вместо того чтобы заниматься модернизацией, все усилия компаний были направлены на то, чтобы получить помощь». Нужно было больше тратить на социальные меры, так как, помогая предприятиям, правительство в основном поддерживало неэффективных собственников и менеджмент, считает Сергей Гуриев из РЭШ. «Например, “АвтоВАЗ” получил в 2009 г. больше, чем все безработные нашей страны», — сказал он. Представители автоконцерна вчера отказались говорить о его эффективности. Ранее чиновник Минфина, комментируя претензии Счетной палаты к программе модернизации «АвтоВАЗа», утверждал, что решение о помощи «АвтоВАЗу» было политическим. Еще одним получателем госпомощи должен был стать другой автозавод — ГАЗ. Ему первому одобрили госгарантии на 20 млрд руб., однако воспользоваться ими не удалось. Со своими проблемами группа ГАЗ справлялась собственными силами — сокращала издержки, договаривалась с поставщиками, разрабатывала новые модели, перечисляет зампред правления ГАЗа Елена Матвеева. Банкротство ни одной из этих проблем не решило бы, настаивает она, — напротив, это привело бы к социальным проблемам, остановке заводов и прекращению расчетов с поставщиками. Несмотря на критику в отношении системообразующих предприятий, Мау считает антикризисные меры правительства в целом оперативными и эффективными, они укрепили доверие к экономическим и политическим институтам. В 2010 г. нужно бороться с инфляцией, повышать эффективность бюджетных расходов и мобильность рабочей силы, снижать госдолю в экономике, создавать длинные деньги, развивать конкуренцию и малый бизнес, продолжать вступать в ВТО и ОЭСР, поддержать моногорода, уточнить пенсионную реформу. Из-за системных проблем в глобальной экономике мировой кризис продлится «порядка 10 лет», считает Мау. «Вероятны колебания темпов роста, его неустойчивость с локальными подъемами и спадами, всплесками инфляции и попытками ее подавления», — предрекает он.
BNE: Не так даете! Китай и Россия примерно поровну потратили на поддержку продаж автомобилей. И результат одинаковый: изменение рынка почти на 50%. Только с разным знаком: в Китае — рост, а в России — падение. В чем дело? Елена Виноградова Максим Товкайло Иван Васильев Ведомости 21.01.2010, 9 (2527) Автомобильные рынки стран, правительства которых в 2009 г. тратили деньги не только на поддержку производителей, но и поддержку спроса, либо выросли, либо сохранили динамику развития — к такому выводу пришел партнер PricewaterhouseCoopers Стенли Рут, проанализировавший эффективность мер господдержки на разных рынках. В Китае, впервые завоевавшем статус мирового лидера по продажам новых автомобилей, продажи выросли на 48% до 10,4 млн автомобилей (см. таблицу). Последние четыре года они росли на 6-10% в год. Правительство Китая снизило налог на покупку автомобилей с двигателем менее 1,6 л с 10% до 7,5%, выделило $1,6 млрд на субсидии при утилизации старых автомобилей, а сейчас разрабатывает новую систему автокредитов для стимулирования продаж, рассказал Рут. В США автомобильный рынок в 2009 г. откатился на второе место, продажи упали на 21%, но это не хуже результата предыдущего года: снижение в 2008 г. было примерно такое же. В начале года падение было гораздо больше, но правительство выделило $3 млрд на утилизацию и более 670 000 американцев, получив $3500-4500, поменяли старый автомобиль на новый, рассказал Рут. Кроме того, в США при покупке нового автомобиля сейчас предоставляется вычет по налогу с продаж и акцизам с суммы, не превышающей $49 500. В Великобритании, где тоже ввели утилизационную премию, рынок падал позапрошлогодними темпами. На четвертом рынке в мире, германском, продажи новых автомобилей в прошлом году выросли на 20%. Власти за год потратили 5 млрд евро на утилизацию — 2500 евро каждому желающему поменять автомобиль старше 10 лет на новый. Программой воспользовались 2 млн человек. Автомобильные рынки Бразилии и Индии, сопоставимые по объему с российским, тоже выросли за год. Правительства этих стран субсидий покупателям не давали, но потребителю помогли — снизили налоги. В Бразилии до марта 2010 г. отменен налог на покупку новых автомобилей, снижен налог на финансовые операции с 3% до 1,5%, что сказалось на кредитовании. В Индии снизили НДС на автомобили на 4 п. п., акциз — на 2 п. п., а также налог на неэкономичные автомобили с двигателем объемом более 2000 куб. см с $440 до $330 в год. В России поддержка потребителей ограничилась запуском программы субсидирования автокредитных ставок — на нее в прошлом году потрачен 1 млрд руб. Утилизационная программа, о которой так много говорилось, не заработала. В итоге если в конце 2008 г. рынки новых автомобилей Германии и России были близки по объему, то к концу 2009 г. российский рынок новых автомобилей уменьшился вдвое до 1,46 млн штук. При этом в России на поддержку продаж был потрачен объем средств, сопоставимый с китайским: по оценке «Соллерса», в 2009 г. было выделено 50 млрд руб., но почти все они пошли на госзакупки автомобилей за счет федерального и регионального бюджетов. Результат — падение рынка вполовину. России следует больше тратить на поддержку потребительского спроса, считает Рут. А кроме того, доступ производителей ко всем программам должен быть равным, уверен Дэвид Томас, председатель комитета автопроизводителей Ассоциации европейского бизнеса (АЕБ), объединяющей импортеров. АЕБ предлагает распространить программу льготного кредитования на все автомобили без ограничения цены и места производства. В таком случае покупатели рублем проголосуют за самые конкурентоспособные автомобили. В этом году объем госзакупок сократится — по подсчетам «Соллерса», государство выделит 46 млрд руб., из которых 10 млрд руб. — на программу утилизации и 2 млрд руб. — на льготные кредиты. Пока вопрос о дополнительных мерах поддержки спроса не стоит, но это не значит, что их не будет — все зависит от ситуации, говорит Дмитрий Песков, пресс-секретарь премьер-министра Владимира Путина.
BNE: Владислав Иноземцев Modernizatsya.ru: На свалку историю! Владислав Иноземцев ВЕДОМОСТИ 19.04.2010, 69 (2587) В минувшие выходные в Подмосковье прошла XVIII ежегодная ассамблея Совета по внешней и оборонной политике (СВОП) — организации, без малого 20 лет объединяющей почти две сотни авторитетных отечественных ученых, политиков и предпринимателей. Темой обсуждения стала модернизация, а акцент в этот раз был сделан на истории российских реформ и ее уроках. Мнения разделились, причем очень радикально: некоторые участники (согласно правилам СВОПа, выступавших не принято называть по фамилии) утверждали, что Россия в ее нынешнем виде — своего рода антиквариат, который можно только испортить изменениями и переделками; другие говорили о том, что переделы собственности в стране неизбежны и впредь, так как в традиционных об-щинах они случались раз в 12-15 лет, и это для России скорее правило, чем исключение. Впрочем, большинство участников все же признавали, что модернизация нужна, — но те, кто это делал, осознанно или неосознанно избегали обращения к истории, к чему настоятельно призывали программа и ведущие мероприятия. В общем и целом дискуссия показала, что современным модернизаторам трудно на что-то опереться в истории собственной страны. Выражая свою личную точку зрения, скажу: для этого есть веские причины. Убежден: обращаться к истории для понимания специфики нынешних задач и целей — значит готовиться к битвам прошедшей войны, когда на пороге маячит угроза совершенно нового и не слишком понятного типа. Я считаю такие попытки практически бессмысленными — и как минимум по трем причинам. Во-первых, в глобализированном мире история в лучшем случае может служить идеологическому оправданию тех или иных практических шагов или, напротив, выступать эмоциональным аргументом убеждения в их ошибочности — но не доказывать необходимости определенных мер. Судьбы любой страны сегодня в гораздо большей степени заданы действиями других акторов мировой политики и общей ситуацией в мире, нежели ее собственной давней историей. Успех или неудача российской модернизации определится не тем, насколько она окажется соответствующей российским традициям, а тем, будет ли она отвечать современным трендам или пойдет им наперекор. Во-вторых, практически вся история, из которой сегодня предлагается извлекать уроки, была историей по преимуществу политической и военной. Начиная с середины ХХ в. она стремительно превращается в историю экономическую и технологическую. Крах Советского Союза зримо продемонстрировал конец традиционной истории — и в ближайшие десятилетия новые глобальные конфигурации будут определяться именно в экономическом соревновании. Между тем современная экономика — это радикальное новаторство, а не воздыхание над традициями. Я почти уверен, что геополитические стратегии XIX в. в ближайшие десятилетия можно будет смело сдать в утиль (а на качественно другом языке российские стратеги говорить до сих пор не научились). В-третьих, пора признать, что для обоснования политических парадигм используется не столько история, сколько своего рода мифология истории — и это справедливо не только для России, но и для большинства стран, пытающихся определить ориентиры своего развития путем анализа прошлого. А мифы слишком уж далеки от реальности, чтобы следование им воплощалось в разумных рекомендациях по поводу будущего. Примечательно, но на протяжении последних нескольких столетий самыми успешными в экономическом отношении странами становились те, которым удавалось либо начать «с чистого листа», либо найти свою идентичность в радикальном отрицании (а не возвеличивании) исторического опыта. От прошлого их отвращала относившаяся к будущему цель (примерами тут могут быть как Соединенные Штаты с 1776 г., так и Советский Союз с 1917 г.), вина за недавние преступные деяния (что, например, относится к Германии и Японии после 1945 г.) или стремление вырваться из вековой отсталости (заметное в Южной Корее, Малайзии или на Тайване). Страны, обращенные в прошлое, не добиваются сегодня заметных успехов. Народы, претендующие на религиозную или квазирелигиозную идентичность, вряд ли окажутся лидерами XXI в. Масштаб запроса на исторические экзерсисы уникален для сегодняшней России и порожден понятными обстоятельствами. Власть, не располага-ющая идеологическим обо-снованием своего доминирования и не способная похвастаться экономическими достижениями, не может не быть падкой на масштабные идеологемы, оправдывающие ее действия исходя из представлений о прошлом. Однако единственный реальный урок, который можно извлечь из истории российских модернизаций, — это то, что таковые были хотя бы ограниченно успешными лишь тогда, когда они максимально жестко порывали с прошлым, а элита начинала учиться у своих современников, а не предков. История призвана давать нации ощущение имеющихся у нее возможностей, а не готовые рецепты — и тем более не фаталистические рекомендации. Россия должна гордиться великими подвигами своих солдат в войнах 1812, 1914-1918 и 1941-1945 гг.; умением повернуть страну в новом направлении, проявившемся в конце XVII и последней трети XIX столетий; научным потенциалом нации, ставшим особо заметным на рубеже XIX и ХХ вв. и после окончания Великой Отечественной войны. Но все это следует воспринимать как подтверждение способности к мобилизациям во имя перемен и лучшего будущего. Эти способности нужно максимально задействовать и сегодня. А давно изжившие себя традиции или представления о таковых следовало бы отправить туда, куда время от времени отправляется всякое старье, — на свалку. Быстрый поиск: СВОП Автор — директор Центра исследований постиндустриального общества, главный редактор журнала «Свободная мысль»
BNE: Депутаты проголосовали за законопроект о переводе всех бюджетных учреждений на кардинально новую систему финансирования. С подробностями - парламентский корреспондент "Вести ФМ" Геннадий Горячев. Горячев: На самом деле третье чтение – лишь формальность, и депутаты уточняют текст. Никакие поправки уже не вносятся. Естественно, обсуждения нет. Но думская оппозиция, как и положено, получила заключительное слово, чтобы вновь раскритиковать реформу. Коммунисты и эсеры остались при своем мнении. В итоге законопроект просто набрал 315 голосов, 94 депутата были против. Бюджетные учреждения в основном станут автономными, а значит, коммерческими, за положенные бесплатные услуги людям в большинстве случаев придется платить. Все бюджетники теперь делятся на два типа. Медицинским и образовательным учреждениям дается больше самостоятельности, но они лишаются постоянного финансирования из бюджета. Что касается других, казенных: оборонка, безопасность, спецлечебницы, тюремная система - остается финансирование по смете. Однако все самостоятельные заработки отдаются в госказну. Нужно заметить, что государство содержит все бюджетные учреждения все зависимости от объема и качества предоставляемых услуг. Самих учреждений очень много. По данным правительства, почти 330 тысяч, и только федеральные центры тратят на их содержание 800 миллиардов рублей в год. А регионы и муниципалитеты – еще больше. Такие расходы - неоправданны, считает правительство, потому нужно распределять бюджетные деньги по госзаказу. Кстати, правительство поддерживает и парламентское большинство, то есть платить нужно за реальные услуги, исходя из потребностей населения. Что интересно: к третьему чтению правительственный законопроект в самом конце значительно изменился. Была внесена ключевая поправка единороссов, они посчитали, что переход на новую систему финансирования уже с 1 января следующего года для региональных и муниципальных невозможен, потому срок для них продлен до 1 июля 2012 года. А вот для федералов – дата остается прежней.
BNE: Modernizatsya.ru://Владислав Иноземцев// Издержавшаяся страна 31.05.2010, 97 (2615) Кризис, который правительство уже объявило завершившимся, имел одно внешне позитивное следствие: обуздание инфляции. Однако этот успех должен оцениваться с учетом, во-первых, его устойчивости и, во-вторых, того уровня, на котором начинают стабилизироваться цены. И если оценить эти обстоятельства, окажется, что Россия на протяжении последних 10 лет построила совершенно иррациональную экономику. Считается, что уход от «гиперинфляции» 1990-х гг. — одна из главных отличительных черт нынешней России. Формально это так: в 1993-1999 гг. рублевая инфляция в среднем составляла 191% в год, а с 2000 по 2009 г. ее темп снизился с 20,2 до 8,8%. Но следует учесть, что с начала 1993-го по конец 1999 г. курс доллара к рублю вырос в 64 раза, а с января 2000 г. по май 2010-го — всего на 15%. Цены же в первом периоде повысились в 233 раза, а во втором — в 3,42. Следовательно, в благополучные путинские годы ежегодная «долларовая» инфляция составляла 11,5%, тогда как в «ужасные» ельцинские — 20,3% [расчеты по http://www.cbr.ru/currency_base/dynamics.aspx и http://www.gks.ru/free_doc/new_site/prices/potr/2009/I-ipc.htm]. Разница значительная, но не сумасшедшая. При этом объясняется она не столько усилиями властей по сдерживанию инфляционных процессов, сколько естественным пределом повышению цен. Цены в России в последние годы не просто росли — они достигли непропорциональных высот. Одно дело сказать, что тариф на электроэнергию для населения в Москве вырос в 2000-2010 гг. в 5,3 раза, а другое — заметить, что сегодня он составляет 83% от французского уровня и 105% от американского. То же самое с бензином (рост за те же годы в 4,8 раза, и сегодня на 11% более высокая цена, чем в США), большей частью продуктов питания (цены на которые заметно выше, чем в Восточной Европе), лекарствами, одеждой и т. д. Тенденция к завышению цен охватывает отрасли, которые на первый взгляд не кажутся относящимися к естественным монополиям. Поездка на такси из «Шереметьево» до центра Москвы стоит вдвое дороже, чем из Шенефельда в центр Берлина; цены в московской сетевой прачечной «Контраст» в среднем на 60% выше, чем в парижской 5àSec; чашечка кофе в «Кофемании» — в 2,7 раза дороже, чем в Праге, а сделать один метр шва в убогом ателье на 3-й Фрунзенской улице выйдет в два раза дороже, чем купить погонный метр подшиваемой ткани в пекинском магазине. Инфляция в России — не вполне инфляция; это осознанное повышение цен, санкционированное государством. Рост тарифов естественных монополий за 2000-2009 гг. составил: по грузоперевозкам РЖД — 5,2 раза, по газу (для промышленных потребителей) — 5,8 раза, по услугам ЖКХ — более 9,3 раза. Это вызывает рост издержек в промышленности, а также соблазняет предпринимателей идти по тому же пути, что и государственные компании. В результате путинское десятилетие стало эпохой самого устойчивого роста долларовых издержек в мировой истории. Сейчас доллар стоит в России столько же, сколько осенью 2001 г., но рублевые (и, следовательно, долларовые) издержки на производство 1 т калийных удобрений выше в 2,6 раза, 1 т бензина Аи-95 — в 3,1 раза, 1 т асфальта — в 3,7 раза, 1 т металлопроката — в 3,8 раза, на добычу 1 т угля — в 4,2 раза, а 1000 кубометров газа — в 6 раз. Если в 2002 г. от 35 до 40% российских предприятий ежеквартально отмечали рост себестоимости выпускаемой ими продукции, то в 2005 г. таких было уже 63-66%, а в 2007-м — более 85%. При этом на следующий год намечено повышение тарифов естественных монополий в среднем на 16-18% и к тому же полная либерализация тарифов на электроэнергию. В итоге отпускные цены по целому ряду позиций сегодня выше мировых — тем более что в отношении импорта действуют помогающие «отечественным производителям» пошлины. Так, например, цена на применяемую в строительстве стальную арматуру составляла в мае в России 24 000-25 500 руб./т, на холоднокатаный стальной лист — 24 000-27 000 руб./т, на алюминий в чушках — 66 000-72 000 руб./т. Для сравнения: на европейском рынке цены достигали соответственно $590, $630 и $1990 за 1 т, т. е. были на 31-39, 18-26 и 9-14% ниже российских. Зато недавно мы услышали решение металлургов о повышении цен на их продукцию с 1 июня на 10-30%, что вызвало резкую реакцию правительства — которое, однако, должно было беспокоиться намного раньше. Стоит ли ныне апеллировать к ФАС, которая в 2007 г. сама санкционировала для ОК «Русал» внутренние цены, превышающие котировки на LSE? При этом заметных успехов в эффективности использования материалов, которые должны были проявиться при росте цен до мирового уровня, нет. Сегодня для производства ВВП на $1 в рыночных ценах российской экономике нужно в 2,7 раза больше энергоносителей и в 3,1 раза больше металла, чем европейской; на строительство 1 кв. м жилья мы по-прежнему тратим в 1,8 раза больше бетона и в 2,2 раза больше арматуры, чем в ЕС. Между тем периоды бурного промышленного роста в Южной Корее, Бразилии, Малайзии и Китае приходились и приходятся на периоды, когда внутренние цены на базовые товары были ниже мировых в 1,5-3 раза. Именно поэтому мы так мучительно выходим из рецессии… О какой конкурентоспособности и инвестиционной привлекательности можно говорить в такой ситуации? Обычно считают, что «издержавшаяся» Россия существует только в условиях сверхвысоких цен на сырье на мировом рынке — но это приукрашивание реального положения дел. Наша экономика живет за счет сверхвысоких внутренних цен на большинство товаров и услуг и постоянного роста издержек — но сегодня этот рост наталкивается на естественный предел в виде мировых цен. Поэтому модернизацию нужно понимать не как политическую либерализацию или наращивание инновационной составляющей, а как банальное повышение эффективности — что в переводе на простой русский язык означает не что иное, как снижение удельных издержек. Но возможен ли отказ от сложившейся в последние годы системы? Для ответа на данный вопрос проанализируем причины и истоки нынешней ситуации…
BNE: Цитата недели «Превращать собрание акционеров в дискуссию с вами невозможно. Сядьте, пожалуйста». Алексей Улюкаев, Первый заместитель председателя Банка России Борис Сафронов ВЕДОМОСТИ 08.06.2010, 103 (2621) Улюкаев, который вел годовое собрание акционеров ВТБ, лишил слова одного из них — Владимира Синякова. Тот убеждал всех голосовать против утверждения годового отчета до получения удовлетворительных объяснений по поводу скандальной сделки о лизинге буровых установок. Акционер предложил наблюдательному совету банка изучить эту историю. Но Улюкаев объяснил надоедливому миноритарию, что это в компетенцию наблюдательного совета не входит, а со сделкой разберется милиция. Не сомневаюсь, что разберется. Тем более что в описании акционера ВТБ Алексея Навального — одного из немногих, кого по-настоящему интересует эта сделка, — она выглядит ясно. Лизинговая «дочка» ВТБ купила буровые установки, чтобы сдать их в лизинг. Купила у кипрского посредника за $456 млн при каталожной цене $300 млн. Вот милиция и разобралась. Костин рассказал Синякову, что просил министра Рашида Нургалиева «провести расследование на предмет состава уголовного дела», по итогам которого состава преступления не нашли. Долгое время не находились подтверждения составу преступления и пострадавшие при покупке «дочкой» «Газпрома» газа через посредника раза в полтора выше, чем напрямую у производителя. И все же почему бы совету не разобраться в этой истории, раз уж она так беспокоит акционеров? Если претензии миноритариев верны, потери ВТБ сопоставимы с размером дивидендов (6,1 млрд руб. за 2009 г.) и экономией от снижения ставки по субординированному кредиту. Документы есть, действовавшие расценки производителя и перевозчика известны, ставки таможенных пошлин — тоже, руководители «ВТБ лизинга» наверняка знали бенефициаров кипрского контрагента. Но Улюкаев предпочел вежливо послать акционера. Неужели ему самому не интересно, был ли «распил»? В конце концов, три года назад в ходе IPO ВТБ его родители купили акций на 20 млн руб. Ах, да! Компетенции нет. Это спорный вопрос. По закону об АО совет «осуществляет общее руководство деятельностью общества». В нем перечислены 17 пунктов, входящих в компетенцию совета, и еще один (ст. 65, п. 18): «иные вопросы», предусмотренные законом и уставом общества. Почему бы Улюкаеву и другим директорам на основании этого пункта не потребовать от правления ВТБ создания подотчетной наблюдательному совету комиссии по изучению обстоятельств буровой сделки. Было бы интересно посмотреть, как менеджеры банка доказывают совету (или суду?) нелигитимность этого требования! Так компетенции не хватает или чего-то другого?
Сергей С.: BNE пишет: Экономика манны небесной: Главная угроза модернизации Владимир Мау .... Что я хочу всем этим сказать? Во-первых, что поток денег, не связанных с повышением производительности труда, стратегически крайне опасен, хотя и позволяет решать многие тактические задачи. Ага, осталось показать страну, или хотя бы человека, (Перельмана не предлагать), которая отказалась бы от "легких" денег, типа ростовщичества, нехилая(если не основная) доля капитала на Западе. Владимир Мау Во-вторых, и это главное, с 70-х гг. прошлого столетия в нашей стране сложилась принципиально новая реальность — зависимость от природных ресурсов, доходы от которых оторваны от экономического развития страны и производительности труда. А что, бывает реальность, не зависимая от "природных ресурсов"? Это как, питаться святым Духом? Можете привести примеры такой реальности? А доходы вообще мало связаны с экономическим развитием и производительностью труда, от конъюктуры рынка больше - например, в 2009 г. убытки Ford в США увеличились, а доходы в Европе - выросли.
BNE: 1) Халявы навсегда не бывает Те же саудиты и эмираты и норвежцы много умнее распорядились рентой от нефти 2) К их числу можно отнести себестоимость продукции (которая зависит и от производительности труда и от его зарплатной компоненты) Ровно поэтому особые районы Китая и вырываются вперед
БорисН_Е: Путину укажут на недостатки Экономическая политика правительства Владимира Путина — стимулирование спроса — больше несостоятельна, расскажут сегодня премьеру эксперты, дорабатывающие стратегию-2020. Надо переходить к стимулированию предложения Евгения Письменная Ведомости 29.03.2011, 54 (2820) * Статья * Отзывы89 * Фото Сегодня в Ново-Огареве Путин выслушает первый промежуточный доклад об изменениях правительственной стратегии-2020 от экспертов, работающих под руководством ректора АНХ Владимира Мау и ректора ВШЭ Ярослава Кузьминова. Премьер в январе поручил им разработать новый вариант стратегии с учетом изменений в экономике после кризиса. Пока эксперты сосредоточились только на оценке нерешенных проблем, новых вызовах и определении базовых политических развилок, объясняется в докладе, который оказался в распоряжении «Ведомостей». Если президиум правительства в среду одобрит этот подход, группа экспертов (см. врез) приступит к детальной переработке стратегии. Мировые фундаментальные дисбалансы не сняты, говорится в докладе, а значит, «на содержательном уровне кризис нельзя считать преодоленным». Возможны два сценария: «смена лидера» и «встречный кризис». Первый — это дальнейшее смещение баланса сил в мировой экономике от Запада к Востоку, многополярная мировая валютная система (доллар США утратит роль главной резервной валюты), утрата доверия инвесторов к экономполитике США и лидерство Китая в мировой экономике. При таком сценарии начнут укрупняться финансовые системы развивающихся стран, капитал станет дороже, вырастет спрос на ресурсы и начнется гонка инноваций, заключают эксперты. Второй сценарий моделирует совпадение двух кризисов: развитых стран, которые войдут в стадию инновационного развития, и не очень развитых с экспортной моделью догоняющего развития. Эксперты считают, что при таком сценарии темпы роста мировой экономики в течение 5-6 лет остановятся на уровне около 2-3%. Но для российской экономики ключевой вопрос — энергетический, констатируют эксперты. Ресурсы будут дорожать из-за роста спроса на них, а цены на промтовары будет сдерживать рост предложения со стороны развивающихся стран. Россия в глобальном контексте попала в «ножницы конкурентоспособности», говорится в докладе: страна застряла в промежутке между богатыми и бедными странами, задающими тон мировому развитию. Конкурентоспособность российской экономики последние годы снижалась, а уровень институционального развития и качество деловой среды в России деградировали. При этом издержки плохого делового климата уже не могут быть компенсированы дешевизной трудовых ресурсов. Сильные стороны России — макроэкономическая стабильность и масштабный внутренний рынок. Но макроэкономикой теперь всех не спасти, сетуют эксперты, уже невозможно противостоять масштабным колебаниям нефтяных цен, фактический дефицит бюджета выглядит условным, зато структурный дефицит — фундаментальный фактор. «Переоценка макроэкономической ситуации в России со стороны инвесторов носит долговременный характер и уже отражается в текущих тенденциях (отток капитала на фоне роста цен на нефть)», — предупреждают Путина консультанты. Основная макропроблема для России — высокие издержки производства при низком технологическом и институциональном уровне. Поэтому важно определить подход к изъятию и перераспределению природной ренты, указывают эксперты. В 2000-2005 гг. она изымалась из экономики, что позволило с 2006 г. наращивать социальные расходы. В результате сформировалась политика стимулирования спроса, которая привела к росту потребления не отечественных товаров, а импортных, а также к росту инфляции и издержек производства. Если такая политика будет продолжаться, это «чревато макроэкономической дестабилизацией». Чтобы выйти из этого тупика, надо переходить к стимулированию предложения. Это значит проводить институциональные реформы, эффективно изымать природную ренту и ограничивать ее использование на расходы бюджета, снижать издержки производства — «как налоговые, так и транзакционно-коррупционные». Ключевая проблема России — плохой деловой климат, который подавляет частный бизнес и выступает прямым ограничителем экономического роста, пишут эксперты. Повышать эффективность производства и использования инвестиций невозможно без глубокого изменения отношений между государством, бизнесом и обществом. Без демократического общественного контроля за госорганами тоже нельзя двигаться вперед, считают они. Надо защищать собственность, содействовать конкуренции, обеспечивать верховенство права, проводить масштабную приватизацию и сокращать нерыночный сектор экономики, ограничивать коррупцию, учат эксперты. Валютная политика должна быть благоприятна для инвестиционного процесса, говорится в докладе. Эффективность стимулирования внутреннего производства путем сдерживания укрепления курса снижается, пишут эксперты: «Необходимо на практике перейти к модифицированному таргетированию инфляции, что позволит удерживать процентные ставки на приемлемом для инвесторов уровне». Придется сильно трансформировать отрасли человеческого капитала (социальный сектор), прежде всего пенсионную систему и здравоохранение, указывают эксперты. Реформа должна быть нацелена не на достижение фискальных эффектов, а на повышение их устойчивости за счет усиления частных и индивидуальных принципов функционирования этих секторов, а также увязки с формированием источников долгосрочных инвестиций. Россия должна быть открытой экономикой, развивать Таможенный союз и присоединяться как к ВТО и ОЭСР, так и к ЕС. Приватизация нужна не ради денег, а для того, чтобы сформировать широкий слой «неолигархических собственников». Доклад получился достаточно жесткий, признает один из экспертов: «Но перед нами правительство не ставило никаких ограничений, за что мы благодарны». После 2012 г. начнется новый политический цикл и необходимо делать все возможное, чтобы «выдирать Россию из институциональной и коррупционной ловушки», говорит другой эксперт. Премьер заслушает информацию экспертов, все их предложения рассмотрят «самым тщательным образом», обещает его пресс-секретарь Дмитрий Песков. По его словам, коррективы в правительственную концепцию долгосрочного развития будут вноситься обязательно, но какие именно — говорить рано. Если в промежуточном докладе речь идет только о смене модели стимулирования спроса на стимулирование предложения, то это примитивистский подход и вряд ли он целесообразен, считает Песков. Читайте далее:http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/257421/putinu_ukazhut_na_nedostatki#ixzz1HyP2Ff98
БНЕ: Владимир Мау: Европе легче, чем было нам в СССР Владимир Мау Vedomosti.ru 15.11.2011, 00:57 На днях мы обсуждали повестку предстоящей дискуссии, посвященной кризису еврозоны. Я предложил включить в нее вопрос о роли российского опыта. Мои молодые коллеги восприняли это с пониманием и… включили пункт: европейский опыт для преодоления российского кризиса. Это была не случайная оговорка. За последние четверть века Россия прошла через несколько кризисов: трансформационный, структурный, макроэкономический — и всегда мы обращались к опыту зарубежных стран как к источнику для выработки наших собственных рецептов. Сейчас ситуация существенным образом изменилась. Не то чтобы все кризисы завершились. Но важно видеть два новых важных обстоятельства. С одной стороны, кризис, через который мы сейчас проходим, является глобальным и структурным. Он вызван не пороками российской системы, а особенностями мировой экономической динамики и глубокими тектоническими сдвигами в экономической и политической жизни мира. Это не делает нашу жизнь проще, это не делает проще задачи, стоящие перед национальной элитой. Напротив, борьба с этим кризисом требует напряженной интеллектуальной работы, политической мудрости и экспертной грамотности. Борьба с таким кризисом не может опираться на существующий опыт. Напротив, попытки задействовать знания, почерпнутые из прежних кризисов, оказываются обречены на провал. В этом отношении нынешний кризис похож на глобальные экономико-политические катаклизмы 1930-х и 1970-х гг., когда на первых этапах политики и экономисты пытались решать проблемы старыми, хорошо известными из прошлых кризисов инструментами, тем самым только усугубляя новый кризис. Теперь России вместе со всем миром предстоит еще искать ответы на вызовы, которые во весь рост обозначились лишь в 2008 г. и с тех пор становятся все острее. Но есть и другая сторона проблемы. Помимо собственно глобального кризиса (и в развитие его) некоторые страны столкнулись с кризисом макроэкономическим, прежде всего финансовым. Именно эти проблемы стоят перед Грецией и рядом других стран Европы. Пути выхода из такого кризиса хорошо изучены и требуют прежде всего политического мужества и ответственности, а отнюдь не выдающегося интеллекта. Именно об этом думаешь, анализируя проблемы Греции и всего европейского сообщества, и невольно вспоминаешь ситуацию в СССР в последние два-три года его существования. Эта аналогия связана вовсе не с тем, что 20 лет назад распался Советский Союз, а теперь может распасться еврозона. Последнее маловероятно, даже если от нее отпадут слабые звенья (но это тоже маловероятно). Однако налицо два важных момента в советско-российском опыте, который представляет интерес с точки зрения нынешних европейско-греческих дебатов. Во-первых, готовность элиты принять и правительства осуществить стандартный стабилизационный пакет. Во-вторых, переплетение кризисов финансового и структурного. Рассмотрим эти два вопроса более подробно. Взять на себя ответственность К началу 1990-х гг. ситуация в СССР была простой и трудной одновременно. Было уже понятно, что наступил тяжелейший макроэкономический кризис, когда внешний долг превысил 100% ВВП, бюджетный дефицит стал двузначным, а внешние источники заимствований практически закрылись. Это означало необходимость запуска стандартных стабилизационных процедур — резкого поднятия (или либерализации) цен, изменения налоговой системы, приватизации, балансирования бюджета по уровню доступных доходов. Это было понятно при сколько-нибудь грамотном и непредвзятом анализе, но политически казалось абсолютно невозможным. Ушло еще некоторое время на политическое (а не только экспертное) осознание простых реалий, и только начало распада страны толкнуло политическую элиту на путь стабилизационных процедур — да и они заняли более семи лет. Практика подтвердила: сколько бы ни ругали пресловутый «вашингтонский консенсус», кризис отступает и экономический рост возобновляется лишь тогда, когда все компоненты этого консенсуса (либерализация, стабилизация, приватизация) оказываются реализованными на практике. Так было в Латинской Америке и в Израиле, в Польше и России. Макроэкономическая стабилизация — задача интеллектуально простая, но в политическом и социальном отношении очень трудная. Кто-то должен взять на себя ответственность за принятие непопулярных решений, которые больно бьют практически по всем социальным группам, а впоследствии и серьезно меняют их конфигурацию. Это тем более сложно, что необходимость стабилизации возникает после многих лет безответственной популистской политики, когда страна привыкает жить не по средствам и за чужой счет — не важно, природной ренты или заимствования у недальновидных и жадных иностранных банкиров. Но в какой-то момент оказывается, что благосостояние это основано на песке. Оно начинает разваливаться, причем с тем более тяжелыми последствиями, чем дольше общество жило не по средствам. Тот, кто возьмет на себе ответственность за тяжелые решения, не будет популярен. Если стабилизация окажется успешной, то ему окажут должное уважение, но очень не скоро, после того, как экономика восстановится и наберет новую инерцию. На это уходят годы. Нередко макроэкономический кризис совпадает со структурным, что делает ситуацию еще более сложной. Сейчас популярной является тема необходимости разграничения кризиса ликвидности и кризиса платежеспособности. Разница применительно к странам как раз и состоит в том, могут ли финансовые проблемы быть решены путем технического сокращения расходов и (или) повышения налогов — или же необходимы более серьезные институциональные решения, меняющие структуру производства и занятости, т. е. ведущие к глубокому обновлению экономической и технологической структуры страны. Переплетение кризисов И в России начала 1990-х, и в современной Греции финансовый кризис переплетается со структурным. На повестке стоит вопрос платежеспособности страны, который не может быть разрешен без серьезных мер институционального характера. Нужны глубокая либерализация и демонополизация экономики, принятие специальных мер по стимулированию предпринимательской активности, преодолению теневой экономики и повышению производительности труда. Все это правильные и хорошие слова, но за ними стоит изменение привычного образа жизни миллионов людей — смена места работы, отказ от привычного уровня и образа жизни, поиск своего места в конкурентной среде. Это одинаково болезненно и для политической элиты, и для обывателей. СССР пытался отложить эти реформы до того момента, как перестал существовать. И только в конце 1991 г. на руинах СССР российское руководство смогло взять на себя ответственность и начать реформы — макроэкономические и структурные. Болезненные реформы, которые стали основой и источником экономических успехов следующего десятилетия. Главных уроков здесь два. Во-первых, от болезненных реформ не уклониться. Их затягивание лишь повышает социальную и экономическую плату за выздоровление. Во-вторых, преодоление макроэкономического кризиса позволяет провести структурные реформы, которые выводят страну на качественно новый уровень развития. Этот уровень может кому-то не нравиться (в жизни всегда есть место ностальгии), однако страна начинает решать задачи гораздо более масштабные. Отталкиваясь от отечественного опыта последних двух десятилетий, я бы сказал: преодоление финансового кризиса делает актуальными задачи менее болезненные, но более сложные интеллектуально и более ответственные политически. Вряд ли можно спорить, что проблемы здравоохранения, образования или пенсионирования менее важны, чем стабилизация, — но они качественно другие. Положение Греции сейчас в чем-то труднее российского, а в чем-то проще. И то и другое связано с пребыванием ее в зоне евро и с наличием «круговой поруки» ее валютных партнеров. Риски общеевропейской стабилизации заставляют всех бросаться на помощь Греции, поскольку цена краха евро будет неизмеримо выше цены спасения Греции. В результате Греция имеет многомиллиардную финансовую помощь и 50%-ное списание долгов, о чем Россия не могла и мечтать. Вместе с тем «круговая порука» становится фактором дестимулирования реформ и дальнейшего обострения кризиса. Больное общество начинает жить по принципу: «Я отстающий ученик, я заниматься не привык; вы ко мне прикреплены, помогать вы мне должны». Греческое общество не желает поступиться старыми, давно отжившими институтами и активно борется с теми, кто пытается ему помочь. Греческие политики с трудом находят в себе силы принимать ответственные решения, ярким свидетельством чему явилась история с несостоявшимся референдумом. Естественно, это вызывает скепсис тех европейских стран, которые должны заплатить за особенности греческой национальной культуры. И неудивительно, что немецкие налогоплательщики с трудом соглашаются платить по греческим долгам: в конце концов, греческие налогоплательщики тоже не хотят платить по греческим долгам. Но даже если пренебречь этим моментом и попытаться спасти греческую экономику вопреки желанию греков, то попытка эта обречена на провал: нельзя заполнить бассейн, в который вода из одной трубы втекает, а из другой вытекает. Более того, некоторые выдвигаемые предложения, призванные как бы облегчить ситуацию, в стратегическом плане ее еще больше осложняют. Например, программа ЕЦБ по выкупу облигаций кризисных стран при всей ее внешней привлекательности откровенно дестимулирует не только нынешних «отстающих учеников», но и подталкивает другие правительства к менее ответственному поведению и снижает их стимулы к структурным реформам. Кризис не должен быть потерян. Кризисом надо воспользоваться. Раз уж он наступил, необходимо максимально использовать его для формирования институтов будущего — и это тоже урок российской стабилизации. Для еврозоны будущее состоит прежде всего в ограничении фискального суверенитета и формировании фискального союза в дополнение к монетарному. О необходимости такого развития событий говорили многие экономисты на заре евро, поскольку единая валюта предполагает наличие и единого бюджета. На какое-то время решение этой задачи можно было отложить, но теперь настало время действовать. Иными словами, для укрепления позиций евро как мировой валюты (и вообще для сохранения его в обозримом будущем) нужны институциональные реформы не только в отдельных странах, прежде всего наиболее уязвимых, — необходима серьезная институциональная трансформация самого ЕС. Отказ от фискального суверенитета стран, требующих списания долга, — вот первый шаг в правильном направлении. Тогда это было бы не наказание за бюджетное беспутство, а почетная роль первопроходца. Это было бы начало движения в направлении, в котором должны будут проследовать и другие страны, объединенные единой валютой. Это, конечно, непростой путь. Но это путь вперед, а не назад. И уж точно это менее сложный путь, чем выход из коммунизма. Автор — ректор академии народного хозяйства и госслужбы при президенте РФ Эта публикация основана на статье «Российский опыт: Европе легче, чем было нам» из газеты «Ведомости» от 15.11.2011, №215 (2981) Читайте далее: http://www.vedomosti.ru/opinion/news/1421059/evrope_legche_chem_bylo_nam#ixzz1dkgIRlfi
полная версия страницы