Форум » Политика » ПАРТИИ и ВЫБОРЫ » Ответить

ПАРТИИ и ВЫБОРЫ

BorisE: Предыдущий топик на сходную тему - по ссылке: http://www.borda.ru/re.pl...al-00000189-000-0-0-0-0-0

Ответов - 2

BorisE: 26 сентября 2003 года Орехъ Антон 26 Сентября 2003 Новость о создании телевидения «Единой России» меня несколько удивила. Я, грешным делом, считал, что такое телевидение уже есть, и не одно. Оно успешно вещает на частотах Первого канала, триумфально функционирует на телеканале «Россия». Тут я иногда даже вздрагиваю, словно что-то на экране не так, как будто чего-то не хватает. Только теперь понял чего: значок телекомпании с тремя полосками и словом «Россия» - к нему просто давно уже пора пририсовать другое слово – «Единая». А то рассказ всё время про «Единую Россию», а название как бы просто про Россию. И вот это несоответствие очень в глаза и уши бросается. Ну да Бог с ними. Если единороссы считают, что им мало круглосуточного вещания по двум федеральным каналам, и мы еще чего-то не успели про них узнать – пускай создают новый канал. Назовут его «Медведь-TV» или «Берлога Бродкастинг» и вещают. Но на какие шиши? Если эта партия хочет остаться в рамках закона и израсходовать на предвыборные дела, как и положено, 250 млн. рублей, то, как раз на телевидение они все и уйдут. Зачем же тогда единороссы собрались: в Думу избираться или телевидение делать? Впрочем, как-нибудь выкрутятся. После того как в свое время выяснилось, что все лидеры «Единой России» формально не имеют к ней никакого отношения, я уверен, что выход они найдут из любой ситуации. Есть разве что почти риторические вопросы, которые и задавать-то как-то неловко. Вот наш Президент на встрече со студентами в Америке сказал много правильных слов, в том числе и о свободе печати. Например: «Если пресса монополизирована двумя-тремя денежными мешками, - это не свобода прессы, а защита корпоративных интересов». А если не мешками она монополизирована? Если в качестве мешка выступает бюджет. И на бюджетные деньги, то есть на наши с вами, нам же промывает мозги не пара-тройка олигархов, а одна-единственная организация? Это свобода прессы? Это отстаивание интересов кого? И напоследок еще одно ма-аленькое замечание. В «Единой России» рассчитывают получить для своего телеканала 10-15 млн. абонентов. И вот в этих расчетах они сильно ошибаются. Одно дело, когда у тебя нет выбора, и ты, если хочешь узнать, что в мире творится, включаешь госканал и волей-неволей проглатываешь вместе со всем остальным и новости из медвежьей жизни. И совсем другое дело по доброй воле, осознанно брать в руки пульт и тыкать кнопочку. Чтобы вместо сериалов, «Большой стирки», ток-шоу «Окна» или того же канала «Россия» включать партийный канал. Таких граждан будет не 10-15 млн. а просто 10-15 и все они, подозреваю, окажутся членами политсовета партии «Единая Россия».

PE: Новый жанр для президента. Путин в Сочи: взгляд из 2004-го на 1986-й Вадим Дубнов …Эту тему президент не тревожил четыре года назад, собираясь в наследники. Он аккуратно обходил ее каждый год, обращаясь к Федеральному собранию, он никогда не говорил об этом, примеряя шлем пилота или костюм подводника, он пил чай 8 марта в женском кругу и поздравлял победителей конкурсов сочинений – но ни слова он не позволял себе на эту тему. Это стало фирменным знаком – как дзюдо, удвоение ВВП и пробки на дорогах, по которым должен проехать президент: Путин никогда не громил прошлое. Он мог открыто не любить независимое телевидение и отдельных олигархов, но, как положено наследнику, о своих предшественниках он позволял себе либо хорошее, либо ничего. Катастрофы преследовали его со дня его воцарения, и эти катастрофы тоже в немалой пропорции шли оттуда, из прошлого, но история была неприкосновенна: что получили, то и получили, назад не оглядываемся, смотрим только вперед. Теперь такую принципиальность можно объяснять нюансами самой сделки престолонаследия, философия которой предполагала лояльность и к кадровой части наследия, а может быть, в некотором смысле все было наоборот, и сама эта щепетильность по отношению к истории была частью образа. Как бы то ни было, эта историческая невзыскательность теперь, кажется, тоже становится историей. Время этого ресурса наконец подошло. И место для демонстрации этого негодования было выбрано безошибочно: некогда главный после «Артека» образец радостного советского детства – лагерь «Орленок». «С 86-го года ничего не делалось», – поразился президент спустя три года после начала инвентаризации доставшейся ему страны. Границы внутренних морей Президенту было не до сантиментов, не до церемоний трогательного прощания на лагерной площади Слез разъезжающихся по домам детей. Сам оборот оказался очень кстати, хоть экспромт, может быть, был подготовлен: президенту, как он рассказал, захотелось плакать, не уезжая из «Орленка», а едва ступив на его советские тропинки. Поводов для уныния нынешний «Орленок», надо полагать, дает немало, и для того, чтобы в этом убедиться, совсем не надо было ехать на Черное море – развалин пионерлагерей вполне достаточно и в самом ближнем Подмосковье. «Орленок», судя по вывешенной на его сайте программе, находится еще не в самом скверном положении, да путевки туда, по былой традиции, остаются такой же формой детского поощрения, как и во времена «Артека». Без блеска, конечно, тех времен, но от посетившего эти детские места президента в иное время можно было бы ожидать знака продолжения былых традиций, что и составляло суть жанра президентского общения с историей раньше. С соответствующим повязыванием галстука и участием в пионерской (не по форме, конечно, но с родным каждому содержанием) линейке. Президент жанр стремительно поменял. Причем самым коренным образом, обратясь даже не к непосредственному предшественнику, что могло такой эффект не возыметь, а прямо к 86-му году. Тема была продолжена уже на следующий день, при посещении военно-морской базы в Новороссийске. Здесь, как отметил Путин, ничего не делалось последние 10 лет. Что именно, впрочем, не делалось и что должно было делаться, уточнено не было, что и понятно: никакого простора для фантазий в деле обустройства наших границ нет. А потом был Бирючий Остров в Азовском море, на российско-украинской границе. Статус Азовского моря определен еще в меньшей мере, чем статус Каспийского, о чем мало кто знает в силу отсутствия у Азова таких разрекламированных геостратегических перспектив. Однако констатация вины тех, у кого нынешний президент наследовал власть, в данном случае была, наверное, еще более выразительной, чем в «Орленке». То есть сказанное в «Орленке», конечно, самоценно, но, как быстро выяснилось, детский лагерь был только отправной точкой в пути, на котором и азовский Бирючий Остров был вовсе не конечной остановкой. Ведь на Азове тоже очень многое не сделано: Россия хочет поделить море с Украиной «по-внутреннему», то есть без всяких прав на заход в него для иностранцев, что принципиально расходится с планами Киева. Что в очередной раз было подмечено на встрече с Кучмой, прибывшим на Бирючий безо всякого желания уступать Москве на Азове. По иллюзорной азовской границе, как известно, пролегает не самое глубокое московско-киевское противоречие, как и сама встреча на Бирючьем была лишь прелюдией к тому, что Москва надеялась представить кульминацией своей новой активности в деле исправления ошибок тех, от кого осталось такое скверное наследство. Более того, на фоне явного финала интеграции, входившей в это наследство, Москва явно намеревалась представить впечатляющую альтернативу – по-своему и по-настоящему. Словом, саммит СНГ в Ялте должен был войти в историю как торжество новой интеграции, идея которой витает в воздухе почти с того самого 86-го года: ЕЭП – Единое экономическое пространство четырех стран – России, Белоруссии, Казахстана и Украины. При том что, как и в случае с Азовским морем, Украина никакого желания ставить под соглашением свою подпись не испытывала. Операция «Спасибо за попытку» С одной стороны, особенности переживаемого Киевом момента и близость выборов делают для украинской власти операцию «Наследник» чрезвычайно актуальной, и в этой связи добрые отношения со страной, так блистательно такую операцию реализовавшей, стоят многих подписей и многих договоров. Тем более что больше помощи Кучме ждать и неоткуда. С другой стороны, особенности внутриполитического киевского баланса таковы, что излишняя увлеченность в поисках этого спасения именно на востоке тоже небезопасна. Россия, как пишет Кучма, и в самом деле не Украина, здесь особенной полемики на предмет вступления в ВТО не наблюдается, и ответ на этот вопрос – вступать без сомнений – начертан на знаменах практически всех серьезных кандидатов в наследники Кучмы. Между тем, помимо совсем неподходящего Киеву тезиса о наднациональном органе управления, в проекте ЕЭП содержится и договоренность о синхронизации вступления в ВТО – Москву совсем не воодушевляет перспектива увидеть там Киев раньше себя. Словом, процесс убеждения Украины шел не один месяц и безо всяких шансов на успех, что было совершенно очевидно для всех проектировщиков. Но подход был явно олимпийским, нулевой результат – ничто по сравнению с фактом участия, а для Кремля, избравшего новый жанр, такое участие и даже вдохновляющая роль были крайне ко времени. В связи с чем позиция Кучмы особого значения уже не имела. С подлинной политтехнологией не справится ни одна реальность. Реальность, кстати, предполагала еще недавно историческое появление на саммите Туркменбаши, подобные мероприятия традиционно игнорировавшего. Его появление в Ялте тоже должно было стать большим прорывом Москвы в деле объединения всех газовых начинаний под своим руководством. А это, в свою очередь, стало бы еще одним аргументом в споре московских и киевских славян не только на газовую тему: лишить Киев независимости в выборе поставщика газа на четверть века вперед и заставить даже туркменский газ покупать у «Газпрома». Однако и этого не получилось – Ашхабад не решился ограничить себя единственным, хоть и таким надежным, покупателем. О том, что Туркменбаши предпочел Ялте отпуск, было сообщено совсем вскользь. Собирание земель, разбазаренных прежними властителями, опять отложено. Но расчет-то и был не на собирание, а на благодарность за попытку. Власть как средство укрепления власти Но возвращаемся к теням прошлого и козням тех, кто, как теперь выясняется, так затруднил жизнь нынешней российской власти. Путин действительно на удивление долго держался по отношению к истории без агрессии, ограничиваясь снисходительно-конструктивными подходами вроде «возьмем из прошлого лучшее». Но если человек так долго о чем-то животрепещущем молчит, а потом вдруг выдает все по полной программе и самым что ни на есть открытым текстом, значит, он либо долго это в себе копил, либо хранил в качестве неприкосновенного до поры ресурса. И вот спрятанному в зарослях эскадрону дана команда «в атаку!». Что стряслось? Первый срок Путин уже фактически отработал, и с точки зрения договоренностей с предшественниками отработал честно. То, что он заявил в «Орленке», хоть хронологически и относится все к тому же первому сроку, на самом деле уже канонада из переходного к сроку второму этапа, значит, первое четырехлетие уже прошло. Значит, уже можно. Но, с другой стороны, не все, что можно, является необходимым. Беспокоиться за исход весенних выборов не приходится. Ресурс между тем распечатан. Никакая уверенность не спасает власть, устроенную политтехнологически, от нервозности. А предвыборную программу, хоть ты и единственный фаворит, предъявлять надо – просто из приличия. Из реально достигнутого по сравнению с обещанным накоплены только невиданные административные мускулы. Достижение, когда оно единственное, обречено превращаться в инструмент. Как деньги по марксовой формуле из цели превращаются в средство добывания еще больших денег, власть становится лишь способом эту власть укрепить. Это, кажется, и есть ответ тем, кто так ждал второго путинского срока, рассчитывая, что уж тогда-то укрепившийся по-настоящему правитель начнет делать что-то реальное. Контуры системы, вырисовывающейся к началу второго путинского этапа, не дают особых оснований рассчитывать на то, что власть изменит формуле политического «Капитала». Скорее, наоборот, все, что в последнее время доносится из-под кремлевского татами, укрепляет подозрения в том, что второй срок будет целиком посвящен страстной борьбе за авторство второго издания операции «Преемник». Значит, нам предстоит еще не раз насладиться зрелищем накачивания властных мышц все новыми анаболиками, возможно, до полной интоксикации. Некоторые ее признаки можно было, в частности, наблюдать на съезде «Единой России». Путин на глазах меняет суть жанра, как и в истории с «Орленком». Президент, видимо, пытался объяснить свое появление на трибуне съезда, он даже напомнил, что в межпартийной полемике не участвует. Дальше по логике сюжета должно было следовать что-то такое, способное любого недоброжелателя убедить в том, что и в самом деле не мог съезд пройти без Путина. И что власть все-таки умеет извлекать уроки из неприятных последствий телетрансляций встреч президента с Матвиенко и с Кадыровым. Путин объяснил. То есть, скорее, оговорился. «Я признаюсь, что на прошлых выборах голосовал за вашу партию…» (Вешняковский закон не нарушен.) «И правильно сделал…» (Торжественно заключенный пакт о чистоте выборов действует.) «Вам удалось создать в Думе группу центристских фракций…» (Неловкая пауза – президент, кажется, понял, что этого, в отличие от предыдущего, говорить не стоило.) «То есть фракцию центристских партий…» (Так, видимо, точнее.) Президент в открытую меняет жанр. Хотя, точнее, это некогда избранный жанр меняет президентскую линию. Власть продолжает укреплять власть для дальнейшего укрепления власти, и ничего другого от власти не предвидится. В рамках сжимающегося на глазах жанра тем для беседы в детском лагере все больше, потому все больше того, от чего так легко и безопасно отказаться.



полная версия страницы